Анна не была такой суеверной, как король, но тем не менее ею владели предрассудки. Занимаясь шитьем одежды для бедных, она спрашивала себя, не делает ли она это для того, чтобы у нее родился здоровый ребенок. Она, как и Генрих, пыталась таким образом склонить небеса на свою сторону. Возможно, она становилась все больше и больше похожей на Генриха. Временами ее охватывал страх. Способен ли Генрих зачать здорового ребенка, мальчика? Ведь он болен… Может, потому и Катарина не смогла родить ему здорового мальчика, да и она до сих пор тоже? Но следует попытаться задобрить судьбу.
Ее очень беспокоила принцесса Мария. Она все еще боялась ее и Катарину. Ей казалось, что если эти две женщины объединятся, они смогут задумать в отношении ее что-то ужасное и через нее навредить Елизавете. Анна опасалась еще и Чапуиса. Она знала, что многие благородные джентльмены выступают против такого резкого разрыва с Римом. И только ждут момента растоптать ее. Поэтому новая вспышка любви к ней короля не должна ее ослеплять.
Она шила и молила Бога о том, чтобы у нее родился мальчик.
Король тоже молился. Он был доволен, что Анна изменилась. Было приятно видеть, что она стала спокойнее, тише, что союз их стал мирным и у них появилась надежда на будущее. Ему нужна была такая надежда. Народ опять заволновался. Люди говорили, что с тех пор как умер Мор, перестали идти дожди. Люди всегда выискивали причину для плохого урожая, а урожай действительно оказался плохим. Торговля с Фландрией не ладилась. Казалось, люди нарочно пытаются вспомнить все свои обиды с тем, чтобы устроить беспорядки.
Королю требовалось отвлечься, и он вдруг вспомнил, что одна из девушек в свите королевы, его жены, не то чтобы уж очень привлекательна, но сильно отличается от Анны. Она очень спокойная, держит себя тихо, как мышонок. Волосы у нее очень светлые, рот бантиком, а глаза такие быстрые. Она никогда не станет королевой бала, никогда не будет блистать, не срежет мужчину резким и умным замечанием. Она – полная противоположность Анне. Именно потому он и обратил на нее внимание.
Когда девушка видела, что король смотрит на нее, она быстро опускала глаза, щеки ее покрывались розовым румянцем. Она была очень скромной.
Однажды он сидел в одиночестве и думал, как еще много времени должно пройти, пока родится его сын, и гадал, нет ли у предсказателей какого-нибудь средства, которое могло бы воспрепятствовать рождению дочери. У него была святая вода – слеза, которую Христос пролил по Лазарю, и бутылочка с потом Святого Михаила. Все это он приобрел за большие деньги во время эпидемии потливой болезни. И все равно первым ребенком Анны оказалась девочка. И Генрих размышлял, а не следует ли ему приобрести еще какую-нибудь святыню – уж больно сильно в нем желание иметь сына. В это время в комнату вошла скромная фрейлина его жены. Увидев короля, она испуганно сделала ему реверанс и собралась уходить, но он окликнул ее и спросил, чего ей нужно.
– Ваша милость, королева…
Она говорила так тихо, что он почти ничего не слышал.
– Что королева? – спросил он, разглядывая девушку с ног до головы. Маленькая, по сравнению с Анной, медлительная, незаметная, подыскивает слова, совсем не кокетка, умеет слушать, когда с ней говорят, не пытаясь быть остроумной. Полная противоположность Анне.
– Я думала, что королева здесь.
– Войди в комнату, – приказал король. – Ты очень расстроилась, увидев вместо королевы короля?
– Да, Ваше Величество… То есть нет, Ваше Величество…
– Хорошо, – сказал король. – Так да или нет? Отвечай.
Она стояла довольно далеко от него. Он не приказал ей подойти ближе, ее скромность ему нравилась, потому что было слишком много при дворе фрейлин, которые страстно желали завести с королем интрижку.
Она не знала, что ответить, и это тоже ему понравилось, потому что Анна на ее месте обязательно нашлась бы.
– Присядь, я поиграю тебе. Принеси мою лютню.
Она принесла лютню и осторожно передала ему. Он хотел дотронуться до ее руки, но она отскочила в сторону, как будто бы он хотел ее ужалить. Он не разозлился. Он думал о своем будущем сыне и об Анне. Девушка нравилась ему. Он считал, что любит скромных девушек и вообще высоко ценит скромность в людях, особенно в молодых придворных.
Он приказал девушке сесть. Она села, скромно сложив руки на коленях и не спуская с него восхищенного взгляда.
Закончив играть, он увидел, что ее глаза полны слез, так она была тронута его музыкой. И подумал, что давно не получал такого удовольствия.
Он спросил, как ее зовут.
– Джейн Сеймур, – ответила она.
– Ты можешь идти, – сказал он ей. – Мы еще встретимся. Ты мне нравишься, Джейн!
Он не поругался с Анной. Просто она его раздражала. Они о чем-то поспорили, и Анна, как всегда, оказалась права и сказала ему об этом. Джейн Сеймур никогда бы так не поступила. Она настоящая женщина, думал король. Женщина не должна настаивать на своей правоте. Женщина есть женщина, а мужчина – мужчина. И когда женщина лезет в мужские дела, это очень неприятно.
И он послал за Джейн Сеймур, чтобы она первой услышала его новую песню. Это была большая честь. Она сидела и слушала, такая маленькая, что ноги ее едва доставали до пола. Она казалась беззащитной и очень кроткой.
Король расспросил о ней. Она оказалась дочерью сэра Джона Сеймура из Волф-Холла в Вилшайере. Он не был могущественным лордом, но в его жилах была капля королевской крови. Генрих принял это к сведению. Играя на лютне, он думал о Джейн. Спокойная и нежная, с ней будет приятно в постели. Такая белокожая. Она еще не проснулась для страсти… Девственница. Он стал сентиментален. Благочестие всегда вызывало в нем это чувство. Все женщины, считал он, должны быть благочестивы.
При дворе заметили его заинтересованность Джейн. Чапуис и французский посол шутили по этому поводу. Они были циниками и говорили, что в последнее время король стал интересоваться девственницами. Французский посол заметил, что именно это привлекло короля в Джейн Сеймур. На что Чапуис ответил, что сомневается в девственности Джейн, так как она уже довольно давно находится при дворе. Однако королю может оказаться на руку, что она не девственница – он женится на ней, как на девственнице, а потом, когда ему нужно будет развестись, найдет свидетелей, которые докажут обратное.
Но король продолжал смотреть на Джейн сентиментальными глазами. Ее отец и братья учили ее, как себя вести, когда заметили, как относится к ней король. Эти честолюбивые люди, перед глазами которых был пример графа Вилшайера и молодого лорда Рочфорда, решили не упустить представившуюся им ослепительную возможность.
Они учили Джейн, как себя вести, что делать и чего не делать. Сама же Джейн не испытывала никаких амбиций. Она видела, как часто ссорятся король и королева. Она понимала короля гораздо лучше, чем он думал, судя по ее скромному и, как ему казалось, такому честному выражению глаз.
