– Рэчел! – прозвучал голос Малика.
Она подняла глаза, но не могла разобрать в темноте выражение его лица.
– Я только хотела взять немного воды, – сказала она, тщательно скрывая тот факт, что ее сердце стало биться вдвое чаще.
– Я тоже, – сказал Малик.
Они довольно долго стояли молча. Оба не знали, что сказать, и оба не хотели возвращаться в свои палатки.
– Посиди со мной у костра, – в конце концов попросил Малик. – Никак не могу уснуть. – И он предложил Рэчел руку.
Она взяла его под руку и позволила отвести себя к костру. От него остались только тлеющие угли, но он все еще отдавал немного тепла прохладной ночи. Рэчел нервничала, словно вот-вот должно было произойти что-то очень важное. Она подумала, что Малик может почувствовать, как сильно и часто колотится ее сердце, но потом решила, что вряд ли. Он, скорее всего, и не замечает ее волнения.
Какое-то время они сидели рядом, глядя на мерцающие угли. Малик, всегда молчаливый, казался этим вечером особенно задумчивым. Рэчел никак не могла решить, должна ли она что-то сказать, заверить, что он поступил совершенно правильно, поговорив с детьми о матери. Наверное, он сам заговорит, когда будет готов.
– Я никогда не рассказывал тебе об Алие, не так ли? – спросил он.
Рэчел покачала головой. Она слышала сплетни и слухи от дворцовых слуг, но Малик ни разу ничего не сказал ей о покойной жене.
– Я редко говорю о ней. Дети, наверное, заметили.
Рэчел вспомнила широко раскрытые глаза Аахила, когда он спросил, почему мама всегда была печальной, и настойчивые вопросы Амиры о смерти матери. Она подумала, что, несмотря на их юный возраст, дети понимали, что во дворце что-то неладно. Они видели нежелание отца вспоминать о годах брака и отсутствие у него эмоций, когда он говорил о смерти жены.
– Думаю, они знают, что это была для тебя большая утрата, как и для них, – дипломатично сообщила Рэчел.
Малик покачал головой.
– Понимаю, это звучит ужасно, но я не скучаю по Алие.
Рэчел не могла осознать, каково это – прожить с человеком девять лет и не скучать по нему, когда его не стало. Она не сомневалась в том, что у Малика доброе сердце, несмотря на суровый внешний вид. Как же он может не скорбеть об умершей жене?
– Она никогда не была для меня главным в жизни.
Малик вздохнул, и Рэчел почувствовала, как его тело поникло под грузом эмоций. Она поняла, что он, возможно, ни с кем не говорил о своих чувствах – не с кем было.
Рэчел неуверенно взяла его за руку. Он на мгновение напрягся, но тут же позволил себе расслабиться. Их пальцы сплелись, и некоторое время они так и сидели, держась за руки. Оба думали о своем. Малик вспоминал свою жизнь с Алией, а Рэчел просто хотелось понять, что он думает и чувствует. Она говорила себе, что это желание совершенно бескорыстно. Она хочет помочь ему освободиться от сдерживаемых чувств, которые мешают ему быть ближе к детям. Но в глубине души понимала, что это неправда. Она желала понять его для себя, убедиться, что она не ошиблась в этом человеке, что он не эгоист и способен на настоящие чувства.
– Поговори со мной, – тихо сказала она. – Расскажи мне о своей жене.
Малик задумался.
– С чего начать?
– Начни сначала и расскажи мне все.
И Малик начал говорить. Он рассказал о заключенном брачном контракте, о первой встрече со своей будущей женой. За время их обручения они встречались едва ли полдюжины раз.
– Потом я отправился в Европу, – продолжил Малик, и на его губах заиграла улыбка. – Я совершенно позабыл об Алие, оставшейся здесь. Можно было не сомневаться, когда я приеду, она будет меня ждать. Должен признать, я старался испробовать все, что предлагала Европа, и мысли об оставленной в пустыне невесте меня нисколько не мучили.
Представить Малика, наслаждавшегося жизнью в Европе, Рэчел не удалось. Она не могла вообразить его беззаботным юнцом. Скорее, он был одолеваем постоянными мыслями о том, как стать лучше для блага королевства. И все же, наверное, он познал хотя бы часть прелестей студенческой жизни.
– Пока я наслаждался жизнью в Европе, у Алии было приключение. – Малик поморщился. – Она влюбилась – познакомилась с архитектором, когда ее отец перестраивал дом, и сбежала с ним.
Рэчел изумленно ахнула. Она могла представить себе все что угодно, но только не это.
– Отец нашел ее и вернул домой раньше, чем скандал разразился во всю силу, и запретил любовникам видеться.
Рэчел сжала руку Малика. Теперь она сомневалась, любил ли он когда-нибудь свою жену. Если любил, ему было бы невыносимо больно говорить о ее привязанности к другому мужчине.
– Я вернулся в Гурию вскоре после смерти моего отца, стал шейхом, принял бразды правления государством и должен был подумать о женитьбе.
– Ты не знал о бегстве Алии с другим?
Малик покачал головой.
– Мой отец и ее отец решили, что будет лучше, если свадьба состоится. Мне ничего не сказали. – Он сделал паузу, задумчиво глядя на тлеющие угли. – Не знаю, изменилось бы что-нибудь, знай я обо всем. Женитьба на Алие была моим долгом. Полагаю, она чувствовала то же самое.
Рэчел подумала, что еще никогда не встречала человека, так преданного долгу. Алией, вероятно, тоже руководило чувство долга, но не в такой степени, как Маликом.
– Мы поженились, и я понял, что мы не любим друг друга. Собственно говоря, на любовь я не рассчитывал. Но я надеялся на дружбу, взаимную поддержку, партнерство. Я думал, что жена будет помогать мне править королевством.
Вероятно, в этом корни самодостаточности и изолированности Малика, поняла Рэчел. Годами он правил королевством в одиночку. Поневоле привыкнешь быть один.
– Этого не произошло?
Малик покачал головой.
– Все те девять, почти десять лет, когда мы были женаты, Алия почти не выходила из своих покоев. Сначала я приходил к ней, пытался разговаривать, приглашал куда-нибудь. Потом я приходил к ней только потому, что мне нужен был наследник.
Рэчел почувствовала, как тяжело Малику признавать это. Он шейх, могущественный человек, а жена отказалась от его общества, годами игнорировала его.
– С самого начала нашей совместной жизни она была подвержена приступам меланхолии. После того как она много лет не покидала дворец, ее состояние ухудшилось.
– Что изменилось, когда родились дети? – спросила Рэчел.
Она не могла себе представить, как можно не радоваться рождению своего ребенка, хотя знала, что некоторые женщины еще глубже уходят в себя и постепенно теряют связь с детьми.
Малик покачал головой.
– Я искренне надеялся, что с этого начнется наша новая жизнь. Ведь у нас появились общие интересы. Ведь мы оба любили детей. – Он несколько секунд помолчал, собираясь с мыслями. – Но Алия осталась такой же далекой от меня, как раньше. Не могу сказать, что она была плохой матерью – нет, это не так. По-своему она очень любила детей. Только она была… как бы это сказать… непоследовательной. Иногда она играла с ними, читала им книжки, рассказывала интересные истории. А в другие дни закрывалась в своих покоях и рыдала дни и ночи напролет.
