История отца была проще и короче. После общения с генералом ди Грамсом его сразу отправили к командору, а затем в тюрьму на Кирстан. И вызвали его в суд только по моему делу, отец подтвердил мою личность. Его уже приговорили к казни, только откладывали, чтобы устроить показательное зрелище для кирсов во время празднования.
Тоска сжимала сердце, когда смотрела на родного человека. Я понимала, мы с ним общаемся в последний раз, у обоих нет будущего, и нам осталось жить всего ничего.
Эхо шагов сразу нескольких идущих по коридору привлекло внимание. Я обернулась и, несмотря на дальнее расстояние, узнала фигуру Лардо. Он шел уверенно, не прибавляя шага. Широкие плечи, узкая талия, гордо поднятая голова. Знакомые глаза рассмотрела, когда он подошел ближе, и больше взгляда отвести не могла.
— Надо же, ди Грамс поедет с нами, — удивился отец.
Я перевела на него взгляд и виновато потупилась. Про маргу рассказывать не стала, чтобы не расстраивать отца окончательно. Марга выбрала кирса, и как объяснить это папе — не представляла. Странно повернулись события, понять случившееся даже я была не в состоянии.
— Незачем гонять транспорт из-за одного заключенного, — неожиданно отозвался на замечание отца один из конвоиров.
Кирс подошел к папе и перекинулся с ним несколькими словами, он полностью загородил родителя, и я повернулась к ди Грамсу, ожидая увидеть его вблизи. Лардо чуть нагнулся в дверях, проходя внутрь, затем быстро оглянулся вокруг и, встретившись со мной взглядом, тепло улыбнулся. Я не удержалась и ответила ему тем же, и тут же защипало в глазах от предательски выступивших слез.
— Кира, — с непередаваемой нежностью произнес ди Грамс мое имя, едва его разместили в камере рядом. — Сержант, вы позволите нам пообщаться?
— Девчонка понравилась? — хмыкнул конвоир в ответ. — Общайтесь, хотя перед смертью не надышишься.
А мы все же попробовали. Лардо протянул руки сквозь решетки ко мне, и я тоже подалась вперед, чтобы коснуться его пальцев. Мне просто необходимо было дотронуться, почувствовать тепло его рук. Расстояние было приличное между решетчатыми камерами для большей удаленности арестованных друг от друга, и мы смогли лишь сцепить кончики пальцев: это было ничтожно мало, и все же лучше, чем совсем не видеть, не знать, что с ним и где он. Конвоир прав: мне осталось жить недолго, потому я больше не прятала от себя и от него своих чувств, смотря в его синие раскосые глаза с любовью и счастьем от того, что могу хоть ненадолго быть рядом с ним.
Лардо не сводил с меня взгляда, полного нежности. В нем не было жалости, так унижающей, или равнодушия, убивающего все чувства. Мы понимали, нам остались считаные минуты, пока летит транспорт, а после не будет больше ничего, и от этого хотелось плакать, сердце разрывалось от невозможности быть вместе. И только это легкое касание пальцев было самым важным для нас. Кажется, я дрожала, потому что Лардо стал успокаивающе поглаживать мои руки. Он ничего не говорил, все свои чувства выражая взглядом.
Когда эти синие, как бездонное море, глаза стали такими родными? Когда поняла, что жизни без этого мужчины для меня больше не будет? Сейчас или в тот миг, когда он поднял меня с пола в тюремном отсеке своего корабля, или во время поцелуя на «Парусе»? Что со мной случилось, как могло произойти, что я всем своим существом, каждой клеточкой люблю этого мужчину? Марга молчала, ее словно не было. Я прекрасно помнила прежние ощущения от нее. Сейчас все было иначе. У меня не мутилось сознание от близости Лардо, как это было раньше, я четко и ясно осознавала, что никто мне не нужен так, как он. И это была не страсть, подталкивающая к единственному, а глубокое и сильное чувство, выросшее в душе против моей воли и разума.
Раздались звуки выстрелов. Я вздрогнула и непонимающим взглядом посмотрела на падающих конвоиров. Лардо сильнее сжал мои пальцы, будто стараясь придать уверенности или успокоить, а на наших глазах замертво падали вооруженные кирсы из тюремной охраны. От каждого выстрела мои глаза расширялись, а я старалась понять происходящее. Все закончилось меньше, чем за минуту: сопровождающая команда конвоиров лежала на полу, из ран вытекали струйки крови.
— Мой генерал, куда прикажете взять курс? — раздался довольный голос Лантара, выходящего из кабины пилотов.
— Лантар?! Что происходит? — сурово посмотрел на адъютанта ди Грамс.
— Побег из-под стражи, — улыбнулся в ответ кирс.
— Курс на институт Хармса, капитан Лантар, — четко и спокойно произнес приказ один из конвоиров.
— Вы?! Мессир Вайрис? Что вы здесь делаете и почему в форме конвоя? — удивился ди Грамс.
— Ваш адъютант уже ответил на этот вопрос. Это побег из-под стражи. Или вы предпочитаете вернуться в тюрьму? — с легкой насмешкой в голосе спросил легат.
— Разумеется, нет. И все же я не понимаю, — нахмурился Лардо, не сводя внимательного взгляда с Вайриса.
Лантар вернулся в кабину пилота, и транспорт слегка накренило: мы явно меняли курс. Отец выглядел слегка взволнованным, он переводил взгляд с легата на генерала, а потом на меня, ожидая хоть каких-то объяснений.
— Кира Тресс, а вы отлично выглядите, — неожиданно обратился ко мне Вайрис, подойдя ближе.
Легат в форме конвоя набрал код на моей камере, и дверь открылась. Кирс сделал широкий жест, предлагая выйти из решетчатой клетки. Я не замедлила воспользоваться этим молчаливым приглашением, бросив быстрый взгляд на ди Грамса и получив от него легкий одобряющий кивок.
Вайрис оттащил тело убитого им охранника в сторону, освобождая место около сидений, предназначенных для сопровождающих конвоиров. Смерть на войне приходилось видеть часто, причем многие солдаты умирали у меня на руках, потому гибель кирсов не взволновала. Меня больше беспокоило, что задумал легат, занявший место погибшего начальника. Причем именно в его убийстве осудили меня. С чего вдруг он решил перебить всю охрану и освободить меня?
— Прошу, генерал, — открыл Вайрис дверь камеры ди Грамса, затем направился к отцу и так же набрал код. — Адмирал, можете присоединиться к нашей скромной компании.
— Кира! — шагнул ко мне папа, и я кинулась к нему в объятия. — Твоя марга, — едва слышно произнес он после того, как прошелся ладонями по спине.
— Пап, понимаешь, так получилось, — уткнувшись лицом ему в грудь, отозвалась я ему.
Как объяснить произошедшее, так и не смогла придумать. Потому не торопилась начать разговор на эту тему.
— Шипов нет, но и рисунка тоже, — сказал отец, расстегнув ворот моего оранжевого комбинезона и поглядев на спину.
— Как нет? — поразилась я этому факту.
— Не переживай, сейчас это все не важно, — попытался успокоить отец.
— Но ведь он был, был рисунок! И марга была! — попыталась ощупать свою спину сама.
— Кира, сейчас это действительно не важно. Ситуация заставляет быть осторожными. Кирсы затеяли побег не ради нас, и нашим жизням все еще угрожает опасность, — очень тихо прошептал папа рядом с моим ухом, чтобы никто другой не услышал.
