Джо вспыхнул от гнева.
Медичи поспешил вмешаться, но его голос звучал скорее успокаивающе:
— Поосторожней, Руфус. С уважением, так сказать, респекто.
Руфус, который был на голову выше Медичи, бросил на него сердитый взгляд.
— Пусть сначала заслужит моё уважение. И не надо меня этой своей итальянской снисходительностью пичкать, Густаво. Ты сам в детстве господам ботинки чистил.
— Почему он назвал Макса «Густаво»? — прошептал Джо на ухо Милли, пока рабочие пытались заставить слона сойти по пандусу вниз, где его уже ждал брат Цеппелин.
— Сама не знаю, — пожала плечами Милли. — Может, слон ему ногой по голове заехал.
Руфус заметил Холта и ехидно ухмыльнулся.
— Да вы только гляньте, кого принесло. Правда, не донесло, — добавил он.
Джо ринулся вперёд, но Милли жестом остановила его. Отец и глазом не моргнул. Джо восхитился его сдержанностью.
— Всё ещё гордишься тем, что служил отечеству, вместо того чтобы помогать нам зарабатывать деньги? — спросил Руфус.
Внезапно махнув хвостом, проходящий мимо слон обрызгал Руфуса грязью — или тем, что походило на грязь. Руфус выругался. «Всё-таки не грязь», — подумал Джо с удовлетворением.
Широко улыбаясь, Джо последовал за Медичи, отцом и сестрой, всё ещё не в силах оторвать взгляда от Руфуса, чьи щёки и даже лоб стали пунцовыми от гнева. Когда рабочий утёр лицо, он заметил насмешку Джо и разозлился ещё больше. Но мальчику было плевать. Руфус мог сверкать глазами сколько влезет — теперь рядом с Джо был отец, и слонов скоро освободят из-под опеки этого бессердечного болвана. С этой мыслью паренёк помчался догонять остальных.
* * *
Медичи подвёл их к следующему вагону.
— Как видите, — негромко сказал он, — я в этом деле неплохо преуспел. А ты, Холт, — ты животных чувствуешь. И они тебя любят!
Холт почесал затылок. Ему никогда прежде не доводилось иметь дело со слонами. Он знал, что это умные звери, которые легко дрессируются… но будут ли они его слушаться?
Медичи отодвинул в сторону дверь вагона и залез внутрь. Пол покрывала солома, а на соломе лежала большая серая слониха. Её взгляд задержался на вошедших, но она еле оторвала голову от соломы, подняв её не больше чем на фут.
— Вуаля! — воскликнул Медичи. — Прошу любить и жаловать, Миссис Джамбо. Наш новый экземпляр, самка азиатского слона, которую я приобрёл у Брюгельбекера в городе Билокси. Цену удалось скостить чуть не вдвое.
Холт не так уж много знал о животных, но по виду этой слонихи было ясно, что с ней не всё в порядке. Живот у неё был вспученный, должно быть, из-за опухоли.
Она испустила тягостный рёв.
— У неё в глазах было что-то особенное, — продолжал Медичи.
«Может, это у тебя в глазах были золотые горы», — подумал Холт. По большей части Медичи был хорошим руководителем, но иногда его амбиции брали над ним верх.
— Так это и есть твоё вложение? — вслух спросил Холт. — Старая больная слониха?
Медичи покачал головой.
— А вот и нет. Она не больна. Со дня на день она должна родить малыша. — В его голосе зазвучало благоговение. Милли и Джо тоже выглядели взволнованно. Их лица засияли, и они не могли оторвать глаз от будущей матери.
— Малыша? — переспросил Холт. — И как именно это должно пойти цирку на пользу?
— Давай покажу, — усмехнулся Медичи, жестом призывая всех вылезти наружу. Голова Миссис Джамбо тяжело упала обратно на солому, когда они выпрыгнули из вагона, облегчённо вдохнув свежий воздух.
Медичи зашагал к палатке неподалёку.
— Что объединяет всех людей? Что вызывает у всех счастливую улыбку и слёзы восторга, заставляет сердца сладко петь?
Холт вскинул бровь. Когда на Медичи находил артистизм — что происходило большую часть времени, — он немного перегибал палку.
— Мороженое? — с надеждой предположил Джо. Вот уже не первый год он донимал Медичи просьбами назначить его продавать это лакомство.
Но Медичи покачал головой:
— Малыши!
Он широким взмахом руки откинул полог палатки, и их взору предстал гигантский детский манеж, устланный соломой и снабжённый погремушкой, больше похожей на штангу, а ещё огромной соской и плюшевым медведем. Над всем этим виднелся плакат с надписью: «Встречайте малыша Джамбо!»
— Люди обожают детишек, — продолжал Медичи, подходя к манежу. — Мне они, правда, безразличны, но я скорее исключение. Люди любят всё милое, именно поэтому существуют дети. А дети любят всё маленькое, вот почему существуют малыши. Итого… есть малыши — будут дети, есть дети — будут родители, есть родители — будут деньги за билеты!
Медичи торжествующе прошествовал вокруг невероятного размера яслей и ровных блоков сена, затем с лучезарным видом обернулся к Холту:
— А это значит многое для нас с тобой! Как только узнаем пол новорождённого, начнём красить.
Только тут Джо заметил банки с краской, громоздившиеся в углу.
— Ты хочешь, чтобы я нянчил слонёнка. — Холт явно был не в восторге. Ему никак не верилось, что всё это действительно с ним происходит.
— За двадцать пять центов дадим заглянуть в палатку, — Медичи вытянулся на носочках, мысленно уже собирая деньги.
Лицо у Холта посерело.
— Ты хочешь. Чтобы я. Нянчил. Слонёнка, — повторил он.
На этот раз Медичи забеспокоился. Наклонившись к Милли и Джо, он шёпотом спросил:
— Почему он всё повторяет по два раза? Это какая-то военная травма?
Тут уж Холт не выдержал и обрушился на Макса.
— У меня было восемнадцать прекрасных жеребцов! — Он вскинул руку, словно давая знак воображаемому коню прыгнуть через кольцо.
— Да, было, — спокойно подтвердил Медичи. Он наклонил голову, и во взгляде его, всё ещё твёрдом, теперь читалось и сочувствие. — А ещё была жена. И левая рука. И если ты будешь по-прежнему жить прошлым, ничего хорошего из этого не выйдет.
Холт пристально посмотрел на него. Макс прав, действительно вернуть ничего уже было нельзя. Но это не значило, что можно так просто смириться с настоящим.
— Ча-ча-ча! — Медичи сунул в руку Холту огромную погремушку, которая издала резкий звук. Рассказав то, что собирался, он приготовился уходить. — Потом сам же спасибо скажешь. За слонами будущее!
— Пошли, пап. — Джо потянул его за край рубашки. — Нам надо ещё распаковаться до обеда.
Холт положил на место погремушку и последовал за детьми на территорию жилых палаток. Со всех сторон слышались приветствия, и он рассеянно махал рукой в ответ, едва замечая то Арава, который медитировал перед своей палаткой, то Ивана с Катериной, которые возились со своим зеркальным ящиком без дна. Даже шумная толпа клоунов — семейство греков, громко галдящих вокруг общего костра, — осталась им не замеченной.
