Фрюж умел слушать.
Так он узнал про пещеру.
Однако место преступных встреч населили ужасами, чтобы впредь никто не мог им воспользоваться, даже войти в него безнаказанно. Каждый из принципов отослал в пещеру свой персональный ужас. Заодно, как говорится, и избавились.
Теперь даже Эреб опасался посещать этот храм запретной любви.
Под присмотром и под охраной ужасов в пещере росли похожие на цветы грибы-часы. Периодически, в определяемый логикой их внутреннего развития момент, они открывали крышечки своих головок и под малиновый перезвон миниатюрных гонгов выпускали на волю споры времени. Семена те поражали все миры, сверху донизу, в равной степени.
Про то, как войти в пещеру безопасно и так же беспрепятственно из нее выйти, Фрюж узнал из песни Огня. Огонь ведь тоже поет свои песни. О любовной страсти, о расцветающем во мраке ночи Огненном цветке.
Фрюж разобрал, о чем повествует песня Огня, понял дословно и буквально. Поэтому-то, решившись на похищение Базового принципа, он знал заранее, где сможет спрятать его надежно. Ведь Базовый принцип был сродни тем часам-луковицам, что росли в пещере, как шампиньоны.
Теперь, вот только теперь он вспомнил все окончательно. Или же ему в очередной раз все приснилось. Или было навеяно тем, той силой, что была озабочена состоянием его разума. Наконец, он в полной мере ощутил и осознал себя Фрюжем. Переход был не столь стремителен, но едва он начался, к нему быстро возвратилась память – его, прежняя. Он вспомнил все, что знал раньше.
Базовый принцип – это живой кристалл, в чьем прозрачном теле действует механизм с колесиками, пружинками и стрелками. Пока находился в пирамиде, он регулировал не только течение времени, но и порядок всей жизни Горнего мира. Сочетание механики с мудростью принципов неопределимое, неповторимое, непередаваемое словами.
Особые часы, которые он и спрятал в пещере часов. Очень удачно спрятал. Ведь найти их среди тысяч и тысяч таких же тикающих устройств совсем не просто. Да почти невозможно – если только вы не обладаете тонким чутьем, как Полуночный пес.
Базовый принцип – больше чем время. Базовый принцип – это судьба, возведенная в закон и реализованная средствами прецизионной механики, приводимой в действие магической спиралью. Или кто-то на самом деле думает, что жизнь можно запустить без хотя бы капельки волшебства?
Как только его не звали! Базовый принцип. Печать судьбы. Краеугольный камень. Основа основ. Святая святых. Тайна тайн. Седьмой принцип…
Хотя, если честно, седьмой принцип – это все же совсем, совсем другая история. Здесь смешано материальное и нематериальное.
Как оказалось, Фрюж похитил не только вещь, но и символ. Вещь олицетворяла собой символ, пряталась за него. Никто и не думал, что Базовый принцип – такая штука, которую можно украсть. В нормальной голове не могло зародиться такое злодейство. Но ведь не ему в голову первому пришла эта мысль, значит, не такой уж он злодей. Во всяком случае, никогда он не делал зла для того только, чтобы делать зло. Хотя, конечно, это не оправдание. Все надо вернуть на место. Как прежде, конечно, уже не будет, будет по-другому, хотя, быть может, и не хуже. Пусть все просто будет.
Так обрел он знание или нет? Какое знание ему нужно? Что есть знание вообще? Всякое ли знание стоит того, чтобы обладать им? А любовь – это знание? Она стоит ли тех мук, которыми обусловлено владение ею?
Когда он бросился с Башни невозврата и стал Веней Лисицыным, Дух, который наделяет души свойствами и качествами, населил его душу страхами, с которыми ему потом пришлось и жить, и страдать, и бороться.
Отец Духа, Эреб, тоже был наказан за содействие влюбленным – Звездой смерти наказан, которая стала восходить теперь в его Царстве Ночи, вынуждая прятаться от ее лучей по пещерам и горным расселинам и разлучая на это время с любимой женой его Нюктой. Это так унизительно.
Пес снова подтолкнул его сзади в ноги. Следовало поторапливаться. И то ведь в пещере, под завязку набитой хронометрами, не стоило терять время.
Подняв Огненный цветок выше над головой, чтобы лучше осветить пространство вокруг себя, Фрюж постарался сориентироваться и прикинуть направление движения. Это было нелегко, учитывая, что, говоря снова словами пророчества, времени в обычном понимании слова здесь не было, как не было и пространства. Здесь пространство перетекало во время, а время – обратно в пространство, и казалось оно то зеркалом, то рекой, а то и небом под ногами. Ему все же припомнилось, что Базовый принцип он оставил едва ли не в самом центре поляны. Туда и направился, с сомнением, между прочим, бормоча себе под нос что-то типа «Кто их знает, эти часы, может, они тут ползают в темноте, как тараканы. Или, вон, хороводы водят…» Проверить и узнать, как обстоят дела с повадками у обитателей пещеры, можно было лишь одним, негодным к осуществлению способом, поэтому никто про то ничего и не знал.
Подсвечивая место перед собой, Фрюж нагнулся и поднял с каменного пола первый живой механизм. Он действительно был живым, Фрюж чувствовал, как пульсирует в его пальцах маленькое теплое тело. Ну какой же это гриб? Это не гриб, нет. Но и верного названия этому Фрюж не знал. Стараясь не пробудить ото сна то, что держал в ладонях и что затруднялся определить – гриб, цветок, луковица, – он полуобернулся назад и осторожно положил сущность в лукошко. Нет, все же он склонялся к простому, понятному и вполне адекватному названию – часы. Пес потянул носом воздух и что-то промычал, должно быть, что нет, не то, что им надо, – ручка корзинки, которую он продолжал держать в зубах, не позволяла ему говорить нормально.
Так они и продвигались, Фрюж перекладывал часы в корзинку, которую нес в зубах Полуночный пес, а тот их обнюхивал, стараясь по запаху определить искомый механизм. Часы располагались на полу так плотно, что иначе пройти туда, куда им было нужно, не представлялось возможным. Даже собака не смогла бы пробраться, не потревожив кого-нибудь ненароком. И тогда все, трезвон и светопреставление. На обратном пути часы придется выкладывать из корзинки вновь на свои места, и тогда можно будет сказать, что они справились со своей задачей на отлично.
До центра пещеры, как Фрюжу представлялось, они добрались удачно. Лукошко было уже полно под завязку, псу стало тяжело держать его в зубах постоянно, поэтому он все чаще опускал его на пол и перетаскивал с места на место рывками. Остановившись, Фрюж посмотрел под ноги, в ближнем круге.
– Сдается, где-то здесь, – сказал он. – Точнее определить не могу.
– А не было ли на том механизме какого-то отличительного признака? – спросил пес, освободив пасть от ноши.
– Да, – согласился Фрюж, – рубиновый глазок, махонький… Подмигивал все. Но разве же…
Закончить фразу он не успел.
Что-то быстрое, как молния, прочертило пространство, явилось из темноты, ударило Фрюжа по руке и вновь исчезло во тьме. Фрюж готов был поклясться, что заметил крылатую сандалию возле своих глаз. Две, две таларии, проскользившие по воздуху.
