Горланное «Есть!» экипажа затерялось в сводах модуля, они, будто находясь в строю, собравшись с духом, громко отрапортовали своему командиру. Гордость и несказанная радость обуревали их, служить под началом этого незаурядного человека – огромная честь для каждого из них. Впрямую не скажешь ведь, не любит он подобострастия, может и послать, а вместо адреса назначения вставит какое-нибудь словцо, обязательно с религиозным оттенком.
– На выходе проверяем еще раз скафандры, на поверхности долго не околачиваться, сделали регламентные работы и назад, ясно? – Брат Никодим засобирался к шлюзу.
– Так точно! Никодим, а можно я первым ступлю на эту грешную землицу? Это же знак свыше, что сделать первый шаг я должен. Болтался бы сейчас на орбите, вас ждал, а тут такая оказия. Давай и слова торжественные придумаю? – Женька быстренько спрыгнул с верхнего отсека.
– Ради Бога, валяй! – Брату Никодиму было все равно, кто будет первым, а вот Саня в корне с такой постановкой вопроса был не согласен:
– Почему он, командир, разве я не заслужил, меньше сделал? Рифат должен был вместо него садиться.
– Решайте сами, мне по барабану, кто ступит первым, о регламенте лишь бы не забыли.
Женька рванул к выходу. Взлетно-посадочный марсианский модуль «Атмосфера» конструктивно представлял собой трехъярусный моноблок, состоящий из двух служебных отсеков и одного технического. Четыре двигателя с изменяемым вектором тяги, поочередно установленные с опорными стояночными стойками, обрамляли по периметру нижнее массивное отделение, в котором уместили баки с топливом и ровер для перемещения по поверхности Марса. Внешне он напоминал трехосный вездеход с поворотными муфтами на все колеса, сведенными в треугольник, а чтобы не разлетались на ухабах, они были заключены в гусеничные траки из жаропрочной и стойкой к износу резины. При повреждении, если такое случилось бы, ровер был способен передвигаться и без траков, скорость уменьшалась и проходимость существенно страдала, но маневровые свойства превосходили самые смелые ожидания. На испытаниях, на асфальте, двигаясь боком, он показал скорость 38 километров в час, таким образом, установив новый мировой рекорд среди инопланетных роверов. Только где тут асфальт? Не проложили? Ай-яй-яй!
– Саня, я должен первым пройтись по Марсу! – Женька был выше ростом, поэтому и навис над ним грозной фигурой. – Командир, скажи ему.
– С чего ты взял? Как будущему академику по еще невыдуманной отрасли народного хозяйства, тебе надлежит ступать только в одно место. Ты вон как хорошо развил метановую теорию. – Саня решил не сдавать позиций.
– Тем более нужно уступить право эпохального шага ученым мужам и творческой интеллигенции. – Женька терял терпение, готовый пойти на крайние меры в достижении своих околонаучных замыслов.
– Не в этот раз! – выкрикнул с апломбом Саня осипшим от волнения голосом и шагнул наперерез к люку шлюзового отсека.
– Хорошо! – Женька попробовал зайти с фланга. – Давай вместе ступим, по команде, чтобы никому не было обидно?
– Не шутишь? Только я считаю вслух, и держимся за руки, понял?
– Договорились, мы же все-таки не хухры-мухры какие-нибудь, а члены первой российской межпланетной экспедиции. На нас огромная ответственность лежит.
– Вот именно.
Пока друзья бодались, словесно и физически, их командир, уставший от никчемных разборок, закрыл за собой люк. Стравил давление до марсианского и сделал шаг в историю. Простояв неподвижно несколько секунд, обошел вокруг посадочный модуль и размеренно занялся послеполетным обслуживанием двигателей и опорных стоек. Чего время-то терять. Впереди трудовые будни…
День тридцать четвертый. Кот по имени Марс
– Прощаться не будем, ни к чему. Держи тут, Женька, ухо востро, аппарат береги, нам на нем улетать, жди нас. – Брат Никодим и Саня обняли друга, остающегося для охраны модуля.
Дорога предстояла непредсказуемая и опасная, погрешность при посадке составила около двадцати километров, поэтому до точки расположения объекта в общем получалось примерно 177 километров. Если ничего непредвиденного не произойдет, то в течение одного сола, то есть марсианских суток, космонавты должны были достигнуть назначенного места и успеть желательно до наступления темноты. Марсианский сол равен 24 часам и 40 минутам, наклон оси Марса почти такой же, как у Земли, и лежат они в одной плоскости, поэтому смена дня и ночи абсолютно одинакова. Смена времен года у Марса в два раза дольше из-за удаленности от Солнца.
– Куда ж я денусь, буду ждать, конечно. Берегите себя! – Провожая удаляющийся ровер, Женька продолжал стоять у входа в модуль. Долго наблюдал за желтым марсомобилем, пока тот совсем не исчез за далеким песчаным холмом…
Саня матерился не переставая, доставалось всем: планете с ее губительным климатом, технике, сделанной криворукими бандитами, и даже вскользь упомянул Женьку, помешавшему ему сделать самый главный шаг в жизни. Выбирать путь удавалось порой в последний момент, когда внезапно дорогу преграждали камни с острыми краями или глубокие овраги с обрывистыми склонами. Технику надлежало беречь, да и застрять здесь, на Марсе, было бы глупой затеей, кто потом поможет вытащить, не сбегаешь же в соседнюю деревню за трактором. Наличие лебедок нисколько не добавляло оптимизма, деревьев нет, а трос имеется, красота.
– Саня, тормози! – Брат Никодим, отбивший себе бока на марсианских хайвеях, умоляюще глядел на вставлявшего в речь очередной заковыристый матерщинный оборот Саню. – Уши вянут от твоих изрыганий, можешь написать «Полное собрание сочинений В. И. Ленина», используя лишь нецензурную брань, уверен теперь в этом на сто процентов.
– Видишь ведь, какая дорога. – Саня остановил ровер, проверяя заряд аккумуляторов и работу солнечных батарей. – Солнышко маленькое совсем, думал, будет хуже, но ничего так, греет понемножку сквозь стекло. Меньше половины осталось, пока ходим, подзарядится, даст бог, хватит доехать обратно.
– Километров пятнадцать еще пилить, по моим расчетам. С рассветом подъедем ближе, насколько получится, а там «Краба» в руки и пойдем к дорогим гостям с ответным визитом. Ты, Саня, первым дежуришь. – Брат Никодим предложил тюбик с грибным супом. – Заправься.
– Пить больше хочется. Разбужу через четыре часа, отдыхай, командир.
Марсианская ночь почти не отличалась от земной. Такое же чистое небо, тишина, для полной картины не хватало восходящего месяца Луны. Один раз появились огни, но далеко, почти на горизонте, мгновение – и исчезли по направлению маршрута ровера. Скучно и нудно нести боевую вахту, выйти бы, размяться, проветриться, хотя бы фары протереть, да командир запретил, сиди и охраняй его чуткий сон. Ему что, закрыл забрало скафандра, поджал ноги и дрыхнет как сурок, абсолютно не реагируя на происходящее вокруг, умеет же отключаться, будто в детстве у мамы спит, безмятежно и сладко. Перебираться в отсек за креслами, где и вытянуть ноги приятно, и раздеться полностью для спокойного сна, не решались, враг близко, не хотелось встречать его в одном исподнем, поэтому так и дремали в креслах, скрючившись на отклоненных спинках.
