– Ого, вот это новость! – Женька и Рифат разом повернулись к профессору, их лица отражали крайнюю озабоченность. – Можно поподробнее о чудесных атмосферных изменениях?
– Долго рассказывать, постепенно и до них дойдем, но могу ответственно заверить, потопа больше не будет, ждем теперь огня. – Взмылин откашлялся. – В общем, изучать предстоит много, а сроки сжаты. Материал огромен, даже не представляете насколько, но с Божьей помощью осилим. Отец с благоговением надеялся на его покровительственное вспоможение и непременно приговаривал, что знания любого объема, полученные в течение жизни, рано или поздно будут востребованы. Каким образом – неизвестно, но они обязательно пригодятся.
– Ладно, тогда успокоили. Надо как-то поаккуратнее с давлением теперь нам, землянам. – Неблагоприятно складывающаяся экологическая обстановка планеты озаботила легкоранимую душу всерьез задумавшегося Рифата…
За бортом быстро потемнело, самолет то проваливался вниз, в падении останавливая дыхание притихших пассажиров, то с тяжестью устремлялся вверх, вдавливая их тела в кресла. Болтало нешуточно, фюзеляж скрипел, двигатели выли. Старая пиратская шхуна, во время жесточайшего шторма перескакивая на гребнях гигантских волн, стеная и моля о пощаде, безусловно, узнала бы в небесном труженике собрата по несчастью. Рифат испуганно вертел головой, намертво вцепившись в подлокотники. Темно-синий отсвет его лысины по-капитански боролся с приступами морской болезни, мигалкой оповещая команду о неминуемом приближении девятого вала. Радовал такой погодный расклад лишь боцмана, удовольствие, страх, радость приносили Женьке несравненное блаженство, он был в стихии и сам олицетворял эту природную мощь, с воодушевлением воспринимая любое движение корабля-самолета. Окруженный ореолом вдохновения, Женька блистал праздником души, мечтательно уносясь за пределы родной галактики.
Вскоре воздушная чехарда прекратилась, и потрепанная шхуна пошла на снижение. Облачный фронт остался позади, чернея на востоке мощной наковальней, поджидая с верной подругой-бурей новую зазевавшуюся жертву. Взорам пассажиров открылась бескрайняя ширь земли Русской!
Глава 4
Выпуск шасси довел Женьку до экстаза, удовлетворенно хмыкнув, он толкнул Рифата в бок. Похрапывающий салон самолета ожил, забубнил, наполнился потягушками и прочей чушью. Повелись дружеские беседы, сладкая дрема сменилась утренним бодрячком.
– Рифат, просыпайся, сейчас посадка будет, видишь, колеса уже торчат.
Самолет плавно заложил крен, затем выровнялся и нехотя пошел вниз, повинуясь требованиям земных лоцманов. Взмылин засуетился, то открывая, то вновь закрывая портфель, будто у него там уместились сокровища ацтеков, а люди, находящиеся на борту, только ждали удобного случая, чтобы отобрать их у профессора и отдать обратно честным протоамериканцам.
Лишь человек в форме, не желающий участвовать в этой воображаемой экспроприации, грузно облокотился на полки и навис представительно над проходом:
– Выход осуществляем по моей команде, до этого находимся на своих местах и не встаем.
Саня попробовал пошутить, дабы разрядить атмосферу:
– Стюард, а билеты обратно со скидкой будут?
После полной остановки прошло минут пятнадцать, прежде чем винты устало замерли.
– Добро пожаловать на аэродром Чкаловский!
Взмылин юрко выбрался вперед, крепко прижимая к груди портфель:
– Орлы, за мной! Попытаемся вначале отобедать, оно так сподручнее будет.
Гордые птицы особенно и не торопились, у каждого в душе шла внутренняя борьба между двумя противоположными по характеру личностями, удивительным образом уживающимися в едином теле. Тот, другой я протискивался к командирскому креслу, беря бразды правления в свои руки, он же умнее и осторожнее. В обыденной жизни смешной учитель, в огромных очках и мятых штанах, с тихой, скромной улыбкой, теперь упорно лез напролом, пусти, подвинься, мое время пришло, ты накомандовался уже, сделаю как надо, не ударю в грязь лицом, посторонние люди с уважением проводят, скажут, вот посмотрите, идет адекватный человек, ему можно довериться. Пожалуйста, если тебе это понравится, первый я со смехом посторонится, пропустит вперед и шепнет украдкой вслед: неужели тебе не хотелось сделать что-нибудь этакое, несуразное, мальчишеское, пни, например, Взмылину под зад, этому бухгалтеру от науки. Портфель-то как сжал, посмотри, аж костяшки пальцев побелели. Не можешь? Слабак, а командовать лезешь…
Обычный пазик, из тысячи таких же, как он, колесящих по дорогам необъятной родины, скромно дожидался новых героев. Занавешенные окна и известная уже надпись на борту кричали о принадлежности к избранным, к бороздителям Вселенной. Сколько он их перевидал, не счесть, пора и на покой, молодежь подпирает, с дизелями, салоном в два этажа, водителями с высшим образованием, но нужен еще, иногда просто незаменим, но у железа тоже есть срок службы. Опыт, проходимость, простота в обслуживании – простой шофер за сутки на трассе переберет движок, а запчастей полный ящик под задним рядом сидений.
Взмылин с ускорением устремился в раскрытые настежь двери автобуса. Голодный, видать! Полна невзгод и лишений профессорская жизнь, перекусы на ходу, крошки на книгах и жирные отпечатки пальцев на страницах редких изданий. Пища духовная хорошо заходит на полный желудок, усваивается быстрее, откладывается битами информации, образуя необходимый научный жирок, – почти доказано.
– Иосиф Виссарионович, здесь курить можно?
– Не вздумайте, Рифат, теперь нужно бросать. Нате, возьмите лучше леденцы, они помогут. – Из клетчатого пальто Взмылина появилась красивая коробочка, расписанная под хохлому, с позолоченной гравировкой «Табак». – Я тоже курил когда-то, но разум одержал верх над пагубной привычкой.
Ехать предстояло недалече. Звездный городок, дорога в космос брала тернистое начало именно с этого места. Деревья и даже заборы еще, наверное, помнили задиристый смех первого отряда космонавтов, обаятельнейшую улыбку Юрия Алексеевича Гагарина, увесистую походку Сергея Павловича Королева. Конечно, многое изменилось с тех пор, с годами превратившись в пыль. Не вернуть и былой дух пионеров космонавтики, он стал историей русского народа, нетленным памятником, который мы, поколение двадцать первого века, обязаны бережно охранять, помнить о нем и уже, основываясь на этих традициях и заделах, выстраивать новую стратегию и прокладывать свой звездный путь.
Улицы Звездного были чисты и опрятны. Друзья с удивлением обнаруживали местных жителей, автомобили, знаки, регулирующие дорожное движение, магазины… С виду обычный провинциальный городок, но стоит замереть, остановиться, внимательно осмотреться – и уже в каждом закоулке присутствует совершенно особое отношение к истокам зарождения в нашей стране космической эры. Плотными сомкнутыми рядами выплывают памятники, вывески, самолеты на постаментах и люди, по-космически немногословные и радушные.
Автобус остановился у небольшого трехэтажного здания с массивным козырьком над входом. «Брежневскими» буквами, потерявшими цвет, не до конца протрезвевшим художником было выведено: «Столовая».
