Покровский монастырь был полуобщежительным. Это значит, что послушницы и монахини имели свою собственную одежду, обувь, мебель, утварь, качество которых зависело от средств, выделенных для них. При прибытии в монастырь нужно было внести большой вклад на пострижение (этот монастырь считался привилегированным, вклад в него был большим, только состоятельные женщины могли себе подобное позволить), размер пострижного вклада влиял на условия расселения и жизни в обители. Чтобы улучшить пребывание конкретной монахини, ее родственники делали богатые вклады в монастырь, думали они и о том, что это будет еще и способствовать замаливанию их грехов, грехов их предков (кроме улучшения условия пребывания их родственниц в этой обители).
Поскольку все здания, все помещения в них принадлежали монастырю, то монахини должны были покупать у него для себя келью, которая после их смерти доставалась монастырю. Только игуменье предоставлялось бесплатно жилье в обители. Многие монахини внесли вклад на пострижение, а купить себе отдельную келью не могли, тогда несколько монахинь на паях покупали одну келью. Кельи покупали и монахини, и послушницы. В идеальном варианте в келье жила одна монахиня, а в задней ее части, подальше от окна, – ее келейница. В келье все было (так остается и сейчас) очень просто: узкая, с почти жестким настилом и небольшой подушкой кровать монахини, столик для рукоделия у окна, киот для икон, ящичек для церковных книг и освященных предметов, на полу домотканые половики, на окнах (окне) – горшки с цветами, можно было держать кошку, за кельей был малюсенький садик с ягодными кустарниками и грядкой с овощами. Чтобы прокормить себя и по минимуму тратить средства обители, монахини и послушницы работали (и работают) в огороде, на поле, на сенокосе, собирали в лесу грибы и ягоды, делали заготовки продуктов на зиму, вывозили навоз, убирали монастырскую территорию, готовили еду, пекли хлеб, выполняли и другие работы. Каждой монахине и послушнице поручали и поручают выполнение каких-то дел, что именуется послушанием. Выполнение некоторых послушаний приносило Покровскому монастырю и монахиням ощутимые денежные доходы. Многие монахини и послушницы были искусными рукодельницами: шили нижнее белье и верхнюю одежду на заказ, вязали на спицах, вышивали, плели из осоки коврики на пол, изготовляли игрушки. Это приносило деньги монастырю, а нуждавшиеся монахини постепенно собирали своим трудом деньги на покупку кельи. На территории монастыря была школа для девочек-подростков, где обучали ремеслу белошвеек. В монастыре жили и своим трудом приносили доход ему немногочисленные швеи-селицы, не постригавшиеся в монахини. Славившихся честностью покровских монахинь и послушниц суздальцы за небольшую плату приглашали помогать им в домашних делах (приготовление еды, стирка, уборка, уход за детьми, больными, старыми и др.). Абсолютно все монахини и послушницы выполняли послушания, но в зависимости от личности и пострижного вклада определялся характер послушания, тяжелым физическим трудом женщин из особо богатых влиятельных семей, а также и певчих монастырского хора заниматься не заставляли.
Судьба очень многих женщин, ставших монахинями этого монастыря, была трагичной. Нередко страдали не только рядовые монахини, но и настоятельницы. Так, в конце ХIХ в. жертвой завистников стала даже знаменитая настоятельница этого монастыря Милитина. Она была дружна со многими состоятельными суздальцами, особенно тесной была ее дружба с семьей богатого купца Шишкина. При помощи своих состоятельных друзей и прежде всего Анны Александровны Шишкиной Милитине удалось сделать очень многое для благоустройства монастыря. Тогда построили богадельню для престарелых монахинь и монастырскую баню, открыли церковно-приходскую школу с ремесленным классом (где девочек учили рукоделию), за монастырской стеной возвели гостиницу для богомольцев, церковный монастырский хор стал лучшим в Суздале, на храмовые праздники устраивались торжественная богатая трапеза (например, во время праздника Покрова в храме во имя Зачатия Святой Анны с трапезной на столы подавали около 200 рыбных блюд) для монахинь обители и большие приемы для монастырского духовенства и городского начальства. Но успехам требовательной, порой жесткой в делах Милитины многие завидовали, ее оклеветали – незаслуженно обвинили в сокрытии подлога драгоценной ризы из монастырской сокровищницы, поэтому разжаловали в простые монахини. Милитина очень страдала от незаслуженных обвинения и унижения, вскоре она отравилась. Ее похоронили около Покровского собора, у монастырской стены. Последней настоятельницей монастыря была в 1915—1923 гг. матушка Мария (Либеровская), которая после его закрытия стала служить простой псаломщицей в одном из суздальских приходских храмов. Ее незаслуженно обвинили в действиях против советской власти, арестовали, сослали в лагерь на Север, в 1937 г. ее в возрасте 72 лет расстреляли в г. Иванове.
Хотя в княжеский и царский периоды Покровский женский монастырь славился прежде всего из-за своей визуальной красоты и строгости религиозной жизни, все помнили о его особой значимости как места заточения опальных княгинь и цариц, своего рода духовной тюрьме для женщин аристократического рода. Почти все они здесь умирали и были похоронены, главным образом в полуподвальном склепе под Покровским собором. Некрополь Покровского монастыря имеет большое историческое значение, особенно – усыпальница под Покровским собором. В усыпальнице Покровского собора, под низкими сводами подклета и рядом с собором в разные годы были похоронены очень знатные женщины: инокиня Александра (первая ссыльная знатная особа в эту обитель, дочь Ивана III от первого брака с Марией Борисовной Тверской, умерла в 1525 г.), жена Василия III – Соломония Юрьевна Сабурова (обвинена в бесплодии, насильно в 1526 г. разведена и пострижена, умерла в 1542 г., канонизирована РПЦ), двоюродная сестра Василия III и вдова князя Федора Ивановича Бельского – Анна Васильевна Бельская, одна из жен царя Ивана Грозного – Анна Григорьевна Васильчикова (сослана в 1575 г., похоронена около собора), первая и вторая жены царевича Ивана, сына Ивана Грозного – Евдокия Богдановна Сабурова и Прасковья Михайловна Петрова-Соловая (обе сосланы по воле царя, стали старицами, первая из них, Александра, умерла в 1614 г., вторая в 1622 г.), дочь опричника Малюты Скуратова и вдова брата царя – князя Дмитрия Ивановича Шуйского – Екатерина Григорьевна (попала в польский плен в 1611 г. и умерла, ее прах перевезли в 1635 г. в Покровский монастырь), вторая жена и вдова царя Василия Ивановича Шуйского – Мария Петровна Буйносова-Шуйская (сослана в 1610 г., после пленения мужа поляками, вместе с новорожденной дочерью Анастасией, пострижена под именем инокини Елены, жила в монастыре до смерти 16 лет, позже ее останки перевезли в московский Вознесенский монастырь), вдова последнего Волоколамского князя Федора Борисовича, родного брата Ивана III – княгиня Мария Волоцкая (в иночестве Александра, вторая по очередности узница Покровского монастыря, прибыла в него после 1513 г.), вдова и две дочери последнего на Руси удельного князя Василия Ивановича Шемятича – княгиня Евфимия и княжны Евфросиния и Марфа (прибыли после 1523 г.), первая жена князя Владимира Андреевича Старицкого, двоюродного брата Ивана Грозного – Евдокия Александровна Старицкая (в девичестве Нагая, была сослана в 1555 г. якобы за бесплодие, стала инокиней Евпраксией, прожила в монастыре около 50 лет, умерла в 1597 г.), дочь князя Михаила Александровича Нагого и племянница Евдокии Александровны Нагой-Старицкой – княжна Ирина Михайловна, вдова князя Федора Ивановича Скопина-Шуйского – Марфа (прибыла в ссылку, стала монахиней после 1557 г.), вдова крупного воеводы и известного опричника Алексея Даниловича Басманова (сослана в 1570 г., умерла в 1597 г.), вдова князя Андрея Михайловича Кислицы – княгиня Александра Горбатова-Кислых (пострижена и сослана после 1565 г. с малолетними дочерьми Еленой и Евфимией, они умерли в 1576 г. и 1579 г., а их мать инокиня Александра – в 1593 г.), еще одна инокиня Александра (княжна Черкасская, умерла сосланной в монастырь в 1586 г.), вдова князя Василия Борисовича Горбатова-Варсонофия (сослана после 1571 г.), вдова последнего из рода князей Шуйских Ивана Ивановича, брата царя Василия Шуйского – Марфа Васильевна (умерла в 1634 г., похоронена около Покровского собора), княгиня Марфа Ивановна Татева (в девичестве княжна Голицына, сослана и пострижена за участие в заговоре о возможном разводе бездетной царицы Ирины Годуновой с царем Федором Ивановичем в 1587 г.), вдова последнего из суздальских князей Ногтевых – Даниила Андреевича Ногтева, дочь Марфы Ивановны Татевой – Анна Федоровна Ногтева (добровольно постриглась после смерти мужа в 1600 г.), дочь казненного князя Ивана Ивановича Вяземского – княжна Марфа (сослана и пострижена после казни отца в 1579 г., в 1613 г. сбежала из монастыря, была поймана в 1614 г. скачущей на коне в мужской одежде, возвращена в монастырь), жена князя Никиты Андреевича Хованского и сестра князя Дмитрия Михайловича Пожарского – княгиня Леонида Михайловна Хованская (инокиня Леонида – Дарья Хованская была сослана и пострижена в 1645 г., умерла в 1646 г.) и другие. Кроме того, были сосланы в этот монастырь: дочь царя Бориса Федоровича Годунова – царевна Ксения Борисовна и разведенная жена Петра I – Евдокия Федоровна Лопухина.
