Он хотел знать больше, он хотел знать все!
Вениамин выудил из сумки большую стеклянную лупу в черном пластмассовом футляре и, вооружившись ею, с еще большим азартом подступился к рельефу, ощущая в груди тонкий и томительный трепет от осознания, что делает еще один, может быть, последний шаг к тайне. «Принципы, числом их семь, – бормотал он, заглядывая в увеличительное стекло, – что ж, давайте знакомиться».
Прежде всего, выяснилось, что все облачные медальоны были пронумерованы. На каждом из них Лис нашел порядковый номер, обозначенный соответствующей римской цифрой и вырезанный в складках облака. В соответствии с номерами медальоны располагались на панно слева направо и снизу вверх. Таким образом, учитывая, что меньшие группировались вокруг большого центрального по три с каждой стороны, получалось, что слева были нечетные номера, а справа – четные. То есть первый располагался слева внизу, а шестой – справа и вверху. Но все эти подробности касались лишь особенностей нумерации и мало чего добавляли по существу. По существу же Лис мог сказать только, что с высокой долей уверенности определил из шести четыре основные стихии. Ими, как ему представлялось, были Земля, Воздух, Огонь и Вода.
Под номером один, в основании всего, как ей и положено, располагалась Земля. Она была изображена царицей в длинных праздничных одеждах, с короной и венком из полевых цветов на голове. Царица стояла вполоборота к Лису, опираясь левой рукой на магический кристалл, из-за которого выглядывал маленький человечек в коротких штанах и колпаке. Человечек обиженно оттопыривал нижнюю губу и казался недовольным. Царица, когда Лис навел на нее стекло, нахмурила брови и отвернулась. «Что за коротышка?» – подумал озабоченно Лис.
Напротив Земли, на одном уровне с ней, под номером два располагался Воздух. Этот принцип был изображен в виде кудрявого юноши в легких одеждах и крылатых сандалиях. Воздух, как и должно, парил над поверхностью, крылышки на его сандалиях трепетали, словно крылья эльфа. В руках он держал короткую пику, украшенную конским хвостом, однако вид его не вызывал опасений.
Номер три Огонь. Находился слева, над Землей, в образе рыжеволосого румяного юноши с жезлом в руке. Жезл имел сложную структуру, из конца его выбивалось голубое пламя. Вене показалось, что он рассмотрел, как в пламени, извиваясь между его лепестками, крутилась ящерица. Саламандра? Ну конечно, кто же еще может жить в пламени? Огонь в ответ на внимание Лиса погрозил ему жезлом.
В паре с Огнем, на одном с ним уровне, присутствовала Вода. Ее легко было узнать – нимфу с кувшином, из которого непрерывной струей текла жидкость. Живая вода или мертвая? Скорее живая, Лису такой вариант казался более вероятным. Наверное, потому, что вода, истекая, журчала так весело и умиротворяюще. Хотя, кто ж его знает, в этом мире все кажется не тем, что есть на самом деле, в том, призрачном, наверняка еще хлеще.
Два облачных медальона, расположенные вверху, непосредственно под пирамидкой, вызвали у Вени затруднения с идентификацией. Он не смог определить, кому они принадлежат.
На том, что слева, под номером пять, была представлена странная фигура. Даже не фигура – намек на нее. Так иногда изображают бесплотных духов или привидений: длинный балахон, из капюшона которого выглядывает безжизненное лицо призрака с горящими глазами. А иногда одни только глаза. Здесь капюшон балахона был откинут, открывая взгляду Лиса полностью лицо и голову пятого принципа. Это было странное лицо, обрамленное струящимися, словно дым, волосами, которое в равной степени могло принадлежать мужчине и женщине. Буквально о ком подумаешь, кого представишь себе, того и увидишь. И лишь взор оставался огненным, горящим в любой воплощенной ипостаси. Одеяние Духа, как сразу окрестил его Лис, казалось неплотным, почти нематериальным, точно соткано из тончайшей паутины. Серо-голубые складки его плыли и струились, под воздействием невидимого тока воздуха, и, помимо всего, были полупрозрачными. Взгляд Лиса проникал сквозь них, легко различая продолжения линий и контуры строений. В общем, казалось, что плотского, кроме головы, у Духа нет больше ничего. Веня даже раскрыл рот от удивления. В ответ на его нездоровый интерес призрак нахмурился и, выпростав из складок одежды десницу, которая, оказывается, все-таки была, погрозил ему пальцем. И сверкнул грозно очами. Веня, не на шутку испугавшись, в тот же миг перенес свое стеклышко, а с ним и внимание, к последнему из малых, шестому облаку.
С этим медальоном вообще было непонятно. На нем не было ничего – кроме, разумеется, традиционной растительности и построек. Но в центре, где на других облачных полянах располагались фигуры, здесь было пусто. Эта пустота жила своей жизнью, она сгущалась или, наоборот, рассредоточивалась, сжималась и разжималась, роилась, клубилась и что там еще она может делать. Ее брожения не было видно непосредственно, зрением не фиксировалось, разве что боковым, но легко предполагалось и казалось непременным. Область неустойчивости, неопределенности, которая, чувствовалось, жила по своим законам. Именно в этом месте ощущалось присутствие чего-то непроявленного, какой-то энергии, ощутимой, хоть и невидимой. Вектор ее направления и отношения невозможно было определить и предугадать. Лис вполне себе ощущал, что оттуда, не из конкретной точки, а из всей области, может прийти к нему как зло, так и благо. Это было очень странное и сложное чувство, словно двигаешься в противоположных направлениях одновременно; совершенно специфическое, оно до такой степени оказалось не по нраву Лису, что он поспешил поскорей от него отвернуться.
Отшатнувшись от стола, Лис перевел дух. Лоб его вдруг покрылся испариной. Он вытер телесную влагу ладонью, а потом долго с удивлением смотрел, как она испаряется с его руки, качаясь едва заметным перышком тумана. Нет, с этим панно все было непросто. Очень непросто. Ну, это он понял уже давно. А вот сказать, что узнал что-то новое, этого он не мог. Впрочем, оставалось рассмотреть еще центральный, самый большой медальон, но что-то ему говорило, что никаких откровений он тоже ему не сулит.
Лис вновь приблизился к столу и поднял свое волшебное стекло. Оживленный его оптической силой, трон, демонстрируя себя во всей красе и славе, повернулся перед ним на четверть оборота и засиял. На его подножии, на самой верхней ступеньке, сбоку, как это писалось на старинных картинах, было начертано: Septima Principle. И ничего больше.
Лис почувствовал разочарование. Только что, как любят повторять в телепередаче, еще одной тайной стало больше. Для того, кто в теме, тому, возможно, все понятно, но не ему. Самого главного – своего места и роли в изображенном сюжете – он не увидел, своей доли участия не ощутил, не понял. Этот седьмой принцип, видимо, самый главный, что он такое? И те, верхние два, непроявленные, неназванные, неопределенные, номера пять и шесть – с ними как? Что это такое, что за неопределенности? Ну ничего же не понятно! Захотелось, чтобы кто-то знающий все ему растолковал. И у него есть кое-кто подходящий на примете. Он знает, к кому отправится за разъяснениями.
Но – завтра, завтра…
Глава 11
Когда ночь действительно удалась
Вечер опустился – тих и прекрасен, в зареве дальних огней, на земле и над землей. Ветер разбегался по пространствам необъятным, холодя душу пониманием невозможности и недостижимости этих глубин постижения. Млечный Путь над головой блистал и переливался, как мех чернобурки, подавая знаки, что вечер совсем не прочь оказаться немножечко томным.
