Св. князь Всеволод Мстиславович Новгородский и Псковский. Икона XVI в.
Сохранившиеся постройки этого монастырского комплекса были возведены в основном в ХVII – ХIХ вв. Главные среди них – уже упоминавшийся Георгиевский собор (1119–1130), колокольня (1838–1841; высота 52 м), Крестовоздвиженский собор (ХVIII в., построен в 1823), корпуса монастыря (1838–1841) – гостиница для паломников, хозяйственные помещения, братские кельи и др.
Как мы видим, самые яркие исторические личности, связанные с Юрьевым монастырем, – это князья Ярослав Мудрый (основатель обители, см. с. 135), Всеволод Мстиславович Новгородский и Псковский, а также архимандрит Фотий и графиня А.А. Орлова-Чесменская (последние двое обеспечили расцвет обители в конце ХIХ в.).
Князь Всеволод Мстиславович Новгородский и Псковский (ум. 1138) был сыном князя Мстислава I, Великого и шведской королевы Христины Инговны, был внуком Владимира Мономаха. Всеволод был князем новгородским в 1117–1136 гг., князем вышгородским в 1136 г., князем псковским в 1137–1138 гг. Он построил в Юрьевом монастыре величественный Георгиевский собор. Пока его отец был великим князем, а военные походы Всеволода приносили богатые полоны новгородцам, войско его успешно защищало новгородцев от внешних врагов, князь был щедрым и не жадным (в голодный год потратил в помощь новгородцам свою казну), новгородцы поддерживали князя Всеволода. Воинское счастье: удачи, победы, полон – более 15 лет было с Всеволодом. Но когда по решению новгородского вече он с братом Изяславом отправился (1134) в военный поход на Ярославскую волость, то впервые вкусил горечь поражения в битве с ростовскими полками, многие его воины-новгородцы погибли. Он вернулся в Новгород без полона и с большими людскими потерями, что положило начало злобы на него новгородцев. В городе усилились слухи о том, что велика вероятность отбытия Всеволода в Киев после смерти его родного дяди – великого князя Ярополка, чтобы стать великим князем. Усилились разногласия Всеволода и выборного вечем посадника, который чуть ли не диктовал ему, что делать, реализуя желание богатых новгородских бояр. Новгородцы требовали, чтобы Всеволод добился разрешения у Киева сократить размер дани, выплачиваемой великому киевскому князю, родственнику Всеволода. Князь Всеволод Мстиславович не мог заставить новгородцев платить Киеву установленный размер дани, что определило усугубление конфликта между князем и новгородцами. Они собрались на вече и сместили (1136) князя Всеволода. Да и еще унизили его и его семью. Князя, его жену, детей, тещу посадили под стражу в епископском дворце и выпустили только тогда, когда в Новгород прибыл приглашенный новгородцами новый князь – Святослав Ольгович (из Чернигова). После этого Всеволод поехал к дяде, великому князю Ярополку, который сделал его князем Вышгорода. Но Всеволод Мстиславович больше любил Северную Русь (вероятно, помнил – что еще раньше, когда Ярополк пытался перевести его на правление в Переславль Южный, южные князья воспротивились этому. Он не желая междоусобицы, вернулся в Новгород). Когда псковичи позвали его княжить к ним, Всеволод согласился и стал псковским князем, оставался им до своей смерти. Псковичи оценили его доброту, порядочность, мягкий нрав. Князь Всеволод Мстиславович был канонизирован.
События земной жизни, судьба архимандрита Фотия заставляют осознать, что а) нередко путь «из грязи в князи» по большому счету может оказаться бесполезным для индивида и общества; б) что устрашение, запугивание, нагнетание страха и отчаяния может лишить грешников, в том числе раскаявшихся, веры в себя, свои силы, в дело их нравственно-духовного возрождения, исправления, ведет к потере шанса вернуть радость жизни; в) цель далеко не всегда оправдывает средства, ведущие к ее достижению, тем более что – как учит русская пословица – «любое дело красит разумная мера». Фотий смог пробиться, стать известным человеком, но своим фанатизмом, жесткими обличениями и предсказанием кары больше пугал и злил людей, чем направлял на путь добра, не знал меры для использования на плодоносные позитивные дела средств людей, веривших ему.
Архимандрит Фотий (Петр Никич Спасский, 1800–1838) был сыном бедного сельского дьячка в Новгородском уезде, получил образование в новгородской и затем петербургской семинарии, потом поступил в Петербургскую Духовную академию, но из-за болезни не закончил полный курс и был назначен учителем Александро-Невского училища. В 25 лет он стал монахом, в 28 лет был рукоположен в иеромонахи (монах-священник) и был назначен законоучителем 2-го Кадетского корпуса. С воспитанниками он был очень строг, сам выделялся чрезвычайным аскетизмом, редчайшей простотой своего быта, суровой воздержанностью от любых жизненных радостей (питался хлебом и чаем, жил в убогой петербургской квартирке, спал на жесткой кушетке, покрывался волосяной тканью), с большой силой в своих проповедях обличал людские пороки, в том числе обличал сильных мира сего, забывших христианские заповеди. Он выступал и против мистиков, а также масонов, которым удалось добиться его удаления из Петербурга. Его назначили игуменом захудалого Новгородского Деревяницкого монастыря, а затем, учитывая его успехи в благоустройстве этого монастыря, возвели в сан архимандрита (старший монах) и перевели в более заметный Сковородской монастырь, благосостояние которого он смог также существенно улучшить. Успехи эти были достигнуты не только благодаря деятельной натуре Фотия, а главном образом благодаря средствам одной из самых богатейших в России невест – графини А.А. Орловой-Чесменской, которая была старше его на 15 лет, упросила его быть ее духовником. Фотий фактически полностью подчинил ее себе, она по его совету стала выделять огромные средства на нужды его монастырей. Сила религиозной убежденности и организаторская хватка были замечены церковным и светским начальствами, он получил доступ во дворец, приобрел поддержку императора Александра I и был назначен настоятелем первоклассного, но тогда не богатого Юрьева монастыря. К этому времени графиня А.А. Орлова-Чесменская фактически предоставила в распоряжение Фотия все свое колоссальное состояние. На эти деньги Фотий развернул в Юрьевом монастыре большие строительные, ремонтные, благоустроительные работы, храмы были с невероятной роскошью украшены, в их ризницах стало очень много серебра, золота, бриллиантов, рубинов, сапфиров, изумрудов, жемчуга, разных драгоценных в художественном отношении вещей.
Архимандрит Фотий (Спасский). Портрет XIX в.
В храмах появились древние и богато украшенные иконы, очень дорогая церковная утварь. В монастыре построили новые и отремонтировали имевшиеся храмы, возвели больницу и гостиницы. Монастырь стал очень богатым, смог принимать и хорошо кормить большое число паломников. Слава Юрьева монастыря быстро выросла. В Юрьев монастырь к Фотию устремились многочисленные больные, страдавшие «бесными болезнями», их отчитывал и изгонял бесов (из больных) сам Фотий. Похоже, что он сам уверовал в свою, огромной силы, духовную мощь и потерял обычную житейскую бдительность. Он оказался втянут в светские дрязги, стал фактически орудием в борьбе двух противоборствующих светских группировок. Влиятельные царедворцы А.А. Аракчеев, А.С. Шишков и митрополит Серафим сводили счеты с не менее влиятельным князем А.Н. Голицыным. Все они были хитрее, умнее, изворотливее его, использовали его как религиозного фанатика, давали повод оценить его как лицемера и их клеврета (приспешник, способный на все ради угождения своим покровителям). После смерти императора Александра I архимандрита Фотия стали почитать гораздо меньше, тем более что его крайний фанатизм и аскетизм раздражали многих. Смогли обманывать Фотия и некоторые монахи его монастыря, а также некоторые его духовные дети. Стали говорить чуть ли не о разврате в стенах монастыря, в том числе якобы о физической близости Фотия и графини. Особо скандальную известность приобрели отношения Фотия с молодой бывшей танцовщицей кордебалета Фотиной, которую он якобы избавил от бесов, «изгнал» их из нее, опекал и ласкал ее, как родное дитя, безмерно ей верил; а Фотина сошлась с монастырским молодым келейником, и они оба ловко обманывали Фотия. Фотина инициировала в монастыре ряд сомнительных нововведений, вызвала злость и ревность графини А.А. Орловой-Чесменской, которой с большим трудом удалось уговорить Фотия вытеснить сомнительную особу из монастыря, ее отправили в Феодоровский Переславский монастырь.
