– «Но» что, Алекс?
Он тяжко вздохнул. Что ж, лучше говорить напрямик.
– Думаю, ты очень сладострастная женщина, Джейн. И теперь, когда это в тебе пробудилось… Подозреваю, тебе потребуется очень много ночей, подобных этой, чтобы чувствовать себя хорошо. Возможно, ты поймешь, что жизнь старой девы тебе больше не подходит.
Джейн густо покраснела; даже ее прелестные груди запылали.
«Не смотри на ее груди. Даже не думай о них», – приказал себе граф.
– Конечно, у нас с тобой могут возникнуть сложности, – продолжал он. – Ты же понимаешь, что время от времени мы будем встречаться: скорее всего нас обоих будут приглашать на всяческие мероприятия в замок, – но мы не сможем снова заняться… – Алекс кивнул на постель, – вот этим.
Джейн подтянула повыше одеяло, укрываясь до шеи.
– Да, понимаю, – отозвалась она.
– Если ты не зачала, рано или позже мне придется жениться, – добавил Алекс со вздохом.
В эту минуту мысль о супружеских отношениях с кем-либо, кроме Джейн, кажется ему отвратительной, но он должен был передать кому-то свой титул, ведь он граф.
– Да, понимаю. – Джейн тоже вздохнула.
– Что ж, если ты все же передумаешь – по любой причине, – напиши мне. Мое предложение останется в силе до тех пор, пока ты окончательно не убедишься, что предпочитаешь жизнь старой девы.
– Да, гм… спасибо.
– А теперь я ухожу. Думаю, мне лучше уехать из замка и из деревни прямо сейчас. Скажу Эммету, что у меня дела в поместье, которые я никак не могу отложить. Никто не заподозрит, что мой отъезд как-то связан с тобой. Но если услышишь сплетни, от которых тебе будет некомфортно, то дай мне знать.
Она кивнула.
– Да, хорошо.
Алекс взглянул на Поппи. Одарив его взглядом, полным кошачьего презрения, она протянула лапу и подтолкнула монету, которую он бросил на комод. Монета упала на пол, подскочила и закатилась под кровать, где еще несколько мгновений вращалась – все медленнее и медленнее…
Алекс же в последний раз посмотрел на Джейн и вышел из комнаты.
Глава 17
Лавсбридж, май 1818 года
Из окна в кабинете Дома старых дев Джейн смотрела в сад. Наконец-то пришла весна, и теперь все утопало в роскошной зелени. Кусты покрылись густой листвой, а плющ прямо-таки буйствовал.
Но в сердце Джейн по-прежнему царила зима.
Отвернувшись от окна, она прошла в гостиную, где висела картина с трехцветной кошкой, так похожей на Поппи. Джейн была бы рада пушистой компаньонке, но Поппи ее покинула. Когда после короткого пребывания в замке, в феврале, Джейн вернулась домой, Поппи с ней не вернулась.
Пожалуй, оно и к лучшему. Поппи не одобрила бы царившего в доме беспорядка. Убедившись, что не беременна, Джейн решила, что настало время жить дальше и превратить Дом старых дев в истинное свое обиталище. И наконец-то с головой погрузилась в переустройство своего жилища. Каждую свободную минутку она посвящала выбору красок и тканей для обивки. Работа завершилась только вчера.
Она улыбнулась, вспомнив о своей помощнице. Оказалось, что Имоджен не только обладала прекрасным вкусом и знала толк в оформлении интерьеров, но еще и получала от этого дела удовольствие. Она с радостью помогала Джейн, и женщины, работая бок о бок, вскоре подружились.
Впрочем, от этой дружбы ничего не останется через несколько месяцев, когда родится ребенок Имоджен.
Джейн осмотрелась. Дом и впрямь выглядел намного лучше, чем прежде. Стены свежевыкрашены. Большую часть мебели либо заменили, либо отремонтировали, на всех окнах висели новые шторы. Прямо-таки безупречный дом.
И безупречно тоскливый…
Увы, ремонт нисколько не улучшил настроения Джейн.
Она прошла в кухню. Может быть, чашечка чаю поднимет ей дух.
Еще в марте она написала Алекс… лорду Эвансу, сообщив, что их опрометчивый поступок не принес никаких плодов и освободив тем самым от брачного предложения. Не следовало заставлять его и дальше ждать ее решения, раз никакого ребенка не будет. А если уж совсем честно, то она думала, что после окончания ремонта снова станет самой собой, то есть прежней Джейн.
Похоже, не стала.
О господи! Джейн крепко зажмурилась, прислонилась к кухонной стойке и прижалась лбом к шкафчику. О когда же пройдет эта тупая боль в сердце?
По крайней мере, она больше не испытывала острой боли, а значит, в конце концов преодолеет и остальное. Какое счастье, что не забеременела.
Да, счастье, но счастливой Джейн себя не чувствовала. Не ощутила никакой радости даже тогда, когда начались месячные. Было облегчение, конечно же, но еще – и разочарование: казалось, будто лишилась того, чего никогда не имела! – странное чувство. Она тогда долго плакала – до тошноты. Нелепо, конечно же…
Да она и сейчас плакала.
Джейн утерла слезы. И тяжело вздохнула. Раньше она не была такой плаксой.
А может, интимные отношения меняют какие-то телесные жидкости?.. Может, оттого и слезы?..
Взяв чашку, Джейн вдруг сообразила, что эта чашка, одна из тех, из которых они с Алексом пили бренди. И она снова заплакала.
А потом услышала стук в дверь. Кто бы это мог быть?
Не будет она открывать.
Постучали громче.
Джейн вздохнула, вытащила носовой платок и высморкалась. Уж лучше посмотреть, кто это. Вдруг случилось немыслимое, вдруг кто-то внезапно возжелал взять книгу из библиотеки?
Она отворила дверь и увидела Кэт с малышом Уильямом. После родов она ни разу не появлялась в Доме старых дев, а у Джейн не было времени сходить в замок. А если точнее, она не выделяла для этого время: слишком уж много неприятных воспоминаний осталось о замке.
Впрочем, нет. Большинство воспоминаний как раз приятные, очень даже приятные, и потому такие болезненные.
Джейн улыбнулась Уильяму. Он уже не походил на то крохотное создание, какое она держала на руках сразу после его рождения.
– Он стал такой большой!
Кэт засмеялась.
– Он растет как сорняк. Но так и должно быть. Он же постоянно ест.
Уильям продемонстрировал широкую беззубую улыбку, и сердце Джейн болезненно сжалось.
– Кажется, ты плакала… – Кэт нахмурилась и взглянула на подругу с тревогой. – У тебя все хорошо?
– О… гм… да, все замечательно. Просто что-то попало в глаз. Но ничего удивительного. Мы тут за последние недели подняли в воздух залежи древней пыли.
Кэт улыбнулась, но по-прежнему смотрела на подругу с беспокойством.
– Ужасно хочется увидеть, что тут у тебя изменилось.
