– Оттяпать? – Веня не верил своим ушам. И это говорит его друг? – Погоди, погоди, – стал торопливо объясняться он, – что значит «оттяпать»? Что это вообще за бред такой? Мне не нужна твоя квартира. Мне здесь только пару дней перекантоваться, пока проблемы не разгребу. Кто вообще тебя накрутил? Что тебе наговорили, я ничего не пойму? Я не собираюсь оттяпывать твою квартиру! У меня и мыслей таких не было! Мы старые друзья, как ты можешь так думать?
– Вот и не получится, – стоял на своем Михаил. Он говорил все более резко и хлестко, привычное его легкое валяние языком куда-то пропало, уступив место жесткому карканью. – Имей в виду, – сказал он, – я уже сообщил куда полагается, так что можешь на мою жилплощадь губы не раскатывать. А можешь немедленно ее освободить. Ключи соседям отдай, соседи присмотрят, я уже договорился…
Это был какой-то бред, словно сон на самом деле не закончился, просто романтика в нем сменилась всплеском абсурда. Веня не мог поверить, что разговаривает с другом, со своим старым другом, с которым в прежние времена не раз попадали в действительно сложные ситуации и благополучно из них выбирались.
– Ладно, – устал сопротивляться Лис, – будь по-твоему. Но мне нужно еще три дня.
– Немедленно!
– Три дня…
– Сегодня же!
– Я ведь могу ключи и Анне отдать… – решил блефовать Веня.
Михаил снова надолго задумался.
– Я так и знал, что без твоего участия не обошлось, – сказал он наконец. – Подлец ты, Лис! Падла!
Это была неправда, к уходу Анны Лис не имел ни малейшего отношения. Но что-то, какая-то злая сила прямо сейчас, в данный момент разрушала их с Мишкой дружбу, и ничего поделать он не мог. Их давние, очень давние отношения, похоже, разваливались на глазах, и склеить их, если и удастся, так не скоро, но такими, как прежде, они, вероятно, уже никогда не будут. Все, что он мог в данный момент и в данной ситуации сделать, – это выторговать себе пару дней передышки. Время нужно было ему хотя бы для того, чтобы все как следует обдумать и постараться понять, что же происходит. А пока он не понимал ничего. Пока у него было лишь вполне обоснованное подозрение, что все силы этого мира ополчились против него. Но вот почему? Что он им сделал? Этого он не знал.
– Три дня, – повторил он свое условие.
– Два, – сыграл на понижение Михаил.
– Три, – оставался тверд Веня.
– Черт с тобой! – вынужденно согласился друг, все еще друг. – Хотя это уже не имеет значения. Впрочем, как хочешь, я тебя предупредил… И чтобы духу!.. – закончил он эмоционально, на высокой ноте, и бросил трубку.
Веня постоял какое-то время, держа телефонную трубку прижатой к груди, слушая, как пробиваются из наушника во внешний мир гудки отбоя. «А денек начинается, похоже, даже веселей, чем вчерашний, – подумалось ему невесело. – Интересно, какие результаты по итогу будут вечером?» Он медленно, почти машинально положил руку на рычаг телефона, отсекая соединение, а потом так же медленно и осторожно вернул трубку на место.
В квартире повисла звенящая тишина, в которой, как обрывки галлюцинаций, плавали, перемешиваясь, клочки секунду назад случившегося разговора, слова, фразы и множество вопросительных знаков. То есть сама тишина и звенящее в ней напряжение звучали как вопрос: что это было? Реальность, возникшая вчера из каких-то первоначальных непонятных знаков, странных поступков людей и выпавших из нормальности событий, продолжилась и этим утром. Продолжилась разговором, который не должен был случиться, с человеком, со старым знакомым и другом, который вел себя как совсем незнакомый и не совсем друг. Мягко говоря. Абсурдностью и фантастичностью реальность продолжала тот сон, в котором он побывал ночью, и имела все шансы переплюнуть его в этих компонентах. Сон, который Лис помнил на удивление хорошо, со всеми деталями, такими, как, например, запах духов Совы, цвет двери мастерской или упругость травы на газоне, казался ему более реальным и более нормальным, чем разговор с Мишкой. Веня вновь почувствовал себя зверем, загнанным в угол, из которого нет выхода. Горят и приближаются факелы, слепя и обжигая лицо… Или морду? Ну нет, он не зверь и не даст себя в обиду. Хотя зверь тем более будет бросаться на врагов и рвать их клыками, пока сможет двигаться. Но он должен что-то придумать. Должен. Правда, в голову пока ничего не приходило толкового. Бестолкового – тоже не приходило. Пустота кромешная. Хорошо хоть, есть время подумать, спасибо Мишке. И – привет Мишке!
«Сюр какой-то», – подумал Веня. Сюра ему не хотелось, такой текучей, неузнаваемой реальности не хотелось. Уж лучше вернуться в сон. Но хоть сон и жил в его памяти и в его ощущениях как реальность, в которой он когда-то на самом деле побывал, вернуться туда ему не удастся. По крайней мере, в ближайшее время. Да и просто заснуть, без сновидений, не получится. Понятно, что не получится.
Лис зашел в ванную, там открыл кран и какое-то время ждал, чтобы стекла застоявшаяся в трубах вода. Потом плеснул пару пригоршней в лицо и прополоскал рот. Вода, хоть и пошла холодная, пахла ржавчиной и еще чем-то, какой-то рыбой, что ли, и была неприятна на вкус. Очень неприятна. Кривясь и отплевываясь, он отправился на кухню и там проинспектировал все ящики и холодильник. Итог был неутешителен, из продуктов нашлось лишь немного кофе и столько же сахара – Михаил перед отбытием своим подчистил все основательно. Этого было мало для жизни, но чтобы начать день – хватало вполне.
Он сварил кофе, а потом долго сидел, попивая его маленькими глотками и наблюдая, как незаметно, исподволь, становился прозрачней белый свет за окном. Время словно исчезло, не остановилось, не замерло в ожидании знака, чтобы по нему сорваться в бешеный галоп, а исчезло, точно не было никогда. Возникло удивительно легкое состояние причастности к вечности, которая таки точно есть. Вот она, держит за руку и заглядывает в глаза. Мыслей на другие темы не возникало никаких, и слава богу, без этой шумной и суетной компании было значительно лучше. Легче, во всяком случае. Но тем не менее какая-то работа на одном из уровней его сознания шла, он ощущал ее слабый подспудный гуд и старался не мешать. Кофе был на удивление хорошим, давно он такого не пробовал. Видимо, Мишка привез его из какого-то очередного своего вояжа. И не поделился, зажал, подлец. Ничего, зато теперь есть возможность отдать ему должное. Им обоим. Отдать и воздать.
Потом он слонялся по квартире, надолго замирал у окна, выглядывая на улицу, включал и тут же выключал телевизор или же принимался читать и сразу бросал какую-то книгу, кажется путеводитель из Мишкиных запасов, – все тщетно, ничто не могло увлечь его настолько, чтобы отвратить от внутренней работы сознания, которая шла, шла… Он эту работу никак не подталкивал физически, не пытался ее ускорить, да и не смог бы, даже захоти, но поощрял эмоционально, посылая в подсознание едва ощутимые сигналы, что заинтересован в результате, что нужна ему хоть какая-нибудь зацепка, воспользовавшись которой он смог бы продвинуться дальше. Сейчас не имело значения, куда двигаться, важно было просто начать движение, потому что состояние абсолютного непонимания того, что происходит, на фоне ощущения надвигающейся катастрофы убивало. Просто убивало.
