– Я рада, что вы считаете меня хорошей ученицей.
– Вы прекрасная ученица, и я тоже рад, что могу вас учить музыке.
– Ее милость, моя бабушка, считает, что я дурочка.
– Значит, это ее милость, ваша бабушка, дурочка!
Катерина пожала плечами и засмеялась.
– Выходит, сэр, вы не считаете меня глупой?
– Конечно, нет. Вы еще очень молоды и вам следует многому поучиться.
Герцогиня вдруг проснулась, и Катерина стала снова играть.
– Ты стала играть лучше, – заметила герцогиня. – Верно, Мэнокс?
– Да, ваша милость, значительно лучше.
– Ты считаешь, что твоя ученица делает успехи?
– Огромные успехи, мадам!
– Я тоже так думаю. А теперь, Катерина, можешь идти. А ты, Мэнокс, останься. Мне нужно с тобой поговорить.
Катерина ушла, а он остался, чтобы побеседовать с герцогиней. Они говорили о музыке, поскольку им больше не о чем было говорить. Но герцогине было все равно, о чем с ней беседуют молодые люди, лишь бы они что-то говорили и развлекали ее. Ей нравилась их молодость, их льстивые слова. И пока Мэнокс разговаривал с ней, она вспоминала о своей юности, потом представляла себе, что происходит сейчас при дворе, где царит ее самая очаровательная внучка.
– Думаю, нужно ехать в Ламберт, – вдруг сказала она и отпустила Мэнокса.
Катерина же отправилась в комнату, где жила. Там она увидела Изабел.
– Как прошел урок? – спросила ее Изабел.
– Очень хорошо!
– Ты любишь музыку и получаешь от нее огромное удовольствие. Ты выглядишь сейчас так, как будто бы встречалась со своим возлюбленным, а не разучивала музыкальную пьесу!
Они постоянно болтали о любви и возлюбленных. Катерина считала это в порядке вещей. Иметь возлюбленного – это не только естественно, это великолепно! Возлюбленный – неотъемлемая часть взросления, а Катерине очень хотелось поскорее стать взрослой.
Она все еще мечтала о Томасе Калпеппере, но с трудом могла теперь вспомнить, как он выглядит. Она мечтала о том, как он приедет из Хоршэма и скажет ей, что она должна с ним бежать. На его лицо, которое она со временем забывала, наплывало лицо Генри Мэнокса. Она с нетерпением ждала уроков музыки, и самым прекрасным моментом для нее было то время, когда она приходила в покои бабушки и встречалась там с Генри. Она всегда боялась, что он не придет или что бабушка найдет ей нового учителя. Она с нетерпением ждала, когда герцогиня захрапит, а они с Мэноксом начнут хихикать и смотреть друг другу в глаза.
Она играла, а он сидел совсем рядом, и его длинные пальцы музыканта касались ее колена, тихонько постукивая, помогая ей держать ритм. Герцогиня кивала, качала головой, засыпала, а потом вдруг просыпалась, удивленно озиралась вокруг, принимала вызывающую позу, как бы утверждая, что она вовсе не спала.
В один прекрасный день, по истечении нескольких недель занятий, когда весеннее солнце ярко светило в окно, а птицы пели на деревьях в саду, Мэнокс шепнул ей:
– Катерина, я все время думаю о тебе.
– Значит, я очень хорошая ученица?
– Я думаю не о музыке, Катерина, я думаю о тебе! Понимаешь?
– Не понимаю, почему вы все время должны обо мне думать?
– Потому что ты такая милая.
– Я? – удивилась Катерина.
– И ты не такая уж маленькая девочка, какой кажешься.
– Я не маленькая, – сказала Катерина. – Иногда мне кажется, что я совсем взрослая.
Он дотронулся своей изящной рукой до ее груди.
– Да, Катерина, я тоже так считаю. Очень приятно быть взрослой, Катерина. Когда становишься женщиной, ты удивляешься, что могла так долго оставаться ребенком и терпеть это.
– Да, я верю вам. В детстве я была несчастлива. Мама моя умерла, я поехала жить в Холлингбурне, но только стала привыкать к новому месту, только мне начало там нравиться, как меня забрали оттуда.
– Не грусти, маленькая Катерина. Скажи, что тебе не грустно.
– Теперь уже нет.
Он поцеловал ее в щеку.
– Я хотел бы поцеловать тебя в губы, – сказал он ей. Когда он поцеловал ее, она удивилась. Его поцелуй так не похож на поцелуй Томаса. Катерина поцеловала его в ответ.
– Я еще никогда не испытывал такого счастья, – прошептал Генри.
Они были столь поглощены друг другом, что забыли о герцогине, о ее храпе и тяжелом дыхании. Герцогиня вдруг проснулась и, не услышав музыки, взглянула в их сторону.
– Все болтаете! – воскликнула она. – Это урок болтовни или музыки?
Катерина начала играть. Она все время ошибалась. Герцогиня зевнула и стала постукивать ногой в такт музыки. Через пять минут она снова спала.
– Ты думаешь, она видела, как мы целовались? – спросила Катерина.
– Вряд ли, – ответил Мэнокс. Он был уверен, что герцогиня ничего не заметила. В противном случае она немедленно запретила бы ему давать уроки музыки своей внучке и даже могла бы выгнать его из дома, а Катерину бы хорошенько побила.
Катерина вся дрожала.
– Я так испугалась, что она увидела, и отныне запретит нам заниматься.
– Значит, для тебя наши занятия так много значат?
Катерина посмотрела ему в глаза.
– Да, очень, – сказала она. Она была еще совсем ребенком по своему разуму, но тело ее уже созрело и жаждало любви. По природе она была не слишком умной, но достаточно хорошо развитой физически, что и преобладало в ее натуре. Ей нравились мужчины, нравилось находиться с ними рядом, нравилось целоваться. Ей был симпатичен Мэнокс, и она рассказывала ему о своих чувствах. А он, не отличаясь щепетильностью, считал создавшееся положение очень интересным и занимательным и пользовался этим вовсю.
Ему нравилось держать ее в своих объятиях и целовать в губы в то время, как герцогиня похрапывала, находясь в одной комнате с ними. А Катерина поворачивала к нему свое лицо в ожидании поцелуя, как цветок поворачивается к солнцу.
Герцогиня спала, когда кто-то тихонько постучал в дверь. Вошла Изабел. Урок затянулся, и она, которой очень хотелось увидеть, как он проходит, воспользовалась этим предлогом, чтобы посетить покои герцогини. Изабел остановилась на пороге, пораженная представшей ей сценой. Герцогиня спала, тихонько похрапывая. Лицо юноши побледнело, глаза его горели. Волосы Катерины были растрепаны, глаза широко раскрыты, на подбородке красное пятно. Он поцеловал ее в подбородок, мерзавец! – подумала Изабел.
Герцогиня внезапно проснулась.
– Заходи! Заходи! – крикнула она Изабел, увидев ее на пороге. Изабел подошла к герцогине и стала с ней разговаривать. Катерина поднялась на ноги. Мэнокс последовал ее примеру.
