Книга Три короны, страница 71. Автор книги Виктория Холт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Три короны»

Cтраница 71

– Я огорчен и изумлен, – сказал он, войдя в ее комнату.

– Сочувствую тебе, дорогой.

Он пытливо взглянул на нее – выражение ее лица было серьезно и задумчиво. Казалось, за время его отсутствия в ней не произошло каких-либо заметных перемен.

– Тебе известно, что я имею в виду – это чудовищное бракосочетание моего кузена.

– Оно было необходимо, от нас требовались самые незамедлительные действия.

– С этим я не могу согласиться.

– Беременность моей служанки стала слишком заметна.

– Ее следовало отправить в какое-нибудь более спокойное место, где она могла бы без лишних сложностей родить своего ребенка.

– Вильгельм, тебе не говорили, что ей были даны обещания устроить брак с твоим кузеном?

– Она – круглая дура, если восприняла их всерьез.

– Однако она приняла их всерьез, и в результате заимела ребенка. А поведение твоего кузена неприглядно еще и потому, что он заставлял ее вызвать выкидыш, который мог погубить и ребенка и Джейн.

– И устранить множество неприятностей, с которыми мы теперь столкнулись.

У Марии порозовели щеки; он ждал, что сейчас она расплачется, станет просить прощения, однако ничего этого не случилось.

– Мне было бы крайне прискорбно потерять подругу и служанку – обстоятельства ее гибели всю жизнь не давали бы мне покоя.

Он вдруг понял, что в ней и в самом деле произошла какая-то перемена, и эта перемена потрясла его еще больше, чем неудачная женитьба кузена.

– Ты знала, что я ни при каких обстоятельствах не допустил бы этого брака.

– Я считала, что он должен быть заключен. В противном случае Джейн предстояло вынести слишком много испытаний. А ведь в Голландию она приехала со мной, под моей опекой…

– Ты и в самом деле чувствуешь такую ответственность за поведение всех своих служанок?

Она пристально взглянула на него.

– Не за всех.

Ее спокойный, уверенный голос внезапно насторожил его, заставил призадуматься. Неужели она намекает на Елизавету? Что ей известно об их отношениях?

Он холодно сказал:

– Я очень недоволен тобой.

И, повернувшись, вышел из комнаты. Мария с грустью посмотрела ему вслед. Она так долго не видела его, а он вернулся и даже не поздоровался с ней: душевной теплоты в нем было не больше, чем до отъезда. Как она заблуждалась, надеясь на их идеальные семейные отношения!

Вильгельм закрылся в своих покоях. Ему хотелось побыть в одиночестве, подумать о том, что произошло в его отсутствие.

Она изменилась – стала старше, умней, серьезней. До сих пор она была ребенком и только теперь повзрослела.

Вильгельм попытался заглянуть в будущее: Карл умер; Яков отвергнут; Мария стала королевой. А что же принц Оранский – супруг царствующей королевы? Женщина, с таким упорством отстаивавшая права своей плюгавой служанки, вполне могла возомнить себя достойной единоличного правления в государстве, доставшемся ей от отца. Прежде Вильгельм рассчитывал на ее уступчивость – не ошибался ли он?

Так что же делать? Всю оставшуюся жизнь сидеть возле своей супруги, ждать ее решений и послушно выполнять ее приказы? Нет, такой участи он себе не желал. Следовательно, нужно было найти какой-то выход.


Вильгельм не настаивал на отъезде Кенна. Напротив, с этого дня он стал чуть более любезен с ним. Кенн удивился, но тут же дал понять, что ни мнение, ни настроение принца не имеют для него особого значения, поскольку он находится в услужении у принцессы.

Он даже не преминул указать принцу на недопустимость того обхождения, с каким английская принцесса встретилась в Голландии, – после чего ждал самого яростного гнева со стороны Вильгельма.

Гнева не последовало.

Вильгельм и сам понимал необходимость налаживания отношений с супругой – эта проблема была предметом его напряженных размышлений. Если бы он отказался от Елизаветы, то мог бы уделять больше внимания Марии, но он не мог отказаться от Елизаветы. Она завораживала его, хотя он и не принадлежал к числу мужчин, отличающихся повышенным интересом к представительницам противоположного пола. Елизавета была единственной женщиной, в которой он по-настоящему нуждался, и у него не хватало решимости расстаться с ней.

Но как же в таком случае обойтись с Марией? – думал Вильгельм. В нынешних обстоятельствах он просто обязан сделать так, чтобы она вновь признала его главенствующее положение в их семье; она должна оставаться такой же покорной и зависимой супругой, какой была раньше. Слезы, которыми она встречала любой признак недовольства с его стороны, – эти слезы прежде досаждали ему, а порой и приводили в отчаяние, но теперь его тревожило то, что с недавнего времени он их почти не видел.

Ему казалось, что она могла попасть под влияние своего отца и навсегда отвернуться от супруга. Приходили в голову и другие фатальные вероятности развития событий. Например – а вдруг она умрет? Тогда трон достанется Анне.

Он должен был оберегать Марию от всего, что могло повредить ее здоровью; и в то же время он должен был превратить ее в свою рабыню. Вильгельм думал, что последнее условие уже выполнено. Но так он думал лишь до тех пор, пока не произошла эта неприятная история с Цайльштайном.

Она была предупреждением о более серьезных неприятностях, которые могли грозить в дальнейшем.

Возможно, ему следовало в какой-то степени приблизить ее к себе, посвятить в некоторые государственные дела, подвести к осознанию пагубности религиозных взглядов ее отца, заставить понять необходимость сохранения протестантства в Англии.

Но в том-то и заключалась вся сложность его положения. Он должен был посвятить ее в свои государственные проблемы и в то же время не позволить ей забывать о том, что он всегда будет ее хозяином, повелителем. Он сомневался в выполнимости подобной задачи.

ГААГСКИЙ РОМАН

Англия осталась далеко за морем, а еще дальше – в прошлом. Теперь это был ее дом: Гаага, дворец Лу, замок Вуд и Вильгельм в центре всего, средоточие всей ее жизни. Остальным он казался не самой привлекательной личностью; те, кто успел познакомиться с экстравагантными, изысканными манерами, принятыми при дворе ее дяди, считали его грубияном, человеком черствым, замкнутым, нетерпимым к своему окружению. Она слышала все эти относившиеся к нему эпитеты, но в душе полагала, что начинает понимать его, а понимая – проникается любовью. В нем была какая-то по-настоящему глубокая религиозность; его озабоченность будущим Англии, говорила она себе, не имеет ничего общего с его личными чаяниями; он искренне верил, что возвращение к Риму обернулось бы величайшей трагедией для Англии. Ему часто нездоровилось, мешали физические недостатки – обстоятельство, которого многие не учитывали. Он страдал астмой, задыхался даже при быстрой ходьбе. И тем не менее он с честью правил государством, разве что иногда становился раздражителен – впрочем, как же иначе, если столько сил отнимали недуги, столько здоровья уходило на борьбу с врагами маленькой и относительно слабой Голландии? Она привыкала смотреть на вещи его глазами.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация