– Это Леонов, Алексей Архипович. – Брат Никодим шепотом известил свою команду.
– Да знаем мы, не первый раз замужем. Как такую легенду не узнать, – ответил в том же духе, заговорщически подмигнув, за всех Женька. – Автограф бы взять у него.
– Женька, прикрывай микрофон!
Алексей Архипович тем временем подошел поближе к непробиваемому стеклу и принялся внимательно разглядывать каждого члена экипажа. Казалось, что он зрит прямо в самую душу, проникая в отдаленные уголки неокрепшего, по космическим меркам, сознания. Казалось, скажет сейчас строго, тот и этот не полетят, не достойны столь ответственного и важного мероприятия, не готовы и все тут, и споры мгновенно утихнут, разойдутся академики по своим конструкторским бюро и институтам, распустят экипаж брата Никодима по домам, закроют эту лавочку. Но он только хмыкнул и по-доброму улыбнулся, а подошедшему Кононову бросил:
– Где вы их только берете?
Скрылись они с Кононовым так же быстро, как и появились. Совещание же продолжалось несколько часов. Все обошлось без драк, впрочем, их и не бывало никогда, но ставки уже были сделаны, и ребята не отчаивались до самой последней минуты увидеть кровавую корриду с участием лучших специалистов российской космонавтики. Ожидания не оправдались, видимо, накал страстей не превысил порога, когда раззудись рука, размахнись нога. Не полетели вставные челюсти и выбитые зубы по задрапированным кулуарам конференц-зала. Вернувшийся Кононов знаками показал всем идти за ним, чуть задержав Женьку:
– Евгений, тысячу рублей, которую вы должны женщине за водку, можете отдать мне, не против буду, если и после полета, не к спеху.
– Какую тысячу, какая водка, вы про что, Олег Дмитриевич? – Женька невольно покраснел.
– Женщину помните?! Когда вы ушли самовольно за водкой в первый день, вспомнили? Так вот, это была моя мама. Просила, чтобы мне передали долг. – Кононов смотрел серьезно и не мигая.
– Как мама? Та женщина с авоськами? – Женька от стыда готов был улететь на Марс раньше срока.
– Совет на будущее. В космонавтике любая инициатива наказуема. В городке каждый второй связан в той или иной мере с полетами, случайных людей мало, и ваша авантюра могла закончиться для вас очень плохо. Наказывать не буду, но зарубите на носу: следующая несанкционированная вылазка станет последней. Идемте, чего стоим, кого ждем? Евгений, отомрите.
Уже в самолете, стремительно уносившем ребят к космодрому, они услышали новость. В Китае произведен успешный запуск космического корабля с экипажем из двух человек, командиром Чэнь Дун и борт инженером Су Хо Млин, дальше шла стандартная информационная подача материала, с указанием деталей и задач запуска. Рифат, задумчиво сидевший весь перелет, немного ожил от услышанного и с некоторой долей иронии заметил Сане:
– Засуетились архаровцы. Как думаешь, не облажаются?
– Кто их знает, провалы во всех космических программах случаются. Думай о чем-нибудь хорошем.
– Не думается сегодня. Еще и история пришла на ум, покоя не дает.
– Сказка? – Саня с интересом посмотрел на Рифата. – Рассказывай!
– Понимаешь, как-то стою у магазина, Женьку жду. Трезвый, сигарку закурил, никого не трогаю, а невдалеке старуха с котомкой за плечами, старая такая. Котомка, рюкзак еще, наверное, с войны, на узел затягивается, стоит себе и пристально так смотрит на меня, глаз не сводит. Ну, я ее не знаю, на всякий случай поздоровался и дальше курю. Тут она как подбежит и с таким вниманием заглядывает мне под капюшон: «Сосед, где живешь?» – а голос пронзительный такой, для старухи необычный, я даже опешил. Ну и показал, где живу. Рассмотрел ее получше: морщинистое лицо, нос с горбинкой и – самое главное – большая такая блямба у глаза, с крупную горошину. Вылитая Баба-яга! Чего смеешься, не веришь? Погоди, дальше слушай.
«Кого ждешь, меня?» – спрашивает она. «Нет, – говорю, – Женьку». «Вот тебе! – проскрипела она и кукиш мне под нос сунула. – Не дождешься». Я такого оборота не ожидал, конечно, а она вернулась обратно. Телефон достала из-за пазухи, но видно было, что не умеет им пользоваться, несколько раз нажимала на кнопки, пока экран не загорелся. Ходила с ним минуть пять, а потом опять ко мне подваливает. «Давно за тобой наблюдаю. Убийца, свою мать не пожалел, теперь за мной охотишься». Голос ее стал гнусавым, еще более неприятным. При чем здесь моя мать, Саня? Живая она у меня, здравствует, а бабка не унимается: «Накося выкуси!» – И опять фигу сует, сволочь такая. И добавляет: «Не видать тебе меня, как своих свиных ушей». Тут и Женька вышел из магазина, а она опять: «Недолго тебе осталось, помяни мое слово!» И исчезла, затерялась в толпе… И теперь она постоянно у меня перед глазами стоит…
– Ерунда какая! Придурочных бабок знаешь сколько по свету ходит! Не бери в голову. – Саня перестал подсмеиваться и как-то даже сник.
– Брат Никодим сказал, что молиться нужно и надеяться на лучший исход, все в воле Божьей! Так, может, и будем поступать? – Он немного помолчал и тоже решил рассказать свою историю: – У меня ведь тоже был необычный случай, в молодости еще. Дембельнулся из армии тогда, и вот, пробухался как следует, поехал к сослуживцу в гости. Тогда это было модным, повспоминать, повеселиться, посмотреть, как люди живут, себя показать. Встретил он меня, как водится, выпили хорошо, попели, поплясали, а наутро собрались поохотиться. С вечера уложили пожитки, приятель ружьишко мне старенькое подогнал, спать легли, вроде и будильник завели. В общем, проснулся я раньше, чем будильник затрезвонил, от ощущения, что кто-то в комнате посторонний находится. Голова трещит невыносимо, пить ужасно хочется. На улице темно, не видать ничего. А спали на одной кровати вместе, как напились, так и попадали, кто куда смог добраться. Смотрю, в проеме комнатушки, в коридоре, пятно светлое мельтешит. Сначала спросонья не придал значения, ну блик, отсвет уличного фонаря. Но тут он как давай двигаться. Я пригляделся – ручки, ножки, головка маленькая и на меня пялится. Думаю, сестрица малая проснулась, в туалет засобиралась, ей всего четыре годика тогда было. Нет, волосы будто седые и борода. Я как заору! Всех разбудил, а друган повернулся ко мне, и успокаивает: ты чего не спишь, орешь как баран недорезанный, рано еще. Тут я ему и выложил про увиденный ужас. А он говорит, мол, все нормально, ложись спать, это домовой, теперь будет, что вспомнить. Затем перевернулся на другой бок и дальше стал дрыхнуть. Такие дела, Рифат, нечисть, она и в Африке рогатая.
– Глянь-ка, на закрылках написано: «Не ссыте!». Зови парней. – Рифат навалился на Саню, пытаясь узреть надпись за иллюминатором: – Мужики, айда сюда, кое-что покажем.
Когда Женька с братом Никодимом подошли к их местам, там откровенно ржали, тыча пальцем за борт.
– Это тот техник написал, скорее всего, который отплясывал перед отлетом. Точно он, – предположил Женька, а брат Никодим выдал:
– Гы-ы-ы! Обычай у них такой, танцевать перед отлетом космического экипажа.
Космодром Восточный кипел. Работы не прекращались ни днем ни ночью. Проблемы, связанные с его строительством, отошли на задний план в преддверии нескольких одновременных запусков новейших сверхтяжелых ракет-носителей. Крупная фигура Жатецкого, с красным одутловатым лицом, мелькала на подготовительных площадках, казалось, от его внимания ничего не ускользнет. Несмотря на хороший, пронизывающий морозец, он, засучив рукава, без шапки, часами простаивал под открытым небом у стартового стола, иногда умоляя, иногда подбадривая ругательствами рабочих. Обещая в запале засадить всех по самое «не хочу», что в принципе и случалось периодически. Люди уезжали в кутузку автобусами, находились, конечно, и возвращенцы, за недоказанностью и отсутствием улик отпущенные справедливым судом восвояси, но настроение, заданное руководителем Роскосмоса, неизбежно передавалось всем работникам без исключения, задействованным в реализации успешного запуска космических кораблей к Марсу.
