Отъехав от города по новенькому шоссе – километров пять в южном направлении, Лис, следуя подсказке дорожного указателя, свернул на проселок. Дальше дорога углублялась в сосновый лес, за которым, насколько он помнил карту, текла вырвавшаяся из тесных объятий городских набережных река. Солнце, река, лес, сосны, хвоя, маслята… Самые что ни на есть дачные места. Это сейчас здесь пусто, потому что до начала сезона еще как минимум месяц, а тогда будет не протолкнуться. Снизив скорость, Веня опустил боковое стекло и, жмурясь, подставил лицо упругому потоку воздуха. Голова пошла кругом от хлынувшего в легкие концентрата свежести, от запаха прелой хвои. «Везет же некоторым», – подумал он с неожиданной тоской и даже завистью, имея в виду прежде всего Толяна. Вот почему одни умеют устраиваться, а другим не удается, хоть тресни?
Справа вскоре открылся дачный поселок, но, следуя полученным указаниям, Лис проехал мимо и лишь там повернул на крайнюю, граничащую с лесом дорожку. Справа потянулись заборы дач, а слева, подступив к самой дороге, сосны накрыли ее своими разлапистыми ветвями с длинной и прозрачной хвоей, акварельной зеленью наползающей там, вверху, на безмятежную голубизну неба.
Прокатив по дорожке до самого конца, Лис остановил машину у последнего участка. Табличка на воротах проржавела настолько, что цифры на ней читались как 13, хотя, приглядевшись, Лис определил, что изначально было все же 15 – что и требовалось. Калитка рядом с воротами оказалась распахнута настежь, это его насторожило. Очень похоже, что кто-то непрошеный хозяйничал в предназначенном ему жилье. Повинуясь импульсу предосторожности, он развернулся, и, отогнав машину назад, поставил ее возле предыдущего участка, калитка и ворота которого выглядели непотревоженными. Гарантии, конечно, никакой, но все же… Захватив сумку, Лис запер машину и, пройдя вдоль забора, осторожно вошел в открытую калитку 15-го участка.
Сразу за ней, слева и справа от узкой бетонной дорожки, ведшей к крыльцу обыкновенного с виду одноэтажного деревянного дома на высоком каменном цоколе, возвышалось по большой мусорной куче, в которые был свален вытащенный из дома разнообразный хлам. Участок выглядел заброшенным и явно давно не посещался хозяевами, кто бы ими ни был. Дивясь пейзажу, Лис прошел ровно до середины дорожки, когда ему почудилось за правым своим плечом чье-то присутствие. Резко обернувшись, он замер в немом изумлении. Открывшаяся его глазам картина, как говорится, того заслуживала.
Под забором, в затишке, на зеленой молодой травке, обласканные теплыми лучами весеннего солнца, на корточках сидели двое, он и она. Как акт единения полов, как символ абсолютного между ними равенства и доверия, парочка курила сигаретку, а может, даже косячок, один на двоих, передавая его другому после неторопливой глубокой затяжки. Легкий голубой дымок расплывался в застойном воздухе, мало-помалу поднимаясь кверху и накрывая курильщиков газовым покрывалом. Эстафетная палочка была как раз у девицы, которая выглядела куда как респектабельней своего кавалера, хотя о какой респектабельности вообще можно говорить в таких обстоятельствах. Лиса неожиданно позабавило, как отличаются по виду эти двое.
Парень сидел ссутулившись, опустив голову и словно бы глубоко сосредоточившись на великой проблеме. Он нависал на растопыренных, как стропила, коленях, благодаря чему его руки доставали до земли, по которой он бессмысленно чертил что-то пальцами. Пегие вылинявшие волосы его падали на низкий лоб, а когда он поднял лицо, потревоженный появлением постороннего, глаза блеснули мутным зеленым стеклом.
Девица, напротив, была открыта и даже изящна. Зажатый между средним и указательным пальцами правой руки, дымился окурок. Она тряхнула кудряшками и, сделав глубокую, полноценную затяжку, с неподражаемым прищуром смерила Лиса презрительным взглядом и, сложив пальцы в его сторону пистолетиком, сказала: «Пуф!» Парень, явно находясь за гранью, тем не менее оценил, хохотнул впопад, хоть и по-гусиному: а-га-га!
Ситуация была странной, и Лису вдруг показалось, что его затянуло, занесло в какую-то иную, параллельную реальность. Он давно уже замечал, что некая чужая явь вторгается в его мир кусками, языками, наплывами, какими-то островами и пятнами, меняя знаки на противоположные, переворачивая все с ног на голову, и то, что происходит теперь – именно такой наплыв.
– А ну, пошли отсюда! – закричал на бродяг Лис и даже замахал руками. – Кыш! Кыш! – Для убедительности и доходчивости он сделал вид, будто бы подыскивает подходящую дубинку в куче мусора.
В рядах мирной демонстрации случился переполох. Мужчина, испугавшись громких слов и резких жестов со стороны Лиса, всплеснул руками и завалился на сторону. Девица весело и несколько истерично захихикала, бросила окурок в траву и легко вспорхнула. Хлопоча и приговаривая что-то утешительное, она помогла подняться спутнику и, преодолевая немалое его сопротивление, повела прочь с участка. Парня сильно мотало из стороны в сторону, из-за чего он едва держался вертикально и постоянно порывался уякориться на широко расставленных ногах, словно боцман на палубе во время шторма, но в конце концов девице таки удалось вытолкать его за калитку.
Сама же она, оказавшись в проходе, обернулась к Лису и, сложив пальцы, вновь стрельнула в него из воображаемого пистолета – пуф! Прищуренный глаз ее при этом был разумен и холоден. «Ай би бэк», – сказала она перед тем, как исчезнуть. Или это ему только показалось, послышалось, что она так сказала?
«Торчки какие-то, – подумал Лис. – Или бомжи. А скорее всего, и то и другое». Он вернулся к калитке и закрыл ее на щеколду. Для надежности дополнительно замотал запор куском ржавой стальной проволоки, хотя и отметил про себя, что это его ни от чего не убережет и кому будет нужно перемахнет через забор легко. «Собаку сюда надо, хорошую злую собаку, и чтобы бегала повсюду, а не сидела на цепи», – думал он и соглашался с собой всецело на обратном пути от калитки к дому.
Ключ он нашел в указанном секретном месте, под грязной тряпицей на подоконнике, и, открыв дверь, ступил в прихожую.
Пахнуло затхлостью и, как он про себя это сформулировал, «бомжатиной», кислой закваской из пригоревшей стряпни, грязи и испарений от немытых тел. Над всем витал сладкий дух конопли. Сомнений не было, давешняя парочка похозяйничала тут на славу. Веня заглянул через раскрытую дверь в одну из комнат и увидел, что окно в ней распахнуто настежь. Судя по всему, через него-то гости входили в дом и, соответственно, выходили. Что было удобно, ибо не предполагало соблюдения ненужных формальностей и каких-либо обязательств с их стороны.
Бегло осмотрев остальные помещения и убедившись, что, кроме него, в доме больше никого нет, Веня принялся за уборку. Сколько времени ему предстояло здесь провести, он не знал, но совершенно точно не мог оставаться в этом бедламе дольше ни часу.
Он разостлал на полу грязное покрывало и методично побросал на него все, что, по его мнению, было достойно удаления. Очень кстати оказались найденные в прихожей рабочие брезентовые рукавицы. Пришлось потрудиться, поскольку грязи в доме хватало, но он был упорен. Мусор выносил на знакомые уже кучи у ворот. Он сделал три, если не сбился со счета, ходки, оставив там при последней и само покрывало. Вернувшись в дом, он обрызгал полы водой и тщательно вымел их щеткой. И только закончив уборку, почувствовал, что снова проголодался. Что-то в последнее время зачастило к нему это чувство. Странно, раньше такой проблемы не возникало, дома всегда имелось что поесть. Надо отдать должное Марине, при любых обстоятельствах, часто из ничего, она умудрялась соорудить обед. Пусть было скромно, но сытно вполне, и никогда они не голодали. А последние дни у него только и мысли – что бы поесть.
