Едва он начал вспоминать конкретных людей, как в окружавшем лодку тумане появились прогалины, сквозь которые замелькал не такой уж и далекий берег, вдоль которого длинным неровным рядом стояли фигуры, по виду – человеческие. Как оказалось, лодка их нарезала волны не поперек, а вдоль реки, так рулил Харон, только не разобрать было, по течению или против него. Лица у проявившихся фигур различить было невозможно, какая-то получалась безличная масса. Но было огромное желание, прямо зуд, узнать хоть кого-то, ведь прошедших этот путь раньше его было немало. И тогда воображение Фрюжа заработало на полную катушку, и он так старался, что лица в конце концов стали проявляться, приобретать конкретные черты. Он даже узнал кого-то там. Но больше всего ему хотелось встретить Дэдэ, хотя, если подумать хорошенько, того здесь не должно было быть. Объективно, не помешало бы заручиться поддержкой старого дружка. Вот кто-то похожий – он рванулся навстречу и…
– Нет-нет, – остудил его пыл и порыв Харон. – Нам пока еще не туда. На тебя, парень, заказана спецдоставка. Я в курсе куда, сиди тихо…
Едва он это произнес, как впереди, по ходу суденышка, вспыхнуло солнце. Синяя звезда, Фрюж узнал ее. Зачем она здесь? Выходит, смерть всегда приходит именно так?
Брызнули ослепительные лучи, сдувая и туман вокруг, и видения. Фрюж инстинктивно прикрыл глаза и голову согнутой рукой. Отвернувшись назад, он увидел, что Харон сидел на корме уже в откуда-то взявшемся на нем плаще, разительно похожем на офицерскую плащ-палатку. Одним движением он натянул высокий капюшон на голову, в глубине его, отсвечивая в лучах звезды, как два катафота, сверкнули красным глаза.
– А вот теперь бойся, парень! – закричал Харон Фрюжу. – Прибываем!
И старый кормчий захохотал, как-то глумливо, даже издевательски.
Из-за неистового яркого света звезды Фрюж практически ослеп и ничего вокруг не видел. Вдруг он вспомнил, что в кармане его лежат очки, которыми снабдила его Нина Филипповна. Они не пригодились ему в Царстве Ночи, но здесь… Он вырвал очки из кармана рубахи, судорожно, рывком раскинул дужки и надел на глаза.
Вовремя! Мир сквозь стекла увиделся голубым, неживым и холодным. Стремительно приблизился берег, оказалось, что лодка мчалась быстро, точно торпеда, а он и не ощущал ее скорости.
Они наскочили, воткнулись в песчаную отмель. От удара, повинуясь инерции, под непрекращающийся хохот Харона Фрюж вылетел из лодки и кубарем полетел дальше по воздуху. Не будь на нем очков, он, ослепленный, наверняка расшибся бы при падении, но, видя, куда его влечет, сориентировался. Сгруппировался и, извернувшись, приземлился на ноги. Однако не устоял, упал и, только сделав еще несколько кувырков через голову, остановился. Причем остановился буквально упершись в ноги стоявшего на берегу человека, учитывая обстоятельства, явно вышедшего ему навстречу. Рядом с человеком, махая хвостом и поскуливая от нетерпения и радости, приплясывал Полуночный пес.
Мужчина щелкнул пальцами, и звезда погасла. Тогда он нагнулся, подал Фрюжу руку и помог подняться.
– С прибытием! – сказал встречавший и смахнул рукой с плеча Фрюжа налипшие песчинки. – Здравствуй, брат!
Он с интересом рассматривал Фрюжа, точно надеясь разглядеть в лице вновь прибывшего ответ на мучивший его вопрос, но ничего не нашел, ни намека, ни подсказки, поэтому спросил:
– Что же ты такой ершистый-то, а?
Глава 24
Все дело в принципе
– Давно хотел с тобой встретиться, да все никак не получалось, – сказал встречающий. – Что же ты так упираешься-то, а? Что все ерепенишься?
Фрюж глядел на него во все глаза. На сто процентов он был уверен, что знает этого человека, видел его неоднократно, но, хоть убей, не мог вспомнить, кто он. Это было просто мучительное чувство – припоминание без узнавания.
Зато Полуночный пес был здесь, и это о многом говорило. Пусть снова в другом обличье, но глаза, глаза его оставались теми же, Фрюж узнал бы их после любого преображения.
– Так вроде и не звал никто. Не приглашали меня, – попытался отвести от себя упреки Фрюж.
– Разве? – не поверил ему встречающий. – Хорошо, хорошо, не волнуйся, сейчас во всем и разберемся.
Фрюж откровенно медлил. Стоя на песчаном берегу, он оглядывался, рассматривая место, в котором оказался. Чувство было то же самое, припоминание без узнавания. Место знакомое, до боли, но признать его окончательно он никак не мог. Что-то не совпадало с константами, и это что-то меняло все.
– Пойдем, пойдем, – ответил усмешкой на мучения Фрюжа незнакомец, за руку увлекая его за собой. – Очки свои, совиные, между прочим, можешь уже снять…
«Совиные? – всполошился Фрюж. – Почему совиные? Потому что круглые? Или синие? Или потому что Нина Филипповна ему их презентовала?» Но откуда вот этот товарищ мог про нее знать?
Он торопливо стянул очки, и все вокруг моментально потеплело и приблизилось. Песок стал желтым, листва зеленой, а небо… А вот такое небо он видел когда-то давным-давно и лишь однажды. Неужели снова? Неужели удалось?
Встречавший подал кому-то за спиной у Фрюжа знак, махнул рукой, то ли прощаясь, то ли отпуская, а скорее и то и другое сразу. Фрюж оглянулся.
По водной глади медленно удалялась лодка, на корме которой неподвижным холмиком торчал в плаще с капюшоном Харон. Руку он держал на румпеле и на знак не ответил. Вода вокруг лодки бурлила и серебрилась, точно напитанная лунным светом, хотя никакой луны на небе видно не было. И, странное дело, вместе с лодкой отдалялась, уходила от берега река. Свечение становилось слабей, фигурка Харона и лодка все меньше, и вскоре они исчезли, как и положено призрачным и непостоянным величинам. Вслед за ними ушла и река. Как в песок. В песок времени? О чем он вообще говорит, ведь времени, каким он его знал на Земле, здесь нет и никогда не бывало. Время в этом пространстве становилось зеркалом, или рекой, или небом под ногами, следуя за скольжением перфокарты мирового вычислителя. Это место, так казалось, находится между прошлым и будущим, но и вне настоящего тоже, ведь специально для него придумано четвертое измерение времени, и его состояние – синергетическое, когда прошлое и будущее смешиваются с настоящим и существуют одновременно. Фрюж подумал еще, что Стикс, наверное, сам приходит за каждым отжившим свое, где бы тот ни находился. Река мертвых заботится о своих мертвецах.
А когда воды ушли от берега и пространство вокруг сделалось пустым и темным, Фрюж все вспомнил. Ну конечно же, можно было не сомневаться в том, что он должен оказаться именно здесь! В центре всего.
– Ну, пошли. – Встречающий легонько похлопал Фрюжа по плечу. – Не будем тянуть дольше, нас уже заждались.
Они прошли по плотному песку до самого конца береговой полосы, причем Полуночный пес семенил между ними, на одинаковом расстоянии от каждого, а дальше стали подниматься по пологой каменной лестнице с широкими ступенями. По мере подъема вверх вид на таксон и окрестности открывался шире, раздавался в стороны, распахивался, проявляясь во всей красе. Что удивительно, ночь вокруг оставалась ночью, день был днем, и свет отделился от тьмы. Сложные, смешанные чувства одолевали Фрюжа, он, с одной стороны, радовался, что вернулся, а с другой, был в смущении и волнении, потому что дальнейшая его судьба – для него самого – оставалась неясной.
