— Уступки? — переспросила Сара.
— Да, миссис Фримен, позвольте, чтобы этот дворец назывался Бленхейм, пусть никто не забывает этой выдающейся победы и человека, который ее одержал.
— Дворец Бленхейм, — повторила Сара. — Мне нравится. Очень!
ИНТРИГИ В ЗЕЛЕНОМ КАБИНЕТЕ
Роберт Харли сидел на своем излюбленном месте в клубе «Аполлон», предаваясь своему излюбленному времяпрепровождению — винопитию. Он любил ночную жизнь Лондона. Ему нравилась атмосфера клубов, возникавших по всему Сити. Он даже бывал в кофейнях и тавернах, чтобы поговорить с посещающими их знакомыми литераторами. На втором месте после выпивки у него стояли разговоры, а когда Харли говорил, все слушали с удовольствием; речь его, несмотря на неблагозвучный голос и запинание, была остроумной, блестящей, убедительной.
После нового назначения — он недавно сменил Ноттингема на посту министра северных территорий — Харли все же находил время для встреч с друзьями-литераторами и бывал если не в «Аполлоне», то в «Роте». Его неизменно сопровождал ученик и друг Генри Сент-Джон, вполне естественно, получивший должность одновременно со старшим другом. Ему достался пост военного министра.
Когда они шли по улицам, празднества по случаю бленхеймской победы были в самом разгаре. В переполненных кофейнях люди пили кофе, шоколад и нантское бренди. В тавернах уже слышались пьяные голоса, но гуляния продолжались. Харли и Сент-Джону приходилось протискиваться сквозь толпу.
Относительная тишина «Аполлона» доставила им удовольствие, вкус хорошего бренди тоже.
Взглянув на своего ученика, Харли язвительно сказал:
— Можно подумать, что сегодня День Герцога. Когда победоносный воин возвратится, это остервенело вопящее стадо увенчает его лаврами. Но учти, будь сражение проиграно, они с таким же остервенением требовали бы отрубить ему голову и выставить у Темпл-Бара, чтобы можно было плевать на нее. Таковы нравы толпы, Генри.
— Они всегда были такими.
— Совершенно верно. И я, говоря об очевидном, не собирался открывать тебе ничего нового. Просто обрати внимание на эту толпу и пойми, что раз ее настроение можно предвидеть, то ею легко можно управлять.
Сент-Джон пристально поглядел на своего наставника.
— Мальборо! — продолжал Харли. — Это имя у всех на устах. Великий герцог! Неодолимый герцог! Победитель при Бленхейме! Он пренебрег указаниями правительства и по великому — для него — счастью выиграл битву. А если бы проиграл? Этот невежественный народ растерзал бы его. Но теперь, похоже, страной будут править Мальборо.
— Они и правят с тех пор, как Анна взошла на трон, ведь нами управляет королева, а ею — Сара.
— Нами управляют женщины. Разве это нормальное положение дел, Генри? Могу еще с прискорбием добавить, что герцогом Мальборо управляет его супруга — поэтому все мы можем называть себя подданными Сары.
— Неужели у королевы совершенно нет воли?
— У нее есть лишь упрямство. Если Анна приняла решение, никому не удастся сбить ее с намеченного пути — даже, полагаю, Саре. В ответ на все доводы она твердит и твердит одну и ту же фразу. Мне иногда кажется, что в таких случаях даже Сара бывает бессильна. И я возлагаю на это все надежды.
— Надежды, учитель?
— Хочется тебе оставаться подданным Сары?
— Я ненавижу эту женщину, но пока королева одурманена ею, что мы можем поделать?
— Всегда есть какие-то способы, мой дорогой друг. Мальборо сейчас на высоте… в сущности, они достигли вершины. Подняться выше им не удастся. Теперь настало время определить их силу, чтобы отыскать их слабости.
— Но…
— Знаю, знаю. Мы люди Мальборо. Его подопечные. Своим продвижением мы обязаны ему. Он нам доверяет. Вот в чем его слабость! В политике неразумно доверять кому бы то ни было.
— Вам я доверяю.
— Дорогой друг, мы с тобой попутчики. Мне полезна твоя поддержка, тебе — моя влиятельность. Мы идем бок о бок. Соперники наши — Мальборо. Если не быть начеку, то придется соглашаться с герцогом во всем — то есть повиноваться Саре. А если откажемся, то распростимся с политикой.
Сент-Джон пожал плечами.
— Мириться с таким положением дел? Громадная ошибка, Генри. Никогда не мирись с тем, что тебя не устраивает.
— Значит… вы намерены выступить против Мальборо?
— Ты выражаешься слишком резко. Скажу так — если мы хотим чего-то добиться, то нельзя сидеть сложа руки. Надо идти вперед. Исследовать территорию, искать выгодные позиции. Вот этим я и намерен заняться.
— Каким же образом?
Харли засмеялся.
— Не догадываешься? Тогда скажу, потому что мы союзники. Ты ведь знаешь, что, продвигаясь вперед, я поведу с собой тебя?
— Мы действовали заодно; вы помогали мне, ободряли меня.
— И оба одновременно получили места в правительстве. Мы в одной упряжке, Генри. Не забывай этого. Теперь, на какой территории стал бы ты вести разведку, готовясь к предстоящей битве? Не знаешь, что ответить, Генри. С тобой это случается редко. В спальне королевы, дорогой мой друг, вот где! И время настало. Ты увидишь, что я готов приняться за дело.
«Замечательное время!» — думала Сара. Маль писал ей о своих планах и любви. «Я охотно отказался бы от честолюбивых устремлений, от будущей славы ради зеницы моего ока». Они вновь вместе и никаких глупостей больше не допустят. Герцогиня не сомневалась, что если в слухе, который передал Сандерленд, и была какая-то доля правды, то Маль получил хороший урок. Он в жизни не посмеет взглянуть на другую женщину.
Сара ездила осмотреть местоположение будущего дворца. Вудсток был восхитительным и романтичным. Когда-то Генрих Второй проводил там время с красавицей Розамундой Клиффорд и, чтобы избежать ревности королевы Элеоноры, решил построить для любовницы коттедж в лабиринте, ходов которого почти никто не знал. Элеонора, с целью уничтожить соперницу, велела подложить в карман Розамунде клубок шелковых ниток, чтобы он разматывался при ходьбе по лабиринту. Эта нить привела Элеонору к коттеджу, где она предложила сопернице на выбор кинжал или чашу яда.
«Слухи!» — насмешливо подумала Сара, знающая, как они возникают. Однако же Розамунда скончалась вскоре после того, как о ее связи с королем стало известно. Королева, несомненно, была к этому причастна.
Сара прекрасно понимала королеву. «Я бы отравила или заколола любую женщину, которой Маль отдал бы предпочтение передо мной! — думала она. — Хотя, что за глупые мысли! Он любит только меня. Лежащее в кармане письмо красноречиво говорит об этом».
Романтическое прошлое Вудстока возбуждало ее. Здесь родился Черный Принц; здесь томилась в заключении Елизавета; здесь скрывался Карл Первый после битвы при Эджхилле. Но теперь в этом месте будет выстроен дворец Бленхейм, и никто даже не вспомнит ни о Елизавете, ни о Карле, ни о красавице Розамунде. Будут говорить: «Это Бленхейм, построенный в память одной из величайших побед в истории Англии, одержанной величайшим из английских полководцев».
