Строительство храма началось после Франко-прусской войны, в 1876-м, а закончилось накануне Первой мировой – в 1914-м. Однако освящение собора состоялось только в 1919-м. Под храмом расположена крипта, где собраны сокровища Сакре-Кёр, произведения католического искусства. Форма куполов повторяет силуэт базилики XII в. Сен-Фрон в Перигё на юге Франции.
Сейчас трудно себе представить, что в конце XIX в. многие называли Сакре-Кёр «национальным тортом» и отнюдь не считали собор великим достоянием архитектуры. Эмиль Золя считал храм «всеподавляющей каменной массой, доминирующей над городом, где началась наша Революция». Но храм не нависает, а словно парит, он легок и светел, похож на огромную белокрылую птицу… Хор хулителей Сакре-Кёр давно умолк – особенно после того, как храм пылко и преданно полюбили парижане и гости города. А когда звонит «Савояр» – самый большой колокол Парижа – в Сакре-Кёр, на мессу, спешат верующие… Ибо кто может противиться этой звучной, полной силы, покоя и величия, торжествующей меди?
Православные соборы Франции
Русский Париж для многих начинается с собора Александра Невского на улице Дарю, 12, где соединились византийская и готическая архитектурные традиции: островерхие башни увенчаны золотыми луковками куполов, а серый, украшенный резьбой камень напоминает строгие величественные линии Нотр-Дам-де-Пари. Церковь на улице Дарю была построена в конце XIX столетия известным русским архитектором Романом Ивановичем Кузьминым, автором городского собора в Гатчине. В ХХ в. парижское его творение стало свидетелем нищеты и страданий многочисленных эмигрантов, перебравшихся из России во Францию после Октябрьского переворота и Гражданской войны.
В 1920—1930-е гг. в собор Александра Невского стекался весь православный Париж, так что порой на службе яблоку негде было упасть. Сюда приходили за утешением и помощью, здесь собирались единомышленники и друзья, в полной мере вкусившие горький хлеб изгнания. В этом храме Пикассо венчался с балериной Дягилевской антрепризы, красавицей Ольгой Хохловой. В 1941 г. тут отпевали великого русского писателя Дмитрия Сергеевича Мережковского, а его жена, поэтесса Зинаида Гиппиус, принимала соболезнования всего литературного Парижа, сама еле живая от перенесенной утраты.
Православный собор в Ницце
С Дмитрием Мережковским, мужем и другом, Зинаида Гиппиус не разлучалась ни на один день в течение 52 лет совместной жизни. Теперь они лежат в одной могиле на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Сама Зинаида Николаевна пережила Дмитрия Сергеевича на четыре года, став свидетельницей и немецкой оккупации, и уничтожения евреев, когда многих близких ей людей вели по парижским улицам с желтыми звездами на груди, и победы советской России, после которой железный занавес закрылся окончательно, и ей пришлось с горечью осознать, что дорогу назад «замело снегом». Так, впрочем, думали многие из тех, кто принял в те годы французское подданство.
В церкви на улице Дарю крестили новорожденных, которых их родители-эмигранты хотели воспитать в православных традициях. Постепенно к русской общине присоединилась болгарская, и собор стал настоящим духовным центром славян в Париже. Ныне он принадлежит Русскому экзархату Константинопольской православной церкви. Не так давно здесь отпевали великого французского писателя, русского по происхождению, Анри Труайя (Льва Тарасова) и дочь генерала Деникина Марину Антоновну, которая много лет проработала на телевидении и публиковала свои произведения под именем Марины Грей. Анри Труайя называл себя французским писателем, пропитанным далекими русскими воспоминаниями, или русским человеком, переделанным на французский лад. Их обоих, его и Марину Антоновну Деникину, можно считать воплощением великого духа русских изгнанников.
В католических соборах Парижа немало святынь, которые почитаются и католиками, и православными и относятся к тем временам, когда существовала Единая христианская церковь. Более того, часто при католических соборах образуются православные службы. Вот, например, церковь Сен-Лё-Сен-Жиль, расположенная в историческом центре Парижа, на улице Сен-Дени. В эту церковь и католики, и православные приходят поклониться мощам святой царицы Елены, матери римского императора Константина, благочестивой и мудрой царицы, которая, благодаря раскопкам, проведенным в Иерусалиме, обрела Гроб Господень, крест, на котором был распят Спаситель, и другие реликвии Страстей Господних. Елена, вслед за сыном, приняла христианство и прославилась не только обретением святых реликвий, но и благочестием и благотворительностью.
Как же мощи святой равноапостольной царицы Елены оказались во Франции? Случилось это в IX веке, когда некий монах по имени Тёджист страдал неизлечимой болезнью, молился у раки св. Елены в Риме, в храме Свв. Маркеллина и Петра и получил исцеление. Тогда он решил украсть мощи и перевезти их во Францию, в свой монастырь неподалеку от Реймса. Собратья-монахи не сразу поверили, что мощи – подлинные. Началось разбирательство. В качестве «третейского судьи» пригласили тогдашнего короля Франции Карла Лысого.
Король Карл не отличался добросердечием и велел опустить монаха в кипяток, чтобы посмотреть, как его защитит святая Елена. Монастырская братия стояла на коленях у чана с кипятком и молилась за Тёджиста. Но монах верил, что если мощи святой Елены однажды исцелили его, то теперь – спасут от страшной смерти! Так и вышло: Тёджист вышел из кипятка живым и невредимым. С этого времени монастырь в Реймском епископстве, где хранились мощи, стал местом паломничества.
В эпоху Великой французской революции якобинцы решили разгромить этот монастырь и реквизировать мощи. Но один из монахов, по имени Грассар, вынул мощи святой Елены из раки и спрятал их в небольшой деревенской церкви. Так якобинцам и не удалось поглумиться над останками мудрой и благочестивой царицы.
Пришла Реставрация монархии, и престарелый отец Грассар рассказал епископу Парижскому, где он спрятал мощи. В 1820 г. в церкви Сен-Лё-Сен-Жиль в Париже произошла торжественная передача мощей. Останки святой Елены и поныне находятся в саркофаге, подвешенном под сводами церкви.
В 1997 г. у мощей св. Елены представителями трех православных юрисдикций (Константинопольской, Румынской и Московской) был совершен первый молебен, а в 2003-м – православная литургия. За последние годы в крипте церкви появились русские иконы, два раза в месяц здесь поют акафисты и служат литургию. Ныне при католическом храме Сен-Лё-Сен-Жиль образовалась православная община, и этот храм на улице Сен-Дени стал центром притяжения для русских эмигрантов.
Зинаида Гиппиус, после Октябрьской революции и Гражданской войны оказавшаяся вместе со своим мужем и единомышленником Дмитрием Мережковским в эмиграции во Франции, часто повторяла: «Мы не в изгнании, мы – в послании!» В чем же заключалось это послание, адресованное России, Франции, современникам и потомкам? Наверное, и в том, чтобы после долгих столетий разлуки снова сблизить Католическую и Православную церковь. Благодаря русским эмигрантам французы живо почувствовали, что у нас есть общие святые, почитаемые и Католической, и Православной церковью, общие святыни и места паломничества. Так и случилось в церкви Сен-Лё-Сен-Жиль и во многих других современных католических храмах, где есть православные службы. И прежде всего, и русским, и французам нужно вспомнить о том, что первым епископом Парижа был грек, святой Дионисий, названный в Галлии «Сен-Дени», и он одинаково близок и греческому, и латинскому миру! Словом, эмигранты снова сблизили Россию и Францию, их религиозную и культурную жизнь. Они были действительно – «в послании…». И это послание нам еще предстоит расшифровать.
