Рэчел подавила вздох. Малик – хороший человек и, безусловно, отличный правитель, но он эмоционально замкнут. Аахил боготворил отца. Понимание, что отец его любит, укрепило бы его уверенность и напомнило мальчику одну простую, но трудную для понимания истину: нет ничего плохого в демонстрации своих эмоций. Иногда.
Она не знала, говорил ли Малик когда-нибудь детям, что любит их. Три слова – я тебя люблю – обладают огромной силой, и чем чаще ты их слышишь, тем больше способен дарить ответную любовь.
Рэчел думала о людях, с которыми сводила ее жизнь. Пусть она была помехой для своих родителей, преградой на пути к тому образу жизни, который они хотели вести, но они по-своему любили ее. А еще у нее были подруги – Джоанна, Изабель и Грейс, три девушки, которых она нежно любила и которые любили ее. И теперь Рэчел не сомневалась в их любви. Они вместе взрослели и вместе многое пережили. Они вместе хранили тайну Грейс, которая могла погубить ее, если бы о ней кто-то узнал. Эта тайна связала их и сделала взаимную привязанность еще сильнее.
Рэчел печально взглянула на шейха, думая, говорил ли ему когда-нибудь отец, что любит его, и признавалась ли ему в любви покойная жена. Даже серьезная и очень суровая мадам Дюбуа, директриса и основательница школы для юных леди, по слухам, однажды была влюблена. Каждой девочке, поступавшей в школу мадам Дюбуа, эту историю рассказывала одна из старших девочек. В юности у мадам Дюбуа был богатый любовник – информация о его личности была в высшей степени неточной. Одни говорили, что это был герцог, другие – граф, а третьи – иностранный принц. Лишь в одном аспекте этой истории никаких разногласий не было: этот человек был вынужден жениться на другой девушке, и мадам Дюбуа больше никогда его не видела. Его прощальным подарком стало здание для школы.
Рэчел отказывалась верить этой истории, считая ее вымыслом, до тех пор пока в ночь накануне ее отъезда из школы не спустилась вниз, чтобы взять стакан молока: ей не спалось. Там она застала мадам Дюбуа, со слезами на глазах перечитывающую старые пожелтевшие письма. Заметив Рэчел, женщина сказала:
– Прежде всего, береги свое сердце, милая.
Так Рэчел узнала правду: их непоколебимая директриса когда-то любила и потеряла свою любовь.
Молодая женщина подала всем холодный лимонад с мятой и блюдца с засахаренным миндалем. Потом она опустилась на свободную подушку и во все глаза уставилась на Рэчел. Та улыбнулась. Женщина медленно улыбнулась в ответ. Малик к этому времени уже был занят разговором с хозяином дома, их встретившим. Рэчел пожалела, что не знает местного языка. Ей хотелось понять, о чем идет речь.
Беседа между шейхом и стариком казалась серьезной. Они говорили тихо и напряженно в течение нескольких минут, пока остальные приходили в себя после жары. Потом шейх неожиданно оказался на ногах. Он протянул руку Рэчел, чтобы помочь ей встать. Она приняла помощь и в этот самый момент поняла, что ей нравятся его прикосновения.
Рэчел Тэлбот была невинна. Она никогда не целовала мужчину, ни один мужчина никогда не касался ее, и до этого момента она желала, чтобы так было всю жизнь. Детство и юность она провела под защитой, но знала, по крайней мере теоретически, что такое физическое желание и что оно может сделать с человеком. Сейчас она испытала именно физическое желание. Ее пульс участился, кожу покалывало. Ей хотелось, чтобы руки шейха коснулись ее обнаженной кожи, а его рот накрыл ее губы.
Раньше Рэчел никогда не подозревала, что подвластна таким примитивным инстинктам. Ее подруга Изабель всегда была романтичной, постоянно рассказывала о своей влюбленности и встречах с мужчиной ее грез. Но Рэчел никогда об этом не думала. Она точно знала, что не хочет вступать в отношения, подобные тем, что были у ее родителей, и привыкла считать, что будет намного счастливее без мужчины и всех сложностей, с ним связанных. И только когда шейх находился так близко, она начала понимать, что ее позиция сама по себе претерпела существенные изменения.
Когда Рэчел встала, шейх не отпустил ее руку. Вместо этого он положил ее ладонь на изгиб своей руки и повел к выходу.
– Жители деревни хотят нас немного развлечь, – шепнул он ей на ухо.
Теплое дыхание Малика пощекотало ее шею, и по телу Рэчел пробежала дрожь.
Она молча кивнула, не уверенная, что сможет произнести хоть слово. Ее рука была прижата к торсу шейха, сквозь тонкую ткань рубашки она чувствовала твердые мышцы. Рэчел понимала, что ее реакция на этого мужчину совершенно неприлична, но ничего не могла с собой поделать.
Их привели на маленькую площадь в центре деревни, где стояли яркие разноцветные навесы. Вокруг не росло ни одного дерева, и укрытие под навесами было единственным способом для жителей поселения днем находиться вне жилища, не страдая от жары. Гости сели и стали ждать, пока люди суетились вокруг. Одни тоже расселись под навесами, другие вышли в центр площади.
Происходящее вокруг помогало Рэчел отвлечься от мыслей о мужчине, находившемся так близко. Жители деревни, в основном, были одеты в длинные просторные платья, белые или черные. У многих на головах были замысловатые тканевые головные уборы. У одной из сторон площади были поставлены стулья, на них сели люди с инструментами, которые Рэчел никогда не доводилось видеть. Они явно ждали какого-то знака, чтобы начать. Музыканты были одеты в мешковатые штаны и яркие шелковые рубашки. Одни были совсем юными – на год или два старше Аахила, другие – зрелыми. Среди них были и седобородые старцы.
Жители деревни стали хлопать в ладоши, когда мимо музыкантов на площадь вышла группа молодых женщин, и все они разбежались по площади. На них были длинные юбки, сшитые из какой-то тонкой просвечивающей ткани. Шелковые блузы плотно обтягивали тело, оставляя на виду полоску голого загорелого тела на талии. И у всех женщин были длинные распущенные волосы. Общее впечатление было потрясающим. Рэчел покосилась на свое консервативное хлопковое платье, застегнутое до самой шеи, и почувствовала себя старомодной. Она бы с удовольствием примерила эти смелые одежки, сшитые из таких изумительных тканей, – чтобы никто ее не видел, конечно. Хотя, может быть, если бы она была одета иначе, глаза шейха задержались бы на ней чуть-чуть дольше. Через несколько секунд начался танец, и Рэчел была покорена. С восхищением она наблюдала, как тонкие юбки надуваются колоколами, легкие фигурки летают по всей площади, а голые животы девушек с бешеной скоростью движутся, исполняя свои особые па. Такого Рэчел и представить себе не могла.
Экзотический танец был чувственным и ни на что не похожим. Изабель часто устраивала в школе представления, побуждая девочек демонстрировать свои таланты. У нее был отличный голос, и Рэчел знала, что подруга втайне мечтает о сцене. Поэтому она не пропускала ни одного музыкального представления в театре Солсбери. Иногда ее сопровождали подруги, если, конечно, им удавалось уговорить одну из учительниц пойти с ними. Однажды они сбежали из школы тайком и отправились на ярмарку в Солсбери, где с замиранием сердца наблюдали за выступлениями певцов и танцоров. Тем не менее все это не шло ни в какое сравнение с тем, что Рэчел наблюдала сейчас. Изабель была бы счастлива увидеть такое зрелище. Рэчел не знала, как Изабель справляется с работой гувернантки. Она всегда была бунтаркой, превыше всего ценила свободу, и Рэчел искренне надеялась, что рутина и строгие правила не сломят подругу.
