Книга Храм любви при дворе короля, страница 21. Автор книги Виктория Холт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Храм любви при дворе короля»

Cтраница 21

Вскоре после того, как великий ученый покинул Англию, в Сити произошло восстание подмастерьев, и Томас Мор, как заместитель шерифа, играл значительную роль в усмирении мятежников. Вспыхнуло оно из-за недовольства иностранцами, они, как утверждали горожане, лишали англичан в их родной стране средств к существованию. Иностранцы везли в Лондон шелка, парчу, прочие товары и продавали дешево. Голландцы привозили лес и кожи, корзины и стулья, столы и седла, притом в таких количествах, что английские ремесленники оставались почти без работы.

Поэтому в апреле люди стали собираться на улицах, они обсуждали положение дел и задавались вопросом, как лучше всего избавиться от чужеземцев. Томас Вулси, теперь уже кардинал, папский легат, архиепископ Йоркский, канцлер Англии и премьер-министр королевства, созвал главных олдерменов [7] Сити и объявил приказ короля, чтобы иностранцев оставили в покое, так как они оживили торговлю в стране; но олдермены, почтительно выслушав его, удалились и порешили, что на первом месте для них стоят интересы жителей Лондона, и если горожане вздумают прогнать чужеземцев – так тому и быть.

Затем наступил «Жестокий майский день». Подмастерья восстали при поддержке народа и бесчинствовали на улицах, грабя и поджигая дома иностранцев.

Томас, будучи заместителем шерифа, сумел восстановить порядок в некоторых районах города. Кардинал, предвидя, как развернутся события, велел войскам окружить Лондон, и несколько мятежников было схвачено.

Этих мужчин и парней осудили, как изменников, но лишь один из них подвергся положенной за измену страшной казни – пытке и четвертованию. Она должна была послужить уроком для лондонцев; остальные же дали королю возможность разыграть небольшой спектакль, до которых он был великий охотник. Предполагалось, что развязка спектакля будет неожиданной, однако ее предвидели все, за исключением самых недалеких.

Генрих, щегольски разодетый, блистающий драгоценными камнями, сидел на высоком помосте в Вестминстер-холле. Туда привели осужденных с веревками на шеях. Королева, сама иностранка, пала перед ним на колени и просила, как о милости для себя лично, снисхождения к преступникам, поскольку многие из них слишком молоды.

Маленький, упрямо сжатый рот короля, слегка утратил упрямость. Генрих поднял королеву и сказал, что ради нее подумает о помиловании этих негодяев.

Затем наступил черед кардинала, величественного в своем алом одеянии, пасть на колени и молить короля о милосердии.

Все должны были смотреть этот спектакль, все должны были знать, что любимая королева, мать принцессы Марии, вынуждена унижаться перед всесильным монархом, как и могущественный кардинал, разъезжающий по городу в таком великолепии, что люди сбегаются смотреть на него; что могущественный канцлер, великий премьер-министр тоже вынужден преклонять колени, прося у короля милости.

В конце концов король позволил себе улыбнуться, смягчить правосудие милосердием, принять униженную благодарность этих несчастных, признательность их матерей и жен, благословляющих его – своего самого милосердного, самого красивого короля, грозного в гневе, но умеющего прощать.

Это была трогательная сцена, началась она очень серьезно, окончилась очень весело. Воспоминание о ней еще долго приводило короля в хорошее настроение.

Не было забыто и то, какую блестящую роль сыграл в усмирении мятежа Томас Мор. Король заметил ее и обсудил с кардиналом. Они решили не терять из виду мастера Мора. Он понравился им обоим.

Однако жизнь состоит из успехов и неудач, из радостей и страхов, она напоминает качание на доске, переброшенной через бревно.

В мае, едва для Томаса забрезжила королевская благожелательность, произошло нечто, сменившее улыбку короля на хмурое недовольство.

Одно из судов Римского Папы вынуждено было зайти в саутгемптонский порт, и король велел его конфисковать.

Через неделю какой-то человек зашел на Барку повидать Томаса, и, когда он ушел, Томас сказал домашним, что согласился быть переводчиком и адвокатом в деле, возбужденном Папой против властей Англии.

– Отлично, – заявила Алиса. – Ты выиграешь дело для короля, а королевская благосклонность не повредит никому.

– Нет, – ответил Томас. – Ты меня не так поняла. Мне поручено отстаивать интересы не короля, а Папы.

Маргарет не издала ни звука, лишь немо смотрела на отца. Увидев выражение глаз дочери, он приободрил ее взглядом.

Но Алиса подняла крик:

– Удивляюсь я, мастер Мор, что кто-то считает тебя умным. Такого дурака я в жизни не встречала. Этот адвокат дает советы тем, кто не желает за них платить. Этот адвокат тратит время, сберегая деньги клиентов, чтобы самому оставаться бедняком. Этот мастер Мор добился королевского расположения в «Жестокий майский день». Но ему это не нравится. Поэтому он должен забыть о своих интересах, выступая против короля за интересы Папы.

– Я не ищу королевского расположения, – ответил Томас. – Я хочу защищать правое дело. Судно не становится собственностью английского короля из-за того, что зашло в английский порт.

– На этой земле все принадлежит королю.

– Мадам, вам надо бы заняться юридической практикой. Король, несомненно, одобрит ваше выдвижение. И я уверен, что вы пожнете большие почести.

– Прошу не насмехаться надо мной, сэр, – сказала Алиса. – Кроме того, прошу не делать глупость и не браться за это дело.

– Моя глупость опередила вашу мудрость, мадам. Я уже дал согласие.

– Тем более глупо! – вскричала Алиса.

Но, как и Маргарет, она боялась. Как и вся семья, она не хотела перемен. Хоть она и резка на язык, хоть и вынуждена вразумлять дураков, это все же любимые дураки.

Неделя тянулась, будто год; туча над домом становилась все темнее.

Маргарет сказала отцу:

– Помню, давным-давно, когда я была еще маленькой, ты говорил, что король на тебя сердит. То был другой король, но мне кажется, что и этот способен рассердиться – может быть, еще сильнее, чем его отец.

– Не исключено, Мег.

– Должен ты так поступать?

– Как я мог отказаться? Дело предложили мне. Я знаю, что правда на стороне Папы. Хотела бы ты, чтобы я отказался из страха, что, защищая правое дело, могу обидеть короля?

– Пусть кто-нибудь другой возьмется за него.

– Уклоняться от опасности, чтобы ее встретил кто-то другой! Или передать дело тем, кто пренебрегает правосудием ради королевской милости! Нет, Мег! Так жить нельзя. А ты… именно ты просишь меня об этом.

– Папа, но я…

– Знаю, Мег. Ты меня любишь. Но буду ли я достоин твоей любви, если спасую перед опасностью? Запомни, Мег, если все идет очень хорошо, значит, близка беда. Фортуна любит сшибать с ног тех, кто наверху, и поднимать тех, кто внизу. Если мы не сумеем отвести беды, то встретим ее с величайшей твердостью.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация