Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Потом все вспомнила, услышав шепот. Некоторое время она лежала и слушала, полагая, что леди скоро уйдут. Но шепот продолжался. И Катерина удивилась, услышав мужские голоса. Она отодвинула занавеску. Свет в комнате не горел, но луна освещала ее вполне достаточно, чтобы увидеть, что происходит.
В комнате было полным-полно юношей и девушек. Они сидели на кроватях, стояли, обнимались, целовались, ели, пили, ласкали друг друга, чмокали губами, восхищаясь вкусной едой. Время от времени какая-нибудь девушка вскрикивала от удивления или притворного возмущения. Слышался нежный смех. И все шептались между собой. Облака, то и дело закрывавшие луну, светившую в окна, то погружали все в темноту, то опять освещали происходившее. Время от времени за окнами шуршал ветер, смешиваясь с шепотом юношей и девушек.
Катерина смотрела на все широко раскрытыми глазами. Спать ей не хотелось. Она видела, как молодой человек, который вызвал неудовольствие Нэн, теперь целовал ее голые плечи. Он спустил бретельки, на которых держалось платье, и приник к ее груди. Катерина смотрела на все это и удивлялась. Потом глаза ее устали, веки стали смыкаться, она снова положила голову на подушку и уснула.
Проснулась она, когда совсем рассвело, Изабел раздвигала занавески, закрывавшие ее постель. Теперь в комнате были одни девушки. Они бродили почти голые, болтая, рассматривая одежду, которая в основном валялась на полу.
Изабел посмотрела на Катерину, глаза ее выражали притворную заботливость.
– Надеюсь, ты хорошо спала? – спросила она. Катерина ответила утвердительно.
– Ты не просыпалась?
Катерина не могла смотреть в глаза Изабел – она боялась, что та видела, как она подсматривала сквозь занавески за происходившим ночью. Она понимала, что этого делать не следовало.
Изабел тяжело опустилась на постель и положила руку на плечо Катерины.
– Ты просыпалась. Не думай, что я не видела, как ты шпионила за нами, слушала, о чем мы говорим.
– Я не собиралась шпионить. Просто я проснулась, а в окна светила луна. И я кое-что видела.
– Что ты видела, Катерина Ховард?
– Я видела в комнате молодых людей, которые сидели рядом с девушками.
– А что еще?
Изабел казалась злой. Катерина испугалась. Она подумала, что ей лучше было бы спать одной в комнате. Сейчас светло, а страхи приходили к Катерине только в темноте.
– Что еще? – повторила свой вопрос Изабел. – Что еще, Катерина Ховард?
– Я видела, как они ели.
Изабел сжала ее плечо.
– А еще что?
– Больше ничего. Они целовались. Ласкали друг друга.
– Ну, и что ты собираешься делать?
– А что я должна делать? Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Что я должна делать?
– Ты расскажешь о том, что ты видела, своей бабушке, ее милости?
Катерина задрожала, зубы ее стучали. Наверное, то, что они делали, было плохо, раз это не должно нравиться ее бабушке.
Изабел отпустила плечо Катерины и позвала девушек. В комнате стало тихо.
– Катерина Ховард, – сказала она злорадно, – притворялась ночью, что спит. На самом деле она наблюдала за тем, что происходило в этой комнате. А теперь она пойдет к своей бабушке и расскажет о нашей маленькой вечеринке.
Девушки окружили кровать Катерины, они смотрели на нее. Их лица были испуганными и возмущенными.
– Я ничего плохого не делала, – сказала одна из девушек со слезами на глазах.
– Молчи! – сказала Изабел. – Если ее милость узнает, что здесь происходило, она всех вас отправит домой.
Нэн встала перед кроватью на колени. Ее хорошенькое личико выражало мольбу.
– Ты не похожа на ябеду, – сказала она Катерине.
– Я не ябеда! – воскликнула Катерина. – Я просто проснулась. Что мне было делать?
– Она ничего не расскажет, я уверена, – сказала Нэн. – Ведь я права, моя кошечка?
– А если расскажет, ей же будет хуже, – заметила Изабел. – Мы тогда расскажем ее милости, чем занималась ты, Катерина Ховард, со своим кузеном Томасом Калпеппером!
– Я? Занималась… – бормотала Катерина. – Я не делала ничего плохого. Томас тоже. Он благородный. Он никогда себе не позволит ничего плохого.
– Он поцеловал ее и обещал на ней жениться, – сказала Изабел.
Все девушки раскрыли рты. Они были возмущены таким поведением Катерины.
– И она еще утверждает, что не делала ничего плохого! Маленькая распутница!
Катерина спросила себя: «Значит, мы согрешили? Наверное поэтому Томасу стало стыдно и он больше не стал меня целовать?»
Изабел сдернула с нее одеяло. Катерина лежала на кровати голая. Изабел нагнулась и шлепнула ее.
– Ты не осмелишься ничего рассказать! – сказала Нэн и рассмеялась. – Тебе же будет хуже. Ховард! Внучка ее милости! Его повесят, утопят или четвертуют за то, что он сделал!
– О нет! – воскликнула Катерина. – Мы не сделали ничего плохого!
Теперь все девушки смеялись и болтали как сороки. Изабел нагнулась к Катерине и сказала:
– Ты слышала? Ничего не рассказывай о том, что видела или еще увидишь. Тогда твой любимый будет спасен.
Нэн подтвердила:
– Все очень просто, дорогая. Не рассказывай о наших грехах, и мы не расскажем о твоих!
Катерина почувствовала облегчение и заплакала.
– Клянусь, я ничего не расскажу.
– Тогда все в порядке, – сказала Изабел.
Нэн принесла конфету и засунула ее в рот Катерине.
– Ешь. Вкусная? Мне подарил ее прошлой ночью один прекрасный джентльмен. Возможно, и тебе подарит конфеты какой-нибудь очаровательный джентльмен, Катерина Ховард!
Нэн обняла девочку и дважды поцеловала ее. А Катерина, жуя конфету, спрашивала себя, почему она так испугалась. Бояться нечего. Просто нужно молчать.
Дни бежали быстро, так же как и в Холлингбурне, но было значительно интереснее. В Хоршеме ей не нужно было учиться. Днем ей вообще нечего было делать. Она лениво наслаждалась окружавшей ее жизнью, носила записки от джентльменов к леди и обратно. Все ее любили, особенно молодые люди. Однажды один из них сказал ей:
– Я ждал этой записки. Но мне особенно приятно, что принесла ее мне хорошенькая Катерина!
Они угощали ее конфетами и дарили всякие мелочи. Она немного играла на флейте и спинете, немного пела. Ее пение слушали с удовольствием – голос у девочки был замечательный. Иногда старая герцогиня, желая поговорить с внучкой, посылала за ней кого-нибудь.
