В 1803 году по решению архитектора князя и академика Николая Александровича Львова (1751–1803) на Горячих водах была высечена первая ванна в травертинах Горячей горы. По характеру вод поселение получило название Кисловодск и было объявлено «лечебной местностью».
Пятигорск появился раньше Кисловодска. Район целебных «горячих вод» на склонах гор Машук и Горячая начал осваиваться с 1780 года. Здесь, на берегу реки Подкумок, была заложена Константиногорская крепость (ее разобрали во второй половине XIX века). Приезжавшие на лечение жили в Крепости. В 1803 году специальным правительственным указом было решено создать курорт на месте современного Пятигорска. В 1813–1814 годах был основан поселок Горячеводск. В 1830 году он получил название Пятигорск (назван по пятиглавой горе Бештау).
Вслед за Пятигорском и Кисловодском получали развитие и остальные курорты Кавказских Минеральных Вод.
Академик П.С. Паллас
Портрет архитектора Н.А. Львова. Художник Д.Г. Левицкий
В 1798 году на правом берегу реки Большой Ессентучек, у места ее впадения в реку Подкумок, был заложен русский военно-пограничный редут Ессентукский. После возведения Кисловодской крепости редут был упразднен, вместо него оставили казачий пост. В 1810 году московский врач Ф.П. Гааз обнаружил в долине ручья Кислуша, примерно в 4 км к северо-востоку от Ессентукского поста, два небольших колодца с кисловато-соленой водой (ныне это Газо-Пономаревский источник). Только в 1825 году по инициативе генерала Ермолова на берегу реки Бугунта, в 3,5 км к северо-востоку от бывшего поста, была основана станица Ессентукская.
Первые больные приехали сюда в 1812 году. Станица Железноводская была основана в 1842 году.
В 1804–1808 годах Россия предприняла жесткие меры по пресечению работорговли на Северном Кавказе.
В 1804–1812 годах на землях Северного Кавказа турецкой разведкой было организовано антироссийское восстание. Возглавляла его кабардинская верхушка, недовольная политикой российских властей. В 1810 г. мятеж был подавлен с неизбежной жестокостью, что вызвало осуждение со стороны либерального Александра I. Он подтвердил большинство привилегий кабардинских князей, предоставил им возможность ношения российских воинских званий и получения государственных наград.
Население региона имело опыт общения как с Россией, так и с Турцией, Ираном, татарами и ногайцами. Последние к покоренным народам относились совсем не так, как русские. Бунтовщики уничтожались ими под корень вместе с семьями. Русские ничего подобного никогда не делали. Народы Кавказа, в том числе и чеченцы, смогли спуститься с гор и расселиться на плодородных равнинах Терека и Кубани лишь после того, как Россия избавила их от тюрко-язычных кочевых племен, не знавших иного отношения к побежденным, кроме безжалостной жестокости.
Русские оказались для кавказцев теми, кого можно было не бояться. Сравнительную гуманность российских властей в отношении восстаний и измен кавказцев видно на следующих примерах. При этом необходимо сделать корректировку на эпоху.
Во время Русско-турецкой войны 1887–1888 гг. чеченцы подняли восстание, которое, естественно, было подавлено. Зачинщики казнены. В аналогичной ситуации «цивилизованные» французы просто расстреливали бунтовавших пикардийцев, фламандцев, гасконцев, провансальцев вместе со стариками, женщинами и детьми. Теперь во Франции об этих малых народах можно узнать преимущественно из книг или в музее.
Гора Бештау. Вид с горы Машук
В горах Кавказа. Н. Оболенский
Аналогично из 20 миллионов индейцев, населявших Америку во времена Колумба, в конце XX века осталось лишь 35 342 человека.
В то же время число, например, чеченцев на территории России возросло с нескольких тысяч до 900 000 человек.
К сожалению, в XIX веке племенная знать многих кавказских народов понимала только грубую и жестокую военную силу. Поэтому, неверно истолковывая отсутствие «азиатских» и «англо-американских» способов действий во внутренней и внешней политике как слабость властей, князьки требовали от русского народа необоснованных привилегий. Пришлось принять соответствующие меры, поскольку после завершения Россией войн с Ираном и Турцией (1804–1812) на Кавказе непрерывно следовали мятежи и заговоры. В 1816 году главнокомандующим на Кавказ был назначен генерал А.П. Ермолов.
«Силовые методы преобладали в политике российской администрации на Кавказе в начале XIX века. Их реализация во многом связана с именем выдающегося представителя российской военной элиты А.П. Ермолова, который был командиром Отдельного Кавказского корпуса и Управляющим гражданской частью Грузии, Астраханской и Кавказской губерний с 1816 по 1826 г.
Он энергично стремился «цивилизовать» вверенный ему край: прокладывал дороги и просеки, в стратегически важных точках строил крепости, основывал города, обустраивал курорты, способствовал распространению медицины и просвещения. При этом, не считаясь с местными традициями, сложившимися властными структурами, насаждал российскую администрацию, устанавливал российские порядки.
Строительство укреплений сопровождалось вырубкой лесов и садов, насильственным переселением жителей. Население привлекалось к транспортно-дорожным работам, обязано было выделять всадников для конвоя, не укрывать абреков, выдавать аманатов, возвращать пленных и прочее.
Предпочитая «повелевать властью, а не просьбами», он подавлял любое проявление недовольства. Уклонение от повинностей влекло за собой конфискацию скота, имущества, «штрафы» и «контрибуции», сопротивление – карательные экспедиции, в ходе которых по принципу «круговой поруки» наказывались «целые селения за вину отдельных лиц»: уничтожались запасы, посевы, сжигались даже аулы.
Управление «замиренными» районами поручалось либо приставу из русских офицеров, либо лояльно настроенным представителям местной элиты».
Ермолов добивался у императора увеличения казачьего землевладения на Кавказской линии и начал подчинение горских сообществ и их правителей непосредственно российской администрации. Кавказскую линию стали перемещать к подножию гор. Ответом горцев стало сопротивление, которое с 1818 года принято называть Кавказской войной.
О Кавказской войне XIX века известно многое. Однако ее повседневность, в которой бесчисленные микроэпизоды человеческого бытия сливались в большую и многоцветную историческую картину, пока так и не стала предметом глубокого научного исследования. Между тем, похоже, именно здесь могут быть найдены ответы на горькие вопросы нашего времени.
