– Потом узнаете, для чего! По результатам тестирования у всех все в норме. Женька лучший. Вот так! В летное училище бы прошел по первой группе профотбора. Завтра завершаем медицинское обследование, анализы вроде хорошие, начальник медицинской части доволен. Сане только нужно будет сдать дополнительно на кровь, неясности возникли, но это нормально, бывает. Затем занятия со Взмылиным, вечером парашютная подготовка в личное время. Всем все ясно? Хорошо, я – спать. Командиру можно ложиться и до отбоя. И вникайте в то, что читаете, а не зубрите. Думать нужно, думать!
На следующий день, когда уже стемнело, в Саниной с Рифатом комнате появился взъерошенный Женька:
– Хватит башку ерундой забивать, айда в учебные классы, Никодим сказал, что инструктор ждет. Парашютист!
– Спать хочу! Тупо дрыхнуть! – Рифат с трудом оторвался от толстенного учебника. – На, Марсик, читай, потом кратко перескажешь!
– Парашютист, говоришь? – Саня по-военному застегнул комбез. – Ну, пойдем, посмотрим, что он нам нового скажет.
В коридоре второго этажа, прислонившись к стене, скрестив ноги, стоял молодой человек с короткой стрижкой, окруженный сумками защитного цвета. При виде приближающихся ребят он радостно ожил и направился к ним навстречу. Здоровался с каждым в отдельности и представлялся:
– Ефим, ваш инструктор ПСС, поисково-спасательной службы. Ну что, начнем? Вот, парашют Д-6 – основная парашютная система воздушно-десантных войск Российской Федерации, здесь запаска, к ней еще вернемся. В сумках – несобранные парашюты, их и будем учиться сегодня правильно складывать, завтра съездим на тренировочную площадку, потренируемся в приземлении и манипуляциях. Хорошо? При укладке главное – внимательность, если что-то непонятно, сразу поднимаем руку и ждем меня, кстати, так же поступаете и на прыжках, сломали ногу, например, передвигаться самостоятельно не можете, также вскидываем руку. На старте за вами будут наблюдать в бинокль, вышлют машину. Уяснили?
Наука оказалась нудной, и руки дрожали, особенно когда друзья узнали, что укладывают парашюты сами себе и с ними придется прыгать. Не до смеха тут, лишь Ефим позволял острое словцо из лексикона прожженных парашютистов, откровенно скучая от такой работы:
– Рифат, ну что ты как с маленьким ребенком нянчишься? Ногой его туда, ногой! Стой! Шучу я, шучу! А вот рукой давай, можно. – Ефим нервно посматривал на часы.
После отбоя прошло уже больше часа, когда в учебный кабинет зашел брат Никодим:
– Скоро? Спать им пора, режим!
– Все, заканчиваем уже, Никодим Васильевич! Когда прыжки запланированы? Послезавтра? Ну, добро, еще минут десять – и будем закругляться. Саня, не перекручивай стабилизирующий, крепи как есть. – Ефим помог Сане, с уважением глянув на Женьку. – Молодец, первым собрал. Укладочные спицы сдаем мне, в парашюты коллег не втыкаем!
Дни подготовки тянулись один за другим. Подъем, пробежка, завтрак, учеба, обед, опять учеба, ужин, специалитет, свободное время, которого фактически не было, отбой. По этой команде засыпали сразу, мгновенно проваливаясь как в бездну, без снов и иллюзий, до команды «подъем». Прыжки с парашютом немного разбавили рутину получения знаний…
Солнце появилось из-за горизонта внезапно, ожидали его, конечно, и посветлело изрядно, но лучи дружно ударили без предупреждения. Пришлось зажмуриться и насладиться теплом. Ефим уже находился на старте, когда ребята вывалились из пазика. Он внимательно осматривал парашюты, сложенные кучкой на брезентовом полотнище, с опаской поглядывая на руководителя прыжков. Занятый писаниной, тот изредка перебрасывался с молодым инструктором непонятными фразами.
– Никодим Васильевич! Борт по техническим причинам заменили, вместо вертолета дадут АН-2, и ветер поднялся. Решают, могут и отменить прыжки вовсе. – Ефим поднял смоченный во рту палец, определяя старым дедовским методом направление ветра.
– Ладно, ждем! – Похлопав по плечу инструктора, Никодим что-то озабоченно спросил у руководителя прыжков.
Монотонное завывание ветра разрезало звук запустившегося двигателя самолета.
– Понял, готовы! – Брат Никодим подошел к ребятам. – Прыгаем, ветер в норме. Ефим, снаряжаешься?
– Сейчас подойду! – Инструктор ловко набросил на себя парашют, на ходу застегиваясь. Подхватил запас ку из лежащих в ряд на брезенте. – Порядок покидания самолета такой: первый – Рифат, за ним – Никодим Васильевич, потом – Женька и Саня замыкающий, соответственно на борт поднимаемся в обратном порядке. Встали все как Рифат, передом к лесу, ко мне задом. Делаем как учили, без импровизации, после отделения ноги вместе, не забываем, как осмотрели купол, отсоединить тросик запаски, а то понесет вас ветер, как летучих голландцев с двумя парусами, на потеху местных жителей и детворе. При приземлении ноги присогнуты в коленях, ступни параллельно земле, и, Женька, перекатываемся, перекатываемся, а не пытаемся устоять на ногах, понятно?
– Понятно! – за всех ответил Саня. – А ты, Ефим, тоже будешь прыгать?
– Посмотрю, ветер мне не нравится, и потеплело странно. Мы, инструкторы, народ капризный.
Рубя воздух винтом, старенький «кукурузник» подрулил почти к самому старту, дверь открылась, и летчик призывно замахал рукой.
– Так, за мной! – Ефим бегом направился к самолету.
Бежать было неудобно и тяжело, но мужики старались не отстать. Набегавший поток от работающего двигателя мешал забраться в салон самолета, поэтому, кто как мог, вскарабкивался, подталкиваемый Ефимом. Расселись по двое, по бортам, дверь захлопнули, и чадящий самолет устремился ввысь. Кружили над точкой сброса невероятно долго, медленно набирая высоту. Наедине со своими мыслями, стараясь не смотреть друг на друга, ребята переживали этот важный момент в своей жизни, только это Женьку не касалось. Извертелся весь, поглядывая то в иллюминатор, то на пилотов, следя за их работой. Разговаривать не имело смысла, шум работающего двигателя заглушал любое проявление нормального диалога, если и хотелось что-нибудь довести до товарища, то приходилось кричать и повторять по нескольку раз.
От задумчивости отвлек сигнал, напоминающий призывный крик утки-кряквы, на табло загорелась зеленая лампа. Ефим поднял руки, с трудом удерживаясь на вираже, приказывая сидящим подняться. Ступая на расшаперку, он прошел вдоль строя, крепя фалы к стальному тросу, протянувшемуся вдоль салона, взглядом выхватывал страховочные приборы, проверял крепеж деталей парашюта.
– По моей команде подходим к люку. – Он усердно старался перекричать рев двигателя. – Поднимаю руку с плеча, тогда и сигаем. Ясно? Ну и лады!
Ефим рывком открыл дверь, повеяло свежестью и холодком, земля в овале люка выглядела страшно далекой и неприступной, вроде всего тысяча метров, а пропасть, огромная и бездонная пропасть. Тяжестью налились ноги, стали вязко ватными, приходилось бороться с болтанкой, усилившейся с набором высоты, не свалиться бы. Инструктор подозвал Рифата, одновременно показывая, как должны находиться руки при отделении от самолета.
