– Она совсем не похожа на сестру.
– У них разные характеры. Изабель любит общество, пусть даже англичан. Если она не понимает, о чем говорят, она просто смеется.
Тропа изгибалась, повторяя очертания реки; теперь ветер дул им в спину. Оказавшись рядом, он понял, как она миниатюрна. Он мог бы взять ее под мышку, закутать плащом, даже поднять на руки и нести – и совсем не устать. Гораздо труднее казалось идти с ней рядом.
– К следующей Пасхе, – сказал он, когда они дошли до лестницы Савойского дворца и начали подниматься, – мы будем в Севилье. И там будет тепло.
Она ответила не сразу:
– Говорят, там празднества проходят по-другому.
Пасха, которую он провел в Кастилии, прошла на марше, а не в церкви. Он никогда не задумывался о том, что церемонии могут отличаться.
– Кажется, – Валери говорила так тихо, что ему пришлось нагнуться, чтобы расслышать ее, – там мужчины идут через весь город и бичуют себя, чтобы разделить страдания Христа. Они хлещут себя по-настоящему, а бичи утыканы гвоздями. Говорят, что по улицам текут реки крови.
Его передернуло.
В жизни хватает боли. Зачем же искать лишнюю?
Но сама мысль заставила его воздержаться от дальнейших разговоров, и он наскоро попрощался, когда они дошли до дворца.
Может быть, подумал он, когда Валери скрылась, фрейлины королевы просто преувеличивают. А если нет – значит, существует и другая Кастилия, отличная от мирного сада, который он хранил в памяти.
Которая из них настоящая?
Глава 7
Сразу после Пасхи Гилберта вызвали к Ланкастеру; он взял с собой заготовленный заранее план. Вначале король объявил, что они поплывут во Францию первого мая, всего через месяц. Вскоре даже сам король понял, что его замысел неосуществим. Как бы они ни старались, в Англии не хватит кораблей, чтобы вести войну на два фронта.
И все же Гилу удалось отыскать достаточно кораблей, способных перевезти небольшую армию; найти достаточно солдат, чтобы защищаться от пиратов, и достаточно золота, чтобы нанять войска, как только они высадятся в Бретани. Благодаря этому, если все пойдет по плану, основная часть флота под командованием Гила доставит людей и лошадей в Кастилию.
Ланкастер заговорил, едва увидел его:
– Мы получили известия… Французы и кастильский претендент заключили союз. И объединили флоты.
В первый миг Гилу показалось, что он ослышался.
– Объединенный флот?! У нас недостаточно кораблей для боя до того, как мы достигнем берега… – начал он.
Хотя они, конечно, знали, что правитель Франции поддерживает кастильского претендента. Но ожидали, что их враги объединят армии на суше, а не на море.
– Они не собираются участвовать в морском сражении. Они хотят вторгнуться в Англию.
Не может быть! Ла-Манш издавна защищал остров почти так же надежно, как крепостной ров.
– Вы уверены?
С континента приходили все более тревожные новости. Пуату осажден. Французские корабли собираются высадиться в Уэльсе. Можно ли верить таким известиям?
– Мы не имеем права рисковать.
Гил кивнул. Если бы речь шла об одних французах, он бы не беспокоился. Время от времени французы устраивали разрозненные набеги на побережье Англии – почти всегда безуспешно. Но армия и флот Кастилии способны посоперничать с английскими. Если кастильские корабли готовы выйти в море, возможно, Англии угрожает серьезная опасность вражеского вторжения.
Значит, нужен новый план. Он принялся прикидывать.
– Лосфорд устоит, – заверил Гил, – но их необходимо известить.
– И расставить сторожевые посты для наблюдения за морем, – подхватил герцог. – Пусть зажигают огни, чтобы дать всем знать, если они появятся.
– Можно взять несколько кораблей, чтобы патрулировали побережье. Я сегодня же поеду…
– Нет. Сегодня праздник.
Несмотря на военные приготовления, Ланкастер приказал в ознаменование конца Великого поста устроить пышное празднество. Кроме того, он таким образом отдавал должное своей жене и ее приближенным. Как ему доложили, королева Констанца и ее смешливая сестра Изабель заказали какие-то блюда и развлечения, желая продемонстрировать обычаи своей родины в залах Савойского дворца.
– Но если нашим берегам угрожают, праздник следует отменить!
– Нет. Королева ничего не должна знать.
– Что?!
– Ничто не должно ее потревожить. Ни ее, ни ребенка, которого она ждет. Я ясно дал это понять переводчику. Она должна слышать только хорошие новости. А сегодня мы радуемся.
Меньше всего Гилу хотелось радоваться, когда он стоял в тот вечер в зале. Да, на праздник явился даже сам король Эдуард, отец Ланкастера, в знак того, что он поддерживает стремление сына стать королем. Его появление словно объединило былую славу и прошлые победы и как будто сулило успех в будущем.
Ничего удивительного, что Ланкастер ничем не хотел омрачать сегодняшний день.
Но когда Гил подошел к Ланкастеру – тот о чем-то тихо переговаривался с Пембруком, который должен был возглавить набег на Францию, – стало ясно, что улыбается он лишь поверхностно.
– Конечно же, монсеньор Испании не собирается поручать вторжение в Кастилию Волфорду. Ведь он… – Пембрук увидел, что к ним подходит Гил, и замолчал. Однако его взгляд сказал Гилу все: «Нельзя поручать командование Бруэну».
Снова ожило прошлое. Издевки других оруженосцев, которые сторонились его. Косые взгляды после его первого боя. Дамы, которые отворачивались, когда он им улыбался.
Если он надеялся, что Валери не узнает правду, его надежды были напрасными. Старые сплетни, как старая боль, никогда не утихают.
– На что вы намекаете? – возмущенно спросил Гил. Пусть лучше его оскорбляют в лицо, чем шепчутся у него за спиной.
Пембрук замялся и прикусил губу. Храбростью он не отличается!
– Мы с милордом всего лишь обсуждали план вторжения.
– Довольно! – Ланкастер положил руку Гилу на плечо. – Не сомневайся в моем суждении, Пембрук! Сэр Гилберт сражался бок о бок со мной храбро и честно, и я не желаю слышать о нем ничего дурного!
Пембрук кивнул, замолчал и попятился. Разумеется, он больше не усомнится в решениях Ланкастера, но он по-прежнему убежден, что сэр Гил Волфорд – преступник, а не рыцарь.
– Он выражал не мое мнение, – сказал герцог, когда Пембрук откланялся. – Я в тебе не сомневаюсь.
Благодарный Гил пробормотал «спасибо», а Ланкастера втянули в другой разговор. «Я в тебе не сомневаюсь», – сказал он, но ведь он еще и не назначил Гила командующим!
Иногда Гилу казалось, что монсеньор Испании – единственный человек в Англии, который в нем уверен. Вот почему Гил буквально боготворил его, и его верность герцогу была несокрушимой.
