Как странно все складывалось. Просто невероятно. Разве думал он когда-нибудь, что между ним и Анной может произойти нечто подобное? Мечты, фантазии и предположения, конечно, возникали, поскольку его мужское начало не могло никак не откликнуться на ее вызывающую женственность, не скрываемую к тому же, а гордо демонстрируемую, словно штандарт. Но прежде существовало табу, которое он даже не пытался переступить. А теперь табу исчезло, вместе со многими другими вещами, и он смог… Они смогли. «Вот интересно, – подумал Лис, – переспать с женой друга, пусть и с бывшей, пусть и с другом у тебя отношения непонятные, и все же, переспать с его женой – это нарушение закона, или того самого принципа, основополагающего? Или это совсем другое и принципы здесь ни при чем?» Точного ответа он, как обычно, не знал, хотя, по ощущениям, да, являлось нарушением. Но, к своему удивлению, он не рефлексировал по этому поводу, не раскаивался и ни о чем не сожалел. Жизнь все-таки процесс не линейный, а скорее алхимический, и чистое золото в нем образуется из смеси совершенно разных, зачастую несовместимых ингредиентов. Все зависит от внутренней логики событий, главное – уловить ее и почувствовать. Вот и он, ему казалось, иногда улавливал логику того, что происходит… Но понять ее до конца все равно не мог.
– Я не жалею, что мы сделали это, – откликаясь на его мысли, сказала тихо Анна. – Напротив, я рада, что так случилось, и мне было хорошо с тобой. Хотя никогда не думала, что ты когда-нибудь решишься. Скажи мне кто еще вчера, удивилась бы страшно. Маринка, если узнает…
– Да все равно, – не признал опасности Веня.
– А-а-а, – сообразила Анна, – ты ушел от нее. И поэтому ты здесь.
– Можно и так сказать.
– Так и есть, не темни. Если тебе интересно мое мнение, давно нужно было…
Они помолчали, ощущая оба, что молчание сближает их. Пришло понимание, что любовниками они стали случайно и на короткий срок, а вот союзниками будут всегда. Только в чем союзниками и против кого? Не столь суть важно, просто возникло ощущение близости, основанное на расположении и благодарности, и это было правильное чувство.
– Скажи, – прервав паузу, уронил камень вопроса в озеро тишины Лис, – тогда… Что случилось, почему?.. Ты с Мишкой… Ведь все было у вас хорошо. Так казалось. Я тоже так думал.
– Так и было, – вздохнув, согласилась она. – Но, как оказалось, только казалось.
– В каком смысле?
– В прямом. Была лишь видимость счастья, иллюзия любви. Ты думаешь, он что, просто так по полгода в своих экспедициях пропадает? Нет, не просто так. У него там другая женщина есть, другая семья.
– Да ты что! – удивился Веня. – А как ты узнала?
– Узнала… – сказала Анна неохотно. Помолчав, она продолжила, с трудом подбирая слова, явно через силу: – Однажды, когда Михаила не было уже давно, месяца полтора, что ли, ночью раздался телефонный звонок. Я сразу почувствовала тревогу, сердце просто сжалось в ожидании плохих известий. Я сняла трубку, но никто ничего не говорил. Только в наушнике явственно различалось чье-то дыхание. Напряженное дыхание на фоне тишины. И при этом я была уверена, я знала, что звонит женщина. Я тоже молчала, правда, почти не дышала, дыхание у меня будто отнялось. Так мы пообщались, если можно так выразиться, молча, минуты три. А потом на том конце положили трубку. И тогда я поняла, что этот молчаливый звонок был для меня черной меткой. Дня три я места себе не находила, а потом сообразила, что тот номер, с которого звонили ночью, сохранился в памяти телефона. Так и было. Я нашла его. И я позвонила…
– И что там? – не выдержал Веня. – Кто там был?
– Кто был… – повторила Анна вопрос, словно проверяя его на слух. – Ответил Михаил, а его голос я, слава богу, знаю. Но меня больше всего сразило то, что фоном его «алё!» звучали детские голоса. Я-то звонила днем… Он, понятное дело, уверял меня, что будет в такой глуши, где никакой телефонной связи нет.
– Дети?! – удивился Веня. – Но ведь у вас и так двое?
– Двое, – подтвердила Анна. – В общем, я собрала вещи, забрала детей и ушла.
– Но погоди, как же теперь? Как ты, с детьми, одна? И вообще?
– Ничего, справлюсь. Я же сильная. И молодая, все у меня еще будет! Вот, кстати… – Она, опершись на локоть, приподнялась и посмотрела ему в лицо. – Раз уж наши обстоятельства такие схожие, ну, и после того, что произошло, не хочешь ли объединить наши усилия и, так сказать, устремления? Верней и преданней жены, чем я, тебе не найти. Поверь мне. Ну и откормила бы тебя, наконец, а то ты истощал совсем. Как я готовлю, ты знаешь. Ну, что скажешь?
Веня слегка растерялся. Перспективу так сразу устроить свою личную жизнь он не рассматривал, поэтому предложение Анны застало его врасплох.
– Спасибо за доверие, конечно, – промямлил он, – но я пока не готов. Даже не думал об этом. И, знаешь, сейчас и не время об этом думать. Надо сначала кое с чем разобраться, потом, может быть… Подумаем, обсудим…
– Да не напрягайся ты так, расслабься! – засмеялась Анна. Притянув к себе его голову, она поцеловала его влажными губами куда-то в угол рта. – Я пошутила. Хотя ты знаешь, что в каждой шутке только доля шутки, поэтому, когда будешь готов, – приходи. И мы обсудим твое предложение! Только смотри не опоздай… Бабье время бежит быстро, вынуждает поторапливаться. Ну, мне пора.
Потом, глядя, как спокойно и деловито, не обращая на него внимания, Анна одевается, он неожиданно спросил ее:
– Послушай, я так и не понял, как ты узнала, что я здесь?
– Странная история, – сказала она, каким-то хитрым способом проникая в платье. – Я не собиралась, даже и не думала. Просто шла по своим делам, здесь, неподалеку. И на углу, на перекрестке, ты знаешь, у гастронома, возле газетного киоска, увидела какого-то человека с экзотической внешностью. В странных одеждах индийского, быть может, типа, но я не уверена. В хламиде какой-то. Он играл на фантастическом струнном инструменте из высушенной тыквы и пел заунывно на незнакомом языке. Несмотря на это, мне удивительным образом было понятно, о чем он поет. А в голове на все лады, словно припев, крутилось: нарада, нарада, нарада… Что за нарада – ума не приложу. А потом подумала, что раз уж я здесь, то должна тебя увидеть. Это вообще странно, почему я была уверена, что ты здесь, в этой квартире, и это ощущение, что должна тебя увидеть. Прямо зов какой-то, честное слово. Трудно объяснить. Остальное ты знаешь. Ну и знай еще, что я нисколько не жалею о нашей встрече. Напротив, рада, что так все случилось. Впрочем, я это уже говорила.
После ухода Анны Лиса вновь с головой накрыла тишина пустой квартиры. Все, что произошло накануне, было странно и необъяснимо, но уже не существовало, как перестает существовать всякое настоящее, просачиваясь и истекая в прошлое. Что осталось в воспоминаниях, уже не жизнь, а лишь ее отголоски и отблески, и в таком качестве деталь другого настоящего. Но – существенная деталь, способная отравить или украсить его. Вене было хорошо. Жизнь совершенно неожиданно подарила ему удивительное событие, тем самым дав понять, что она, жизнь, вовсе не собиралась ставить на нем крест. А значит, не все еще потеряно для него и он выберется из своих передряг.
