– Где Амира? – спросил Малик.
– В своей комнате. Вы же сказали, что она не выйдет оттуда, пока не извинится. Она не извинилась.
Малик почувствовал неожиданную теплоту к этой молодой женщине. Этим утром он помешал ей, пытаясь самостоятельно дисциплинировать дочь. Теперь он понимал, что сделал все неправильно, но мисс Тэлбот не стала ему противоречить. Она все оставила, как есть, хотя не была согласна с ним.
Рэчел подошла к шейху. Даже в кухне, наполненной самыми разными ароматами, Малик различал ее запах – смесь розы и лаванды. Очень нежный, чисто английский запах.
– Когда печенье будет в печи и по двору распространится аромат выпечки, – тихо сказала она, – я бы хотела пойти к Амире. Хочу ей напомнить, что достаточно будет извиниться, и она сможет попробовать печенье вместе с нами.
Малик кивнул, соглашаясь. Хотелось бы ему управляться со своими детьми так же хорошо, как мисс Тэлбот. У нее это получалось совершенно естественно – как управление королевством у него. Он подумал об отце, попытался представить его реакцию на создавшуюся ситуацию. И только тогда понял, что в детстве встречался с отцом раз в неделю, когда отец проверял, каковы успехи сына.
Мисс Тэлбот стояла рядом. Она была очень близко, но, судя по всему, эта близость не производила на нее такого же впечатления, как на него.
Понаблюдав несколько минут за мальчиками, она подняла голову и заглянула ему в глаза.
– Большое спасибо, что вы выкроили для нас время. Это необычайно важно для детей.
В ее глазах было столько искренности, что на какое-то время Малик лишился дара речи. Он мог только смотреть на нее. Девушка красива, осознал он, но не такой красотой, как Алия. Алия всегда и во всем была совершенной, была одета в самые лучшие одежды, носила самые изысканные драгоценности. Дочь богатого аристократа стала женой шейха. Мисс Тэлбот сияла без всяких украшений. Даже с растрепавшейся прической после целого дня, проведенного с тремя детьми, в платье, присыпанном мукой, она излучала сияние. Все дело в ее улыбке, понял шейх. Ее счастливой улыбке.
Она творит чудеса с его детьми, пусть даже ее методы были нетрадиционными. Аахил и Хаким с ней расцвели. Оставалось надеяться, что со временем с Амирой будет то же самое.
– Я намерен послать Аахила в Европу, когда он немного подрастет, чтобы завершить образование. Хочу, чтобы он был к этому готов. – Малик пытался говорить мягко, но ему самому собственные слова показались резкими.
– Он будет готов, – ответила гувернантка.
Малик видел, что она старается сохранить сдержанность перед детьми. Отвернувшись от него, она подошла к столу, взяла противни с печеньем и поставила их в печь.
– Печенье будет выпекаться примерно двадцать минут, мальчики, – сказала она и улыбнулась. – Я присмотрю, а вы пока выберите книгу, которую мы будем читать вместе.
Малик смотрел, как дети пробежали мимо. Хаким вернулся и неловко обнял гувернантку, оставив на ее юбке мучные отпечатки ладоней. Мисс Тэлбот, не обращая никакого внимания на беспорядок, весело рассмеялась. Малик почувствовал разочарование. Сын остановился, чтобы обнять гувернантку, а не своего отца. Но, с другой стороны, он никогда не поощрял подобные нежности.
В кухне повисло молчание. Похоже, мисс Тэлбот подбирала слова. У Малика появилось ощущение, что ему вот-вот предстоит узнать ее с новой стороны.
– Ваше величество, – холодно проговорила она. – Полагаю, следует признать, что у нас с вами разные приоритеты, когда речь идет об образовании ваших детей.
Малик впервые видел ее без улыбки и понял, что где-то перешел границу.
– Хочу вас заверить: хотя может показаться, что я больше играю с детьми, чем учу их, Аахил будет готов продолжить образование в Европе, Амира получит все необходимые знания, чтобы удачно выйти замуж, и, какое бы будущее вы ни планировали для маленького Хакима, он будет к нему готов.
В ее голосе звенела сталь. Малик не мог не восхититься ее смелостью и решительностью.
– Но я бы хотела прояснить один момент. – Она сделала паузу и подошла ближе, так близко, что Малик опять ощутил дразнящий запах розы и лаванды. – Если я останусь гувернанткой ваших детей, то буду действовать по-своему. Дети научатся всему, что вы хотите, но я не стану запирать их в классной комнате, где им тесно и душно. Питать нужно не только умы, но также тела и души. У них будут игры и смех.
Она замолчала, и какое-то время они смотрели друг другу в глаза. Малик понимал, что они подошли к важной границе отношений работодателя и служащей. И он не сомневался, что, хотя мисс Тэлбот любит его детей и ей нравится в Гурии, она скорее вернется домой, чем станет учить детей вразрез с ее собственными принципами.
Неожиданно Малик понял одну простую истину: он не хочет, чтобы мисс Тэлбот уезжала. С того самого момента, как она вошла во дворец, ее лицо светилось удовольствием. Она внесла радость в его дом, который уже давно был во власти горя и чувства вины. Малик уже много месяцев не слышал смеха своих детей. А за последние две недели он звенел повсюду постоянно. Методы мисс Тэлбот были не такими, как он ожидал. Не этого он хотел, когда посылал за английской гувернанткой. Но он не мог отрицать, что дети восприняли и гувернантку, и ее не вполне обычные методы. И если они приобретают знания, наверное, не столь важно, каким образом это происходит. Даже если его отец не одобрил бы этого.
– Вы останетесь гувернанткой детей, – буркнул он.
Ему хотелось сказать больше. Он желал объяснить, что в последний год совершенно растерялся, чувствуя, как ширится пропасть между ним и детьми. Малик винил себя в смерти жены и подозревал, что дети тоже. Он ушел в себя, стал уделять все свое время королевству, как всегда поступал его отец, и понятия не имел, как помочь детям пережить горе и двигаться дальше.
Мисс Тэлбот кивнула, отвернулась и принялась наводить порядок на столе.
Малик досадливо поморщился. В конце концов, он шейх, правитель гордого королевства Гурия, и хорош на своем месте. Никто не подготовил его к роли овдовевшего отца трех маленьких детей. Зато он знает, как управлять королевством. Он будет делать свою работу и предоставит мисс Тэлбот возможность заниматься своей.
Рэчел глубоко вздохнула и принялась считать в уме до ста. Она уже отвернулась от шейха, но все равно остро чувствовала его присутствие. Ей казалось, что, где бы он ни был, от него исходили флюиды могущества и воли.
Она никак не могла поверить, что позволила себе так дерзко разговаривать с ним. Ведь он не только ее работодатель, но и особа королевской крови. Хотя, с другой стороны, она поступала так, как считала лучшим для детей. Когда она сама была ребенком, ей часто хотелось иметь защитника, человека, который прямо сказал бы ее родителям, что ей на самом деле нужно. Вместо этого у нее были гувернантки, лишенные каких бы то ни было принципов и убеждений, которые немедленно соглашались со всем, что говорили ее родители.
