Теперь Кастилия все дальше уплывала от него. В этом году они туда не отправятся. А когда? Через год? Что, если он так и не доберется туда?
А если доберется?
«Ты все равно останешься Бруэном… Может быть, потом тебе будет уже все равно».
Ему казалось, что он хочет вернуть честь своей фамилии. На самом деле он хотел ее отменить. Вычеркнуть из истории, особенно из своей. Потом он представлял, что женщина посмотрит на него и увидит достойного рыцаря, который заслуживает ее восхищения, и не только.
Ее любви.
Вот чего он ждал!
Он потянулся за белым шелковым шарфом, который дала ему Валери. Он уже получил кое-что драгоценное – любовь. Если бы только вовремя понял!
Встречный ветер Ла-Манша развевал концы шарфа. Он снова посмотрел на берег. На лошадях они преодолели бы такое расстояние уже давно; на кораблях им приходилось идти против ветра. Они не успеют в Ла-Рошель вовремя. Он уже все понял, пусть даже этого еще не понял король.
Сунув подарок жены в нагрудный мешочек, он улыбнулся. А если они так и не попадут в Кастилию – что тогда?
Что ж, подумал он, удивив самого себя, некогда жил священник, который так и не удостоился нормальных похорон.
Валери приехала в Замок плачущих ветров только в середине сентября. Управляющий удивился тому, что снова увидел ее, и тем не менее приветствовал ее как хозяйку замка. Он кланялся и слушался ее, даже когда она давала указания насчет того, как выращивать бобы.
Более того, Валери показалось, что он испытал облегчение оттого, что мог разделить с кем-то свое бремя.
Ах, как бы все могло измениться, если бы Валери и ее муж в самом деле относились ко всему одинаково! По крайней мере, внешне она оставалась его женой, а значит, и хозяйкой и этого замка, и окружающих его угодий.
Осенью она обычно сажала розы, но у нее не было черенков, и она никак не могла начать все сначала. Если она не занималась делами усадьбы, она бродила по парку, изучала землю, свет, слушала завывание ветра.
Но, зная, что лежало в земле у южной стены, она не заходила на тот участок, а если случайно ее взгляд падал на него, она молча крестилась. В те недели она начала понимать, почему ее муж так стремился покинуть эти места.
Она удивилась и обрадовалась, случайно наткнувшись на мушмулу. Конечно, это не ее любимая айва, но дерево из того же семейства. Может быть, это знак? Даже здесь могут расти разные растения, незнакомые цветы. Как и в Кастилии… Она должна проститься с землей своего детства. Она должна набраться храбрости и оставить свой дом позади, в то время как он должен набраться храбрости и вернуться к себе.
Она считала дни до тех пор, когда можно будет собирать побуревшие плоды. Октябрь? Ноябрь?
Вернется ли к тому времени Гил?
Шли недели, а с моря не было вестей. Высадились ли они с победой? Прошли ли по Франции, восстанавливая славу Англии? Или их корабли тоже подожгли, и они погибли под водой?
В отсутствие новостей она искала утешения в ритмах земли, в обычных работах на плодородных участках, которые она размечала для посадок, надеясь, что здесь весной, как всегда, зародится новая жизнь.
И мечтала, что Гил тоже сюда вернется.
Много недель король Эдуард не терял надежды, ожидая, что ветер все же переменится, но к середине октября флот не продвинулся дальше от порта отправления, чем можно было проделать верхом на ло шади.
Приближалась зима. Военный сезон уже заканчивался.
Король, проклиная французов, отказался от своих планов. Корабли вернулись в Сандвич. Тысячи удрученных воинов, в том числе Гил и Дени, высадились на берег.
Однако Ланкастер по-прежнему говорил о войне, новых планах и обо всем, что необходимо сделать до весны, когда можно будет снова плыть во Францию.
– Мы вернемся во Францию и пройдем по ней, как раньше! Если бы к брату вернулось здоровье, он бы тоже присоединился к нам в битве.
Он произносил свои слова как заклинание. Гил подозревал: ни стареющий король, ни его болезненный старший сын уже не сумеют повести войска в бой. Должно быть, то же самое понимал и Ланкастер, даже если не произносил такие вещи вслух.
– А с помощью Португалии, которая нанесет удар с запада, мы доберемся до Севильи к середине лета.
Сколько раз слышал Гил подобные планы, даже сам составлял их, подозревая, что они безумны, однако воздерживаясь от критики. Он так стремился воплотить в жизнь мечту Ланкастера! Он считал, что и сам хочет того же!
Слушая, как Ланкастер снова грезит, он постепенно осознавал правду. Возможно, им так и не удастся отвоевать кастильский трон.
Который его больше не волновал…
Обрадуется ли его жена, узнав, что они останутся в Англии?
Он говорил ей, что ему нужна правда. Однако тогда он еще не знал всей правды. Он не был храбрецом, который сражался за достойную цель. Он был трусом, который бежал от правды.
Видимо, Валери каким-то образом все поняла гораздо раньше, чем он сам.
Не дожидаясь, когда Ланкастер закончит, Гил встал.
– Вы мой сеньор, и я служу вам, но не сегодня. Сегодня я отправляюсь домой.
Он повернулся и вышел, не дожидаясь ответа.
Во внутреннем дворе он увидел Дени. Мальчик улыбался, радуясь тому, что снова оказался на твердой земле. От морской болезни не осталось и следа, к Дени вернулась энергия семилетнего сорванца; дожидаясь Гила, он сражался на мечах с другим пажом. Увидев наставника, подбежал к нему, с улыбкой ожидая, что будет дальше.
– Куда мы сейчас?
– Домой.
Разочарованный мальчик прикусил губу. Гил положил руку ему на голову.
– Не к тебе домой, Дени. – Он должен забрать Валери и позволить Сесили и Марку насмотреться на сына. – Ко мне домой.
Мальчик снова повеселел.
– Мы едем в Замок плачущих ветров?
– Да.
Навестить дом – если у него еще есть дом.
Глава 19
Дни становились все короче. Валери без устали готовила землю, закрывала растения от холода и молилась, чтобы предстоящая зима была мягкой, а весна – ранней.
Управляющий стал ее пылким сторонником. Несмотря на первое впечатление, оказалось, что он вовсе не лентяй и не неряха. Просто в те долгие годы, когда хозяин пренебрегал замком, у него не было стимула усердно трудиться. Поэтому они, впервые за много лет, сняли огромный урожай, словно его благословил приезд новой хозяйки.
А когда ударили морозы, они принялись чертить планы новых полей и ремонта замка. Управляющий с пониманием выслушал даже ее дерзкие мечты о беседке, увитой виноградом.
Об экспедиции по-прежнему не было слышно ни слова. Высадились ли они на берег? Жив ли ее муж, или она снова вдова?
