Дети были тихи и молчаливы – почувствовали изменение настроения отца и инстинктивно тянулись к Рэчел. Когда они расселись, Хаким прижался к гувернантке с одной стороны, Амира с другой. Аахил тоже расположился рядом. Все ждали, что будет дальше.
Вошел слуга. Он принес прохладительные напитки, тарелки с едой, сладости и сухофрукты. Одновременно Вахид привел в палатку мужчину в возрасте около тридцати лет, ухоженного и хорошо одетого. Вместе с тем в его внешности было что-то дикое, и Рэчел захотелось крепче прижать Амиру и Хакима к себе. Она видела, что Малик осушил свой стакан, прежде чем поприветствовать вошедшего.
– Омар, – наконец сказал он. – Какая приятная неожиданность! Мы не виделись почти год. – К удивлению Рэчел, Малик обратился к гостю по-английски.
Она предположила, что таким образом он хотел смутить гостя.
– Ваше величество. – Омар низко поклонился, однако его манера держать себя говорила о враждебности, которую он испытывает к шейху.
– Пожалуйста, присядь, освежись вместе с нами, – предложил Малик.
Рэчел помнила, что шейх говорил ей о гурийском гостеприимстве. Он не мог не предложить этому человеку прохладительный напиток после путешествия.
– Я хочу поговорить с тобой, – сказал Омар, проигнорировав приглашение.
Омар покосился на Рэчел, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не съежиться под его ледяным взглядом. Она решила сохранять спокойствие и приветливо улыбнулась.
– Наедине.
– Мы наедине. Здесь нет ни советников, ни стражи. Нас никто не подслушает.
Омар снова окинул Рэчел неприязненным взглядом.
– Мисс Тэлбот – гувернантка моих детей. Она живет в моем доме. Мои дети останутся. И она останется. – Малик начинал терять терпение.
– Я хочу поговорить наедине, – упрямо повторил Омар.
Улыбка исчезла с лица шейха.
– Омар, я иду тебе навстречу из-за нашей связи. Но сейчас я путешествую с семьей и намерен заниматься своими детьми. Я твой шейх и могу приказать тебе уйти, тогда ты будешь по закону обязан подчиниться. Ты напрасно меня недооцениваешь. – В голосе Малика звенела сталь.
Рэчел видела, что Омар съежился, даже вроде бы стал меньше ростом.
– Моя семья оскорблена. Люди Гурии болтают разное, а объект сплетен марает память о моей сестре.
Рэчел с интересом прислушивалась. Ей хотелось знать, кто этот человек, как он связан с Маликом и о каком оскорблении ведет речь.
– Мне жаль, что твоя семья страдает от слухов.
Омар окинул шейха взглядом, полным презрения, но взял себя в руки.
– Ты объект этих слухов.
Рэчел видела, как губы Малика сложились в сдержанную, продуманную улыбку, и задалась вопросом, пришлось ли ему практиковаться, чтобы на его лице отразилось нужное количество удивления, скуки и незаинтересованности, или это получается у него само собой.
– Люди всегда болтают о своих правителях, – снисходительно ответствовал он.
– Моя сестра умерла всего год назад, а ты уже связался с этой английской потаскушкой. Это чернит память о моей сестре и оскорбляет нашу семью.
Рэчел почувствовала боль, словно ее ударили по лицу, когда Омар указал пальцем на нее. Он дрожал от негодования. Его лицо стало красным, глаза метали молнии.
– Дети, – спокойно сказал Малик. – Найдите, пожалуйста, Вахида и скажите, чтобы начали разжигать костер. Сегодня мы посидим под звездами.
Амира и Хаким встали и выбежали из палатки. Аахил остался и подвинулся к отцу.
– Здравствуй, дядя, – тихо сказал он.
– Аахил, мне необходимо поговорить с твоим дядей. Я бы предпочел, чтобы ты при этом не присутствовал. Боюсь, это не будет для тебя хорошим примером. Иди и разыщи своего брата и сестру.
Аахил кивнул и вышел.
– Может быть, я тоже уйду? – спросила Рэчел.
Малик решительно покачал головой.
– Это касается вас, мисс Тэлбот. Останьтесь.
Когда Малик говорил таким тоном, у Рэчел не возникало мысли ослушаться.
– Значит, ты слышал слухи обо мне и мисс Тэлбот? – мягко спросил Малик. – И что же говорят люди?
Омар взглянул на Малика, потом на Рэчел.
– Они говорят, что ты взял английскую шлюху в наложницы и ты чернишь память о моей сестре с женщиной легкого поведения.
– Что ж, кажется, люди сказали уже достаточно. – Малик говорил легко, даже, пожалуй, весело.
Губы Омара сжались в тонкую линию.
– Не надо насмехаться надо мной, ваше величество.
Рэчел видела, как мгновенно замер Малик, да и ее кровь заледенела. Она точно знала, что шурину Малика не нужно было приходить сюда.
– Я был более высокого мнения о тебе, Омар, – тихо сказал Малик. – Я уважал тебя и, судя по всему, ошибся.
Омар вспыхнул, но продолжал смотреть в глаза шейху.
– Мисс Тэлбот воспитывает моих детей. Она уважаемый член нашей семьи, и твои комментарии относительно ее добродетели глубоко оскорбили меня.
– Я только повторял слухи, ваше величество.
– Ты произнес слова, Омар, а значит, несешь за них ответственность.
Омар сник.
– Мелко и подло верить слухам о моральных качествах мисс Тэлбот. По моему убеждению, ты позволил себе такое же оскорбление, как если бы я назвал шлюхой твою мать или сестру. Я долго и тщательно выбирал гувернантку и в конце концов остановился на мисс Тэлбот, уверившись, что она достойна учить и наставлять моих детей. Предположить, что я выбрал человека, не обладающего безупречной репутацией, значит оскорбить меня лично.
Омар попятился, а Малик продолжил речь:
– Я высоко ценил объединение наших древних и благородных семей, когда женился на твоей сестре. Но она мертва, и наша связь ослабела. Не думай, что мы по-прежнему близки и ты имеешь право оскорблять меня, оставаясь безнаказанным.
Рэчел видела, как кровь отхлынула от лица мужчины и он в мольбе вскинул руки.
– Я никогда не разорву все связи с тобой и твоей семьей ради детей, но советую тебе иметь в виду: я никогда не забуду то, что ты сегодня сказал.
Малик встал, подошел к входу в палатку и откинул полог.
– Я оскорблен и уязвлен твоими обвинениями и твоими сегодняшними действиями, Омар. Но, честно говоря, Омар, я еще больше оскорблен твоим бесстыдством. Пока я был женат на твоей сестре, я свято соблюдал брачные клятвы, хотя она… впрочем, не будем об этом. Но теперь ее нет, и я волен делать, что хочу. Если пожелаю, я буду ввозить наложниц со всех континентов, и это не твое дело. А теперь уходи.
Бывший шурин Малика вышел из палатки, пятясь и кланяясь. Малик с облегчением вздохнул.
