– Добрый вечер, ваше вели… – Рэчел запнулась. – Малик.
Она вопросительно взглянула на него, словно хотела подтвердить неформальные отношения между ними.
– Добрый вечер, Рэчел. Прекрасно выглядишь.
Она надела свое обычное белое хлопковое платье, но ее щеки были розовыми, а глаза блестели в лунном свете.
– Спасибо. Мне намного лучше.
Малик потоптался на месте и протянул ей орхидею.
– Это тебе.
Он был вознагражден солнечной улыбкой и почувствовал чистую, ничем не замутненную радость. Ведь это он сделал Рэчел счастливой! Она осторожно взяла нежный цветок, внимательно осмотрела красивые лепестки и длинный, тонкий стебель.
– Как красиво! Мне еще никто никогда не дарил цветов.
Малик уже открыл рот, чтобы высказать свое недоверие. Безусловно, такая добрая и привлекательная женщина, как Рэчел, получала в подарок цветы и раньше. Но потом он вспомнил ее первое рекомендательное письмо. До путешествия в Гурию она была скрыта от мира в школе для девочек. Почему-то он испытал глубочайшее удовлетворение от мысли, что у нее еще никогда не было поклонника.
– Эта орхидея не является уроженкой Гурии, но может расти здесь, если ей обеспечен минимальный уход.
Он предложил Рэчел руку и медленно повел ее по саду.
Это место Малик любил больше всего на свете. Ему нравилось приходить сюда после наступления темноты, когда дорожки заливал серебристый лунный свет, и весь сад казался волшебным. Его мать проводила здесь все свое свободное время, ухаживая за растениями. Она умерла, давая жизнь Малику, но он легко мог представить себе ее, дарующую саду свою любовь и терпение.
– Волшебное зрелище, – пробормотала Рэчел после нескольких минут молчания.
– Это сад моей матери, – пояснил Малик, сам себя удивив этим откровением.
Он никогда никому не говорил, что до сих пор связывает этот райский уголок с именем своей давно умершей матери. Это могло показаться странным и сентиментальным. Однако он решил, что здесь, в ночной тишине, под звездами, Рэчел его поймет.
Он видел, как она повернулась к нему. Судя по ее выражению лица, ей хотелось задать множество вопросов. Только Малик еще не был готов говорить с ней о своем прошлом, хотя и признавал, что Рэчел умела слушать. Он сам начал задавать вопросы.
– Как вам нравится Гурия? – спросил он и понял, что ему действительно очень хочется знать ответ.
Ему было очень приятно услышать, когда она сказала детям, что такой мелочи, как бандиты, недостаточно, чтобы заставить ее покинуть Гурию. Малик не сомневался: детям с ней хорошо. Они буквально расцвели за то время, что она была их гувернанткой. Но еще он знал, что его желание видеть ее здесь вызвано не только этим.
Он искренне уважал Рэчел. Она талантливый педагог, хотя еще очень молода – только со школьной скамьи. Она понимала нужды и мечты его детей, предугадывала их вопросы и просьбы. Более того, она сделала его лучшим отцом.
Малик был прозорлив и не обманывал себя, утверждая, что испытывает к ней одно только уважение. С него все началось, но за последние несколько дней он стал взирать на нее не только с уважением. Отрицать это было бы глупо. Эта женщина ему нравилась. Она добра, весела, откровенна. Малик, которого с детства учили сохранять дистанцию с людьми, хотел быть с ней ближе, узнать ее лучше.
– Мне здесь нравится, – просто сказала она. – Мне нравится эта страна, я люблю детей и свою работу.
Малик обнаружил, что улыбается. Удивительно приятно, когда кто-то говорит, что думает. Многие люди, с которыми ему приходилось иметь дело, были опытными переговорщиками. Эти люди больше молчали, предоставляя угадывать, о чем они думают.
– Ты не скучаешь по Англии?
Она ответила не сразу.
– Мне многого не хватает, – медленно сказала она. – К примеру, ощущения капель дождя на лице и топота копыт по булыжной мостовой. Мне не хватает болтовни девочек в школе и дней, проведенных с друзьями. Я скучаю по траве, которая щекочет пальцы босых ног, и по шали, которую я всегда набрасывала на плечи в прохладную погоду. – Она сделала паузу и невесело усмехнулась. – Никогда не думала, что мне будет не хватать таких простых вещей. Всегда считала, что придется скучать только по моим лучшим подругам.
– Но ты не жалеешь о решении приехать в Гурию?
Малик обнаружил, что ждет ее ответа, затаив дыхание. Он хотел, чтобы она была довольна своей жизнью в Гурии, чтобы ее устраивало то место, которое она заняла во дворце.
– Нет, я ни о чем не жалею. – На этот раз она ничего не обдумывала и не колебалась. Она смело встретила взгляд Малика и не отвела глаза. – Я о многом в Англии скучаю, но, с другой стороны, там меня ничего не удерживает.
Малик сообразил, что почти ничего не знает о жизни Рэчел до приезда в Гурию. Он знал, где она училась, и был счастливым обладателем нескольких хвалебных писем от учительниц школы мадам Дюбуа, всячески превозносивших ее многочисленные таланты. Но о ее личной жизни, семье и друзьях он не знал ничего.
– У тебя, наверное, есть семья, – сказал он. – Я видел, как ты писала письма. Родителям?
Рэчел покачала головой. Ее удивило, что шейх обратил внимание на ее действия. Малик и сам удивился. Он был человеком наблюдательным, но, как правило, все его наблюдения ограничивались тем, что связано с Гурией.
– Я писала подругам, трем девушкам, с которыми я училась в школе мадам Дюбуа. Они – моя единственная семья.
Она сделала паузу, и Малик сразу понял, что она потеряла обоих родителей – в точности, как он.
– Мои родители умерли несколько лет назад, – пояснила она, стараясь казаться безразличной. – Малярия.
Малик изумленно нахмурился. Малярия – болезнь не характерная для жителей Британских островов. Рэчел заметила его удивление и грустно улыбнулась.
– Они были заядлые путешественники, всегда куда-то рвались, желали увидеть новые земли. И вот однажды они уехали и больше не вернулись. Они всегда писали мне чудесные письма о своих путешествиях, и вдруг письма прекратились. И через некоторое время я получила известие об их смерти.
Малик осторожно коснулся рукой ее плеча. Этот жест был выражением симпатии, и он видел, что она черпает силы от его прикосновения.
– Тебе, должно быть, очень не хватает их, – проговорил Малик, думая о пустоте в его жизни, появившейся после смерти отца.
– Это, наверное, плохо, но часто я не думаю о них вообще, – сказала Рэчел, и на ее лице отразилось чувство вины. – Я любила их, конечно, любила. Вот только их никогда не было рядом. Они всегда путешествовали, больше, чем дом, где жила я, их манили экзотические страны. Получается, что я их почти не знала. Я не скучаю по ним, потому что и при жизни видела их очень редко.
Малик почувствовал ее боль и уже в который раз удивился ее честности и открытости. Большинство людей сказали бы, что скучают по родителям, и не стали развивать тему дальше. А Рэчел раскрыла ему свою душу.
