Внизу переливались огни «старого» Лиона, а мы стояли на холме, рядом с городом «древним». Спускаться решили через Лугдунум, чтобы пожелать спокойной ночи священным камням друидов. Но археологический заповедник был закрыт на ночь, и нам пришлось идти в обход, минуя улицу под названием «Римская дорога». Эта улица была расположена на месте одной из дорог, проложенных в глубокой древности Луцием Мунацием.
В ночном полумраке, расшитом, словно черный бархат – блестками, светом фонарей, перед нами возник огромный сторожевой столб, поставленный, вероятно, еще при Луции Мунации. Улица была пуста и черна: ни человека, ни даже ухоженного лионского кота с бархатной ленточкой на шее – только огромный сторожевой столб римских времен и мы. Куда идти дальше, мне было совершенно непонятно.
Средневековый собор в Лионе
Мне же показалось, что мы попали в трещину между временами и провалились в эпоху Луция Мунация. Ни людей, ни машин, ни даже современных домов на этой улице не наблюдалось, только пыльная лента дороги и римские сторожевые столбы… «Попали, – подумала я, – сейчас появится Луций Мунаций со своими легионерами и примет нас за лазутчиц мятежных галлов… Пройдет, стуча мечами, римский патруль – и никакой комфортной гостиницы, никакого душа и фена, никаких тебе круассанов с кофе на завтрак… А, впрочем, римляне тоже, наверное, завтракали неплохо, и вино с оливками они для нас найдут, если только не примут за шпионок из какого-нибудь непокорного галльского племени…»
Моя спутница посмотрела на меня вопросительно и недоумевающе – ночной ветер на холмах Лиона заставил и ее вспомнить о теплом номере, ванне и фене. Но на Римской дороге дул ветер иных времен, и темнота становилась все более угрожающей. Мы неумолимо проваливались в трещину между временами…
Напряженную тишину прервал шум велосипедных колес. По Римской дороге ехал вполне современный старичок на велосипеде. Мы схватились за него, как утопающие – за соломинку. Уж он-то никак не походил на римского легионера! Разве что на жреца-друида! «Как пройти в нижний город, к площади Карно?» – закричала я, бросившись к старичку. «Заблудились? – понимающе спросил он. – Странная эта улица… Здесь многие теряют дорогу… Но я вам объясню, как спуститься…»
Еще через час скитаний мы все-таки попали в Нижний город, а потом на площадь Карно – и, благодарение Богу, в отель! Старичок, спасший нас, так и остался в моей памяти друидом, скользнувшим в трещину между временами и оказавшимся в нашем времени, где он научился ездить на велосипеде и указывать дорогу заблудившимся туристкам. А на улице под названием «Римская дорога» до сих пор, наверное, дуют ветры далеких времен и таинственно темнеют в вечереющем небе сторожевые столбы.
Лион остался в моей памяти мистическим городом. Потом я узнала, что Лион – не просто столица древней Галлии, а самый мистический и эзотерический город страны. На лионском кладбище Луаяс похоронен мэтр Филипп, мистик и целитель, надолго задержавшийся при дворе последнего русского императора, предшественник Распутина и советчик императрицы Александры Федоровны.
Но прежде всего Лион – это город глубокой и чистой веры. Это особенно ярко ощущается под сводами соборов Богородицы Фурвьер или святого Иоанна Крестителя. Кстати, слово «Фурвьер» обозначает forum vetus – старый форум. Во времена императора Августа на месте собора находился огромный форум.
В 1870 г., во время Франко-прусской войны, немцы подходили к Лиону. Жители города готовились к обороне и дали обет Деве Марии, что если она отведет от городских стен опасность, то они возведут на холме Фурвьер прекрасный храм в ее честь. Дева Мария вняла их молитвам: немцы отступили от Лиона, чему немало помогло отчаянное сопротивление лионской национальной гвардии и остатков французских войск у Нюи-Сен-Жорж. Горожане были спасены и воздали благодарность Богородице: архитектор Пьер Боссан возвел на холме прекрасную белокаменную базилику в эклектическом стиле, соединившем в себе элементы французской средневековой, византийской и даже раннеперсидской архитектуры. Храм на холме Фурвьер был делом жизни архитектора, его труды продолжил ученик Сент-Мари Перрен. Пьер Боссан считал, что вера должна быть твердой, как скала, и защищать человека, как крепость. Собор Богородицы на холме Фурвьер действительно подобен крепости на скале, но в то же время он утончен, нежен, светел и прекрасен, как Небесная Дева. Именно поэтому в нем легко и светло каждому верующему, каждой душе человеческой.
Камень из «древнего города», застрявший в каблуке моего полуботинка, уже заскучал по Лиону-Лугдунуму и так хочет вернуться! И я вместе с ним… И Север, и Юг, и Запад, и Восток Франции – от Парижа до Ниццы – я люблю одинаково, со всей силой с детских лет стремящейся к ним души.
Бретань против Парижа, или Как жить по-бретонски
Бретань всегда была недовольна Парижем и тяготела к «туманному Альбиону». Какой Париж, какие салические франки, когда жители полуострова – это бритты, променявшие Большую Бретань (Британию) на Малую – континентальный полуостров? Бретонцы – народ кельтского происхождения, они происходят от бриттов. Поэтому их король – это не какой-нибудь там Филипп-Август, собиратель Франции, или Людовик XIV, создатель абсолютной монархии, а Артур, усадивший рыцарей за Круглый стол.
В Бретани оживают легенды о короле Артуре и его рыцарях, волшебнике Мерлине и фее Вивиане. В Бретани есть Броселиандский лес – да, тот самый таинственный лес Броселиана, в котором еще при Артуре водились всякие загадочные существа и, вероятно, водятся до сих пор… Когда бретонская футбольная команда выигрывает у парижской, местные жители на радостях пьют сидр и гуляют до утра. Еще бы – хоть в чем-нибудь утерли нос этим зарвавшимся франкам! Мы – бритты, а они – франки, и этим все сказано!
Герцогство Бретонское вошло в состав Франции очень поздно, при юной герцогине Анне. Анна Бретонская в 14 лет осталась без отца, последнего самовластного герцога этого края, Франциска II, и вынуждена была выйти замуж за французского короля, поскольку тот привел в ее край войска. К тому же брак герцогини с французским властителем, а не просто завоевание страны, сулил бретонцам некоторые права и относительную автономию. Поэтому Анна, скрепя сердце, вышла замуж за француза. С тех пор Бретань стала французской, но гордость бретонцев осталась прежней – то есть непомерной.
Герцогиня Анна в современной Бретани не менее популярна, чем король Артур, рыцари Круглого стола или волшебник Мерлин. Туристам показывают ее дом в Сен-Мало. Ее именем названы: пиво, трехмачтовый корабль, стоящий на якоре в Дюнкерке, опера, улицы, книги и песни. Бретонцы то и дело повторяют два магических слова – «Duchesse Anne» – и даже сравнивают герцогиню с Жанной д'Арк. Словом, у французов была Жанна, у бретонцев – Анна. И обе они безмерно любили свою родину и радели о ней. Только родины были разными, и Жанне ее историческая миссия удалась гораздо лучше, чем Анне!
