Еще через пару часов дверь распахнулась, и в камеру ввалился здоровый мужик.
— Подпиши! — рявкнул он, протягивая мне какую-то бумагу.
— Подписать? — удивилась я.
— Да, подписать! — снова рявкнул он.
Я прочитала документ. В нем говорилось, что я арестована по делу о похищении Хайнекена.
Похищение Хайнекена? Что это значит? Я испугалась, и перед моими глазами промелькнули кадры из недавно виденного мной фильма по мотивам «Процесса» Франца Кафки. Как бы мне самой не оказаться персонажем какого-то кафкианского кино, подумала я, и отказалась подписывать. Я боялась, что, подписав, обреку себя на вечное заточение.
Однако здоровый мужик был не согласен с моим отказом. Он приблизил свое лицо к моему и прорычал:
— Подписывай немедленно! Сию секунду подписывай!
Потрясенная его злобой, я быстренько поставила подпись, хоть и не понимала, что подписываю. Затем меня привели в другую комнату, где велели вытянуть руки перед собой и остригли ногти. Это напугало меня. Зачем они остригли мои ногти? И что еще они будут со мной делать?
Двадцать пять лет спустя я получила доступ к своему досье и узнала, зачем это было нужно. Они искали следы химикатов, которыми были обработаны деньги, уплаченные в качестве выкупа за Хайнекена. Полиция хотела выяснить, не прикасалась ли я к ним.
Я была напугана до смерти. Меня насильно увезли из дому, я понятия не имела, где нахожусь, сидела взаперти, со мной не разговаривали, я не могла уйти и была во власти совершенно незнакомых людей, которые могли делать со мной все, что хотят. Страшнее не бывает. Мысль о том, что это полиция, больше не казалась мне успокаивающей.
Обрезав мои ногти, они повели меня на допрос. Мне было семнадцать, я была несовершеннолетней и в жизни не встречала адвокатов. Собственно, тогда я и не знала, что имею право на адвоката. Меня допросили. Они показывали мне фотографии Роба Грифхорста, Франса Майера, Яна Белльаарда, Кора и его сводного брата Мартина Эркампса. Я совершенно не помню, что говорила, но вряд ли могла сказать много, поскольку ничего не знала.
Похоже, следователи быстро это поняли. На следующее утро дверь камеры открылась, и меня выпроводили на улицу без каких-либо объяснений. Я со всех ног рванула прочь, опасаясь, что они изменят свое решение.
Оказавшись дома (мы еще раз переехали, на сей раз с Бентинкстраат на Марко Полостраат), я не обнаружила в квартире ни души. Где все? Затем в дверь постучали. Эта была наша соседка сверху с Фрэнсис на руках. Хоть она нашлась! Это было главное, остальные в состоянии позаботиться о себе сами. Соседка сказала, что Соня попросила ее на какое-то время взять Фрэнсис к себе.
— Слава богу! Спасибо, соседушка! — сказала я с чувство огромного облегчения. Потом я поинтересовалась, не знает ли она, где все остальные.
— Герарда тоже забрали. Я слышала страшный шум на лестничной клетке, весь дом заполонили полицейские в боевом снаряжении, прямо как в кино. В окно было видно, как его сажают в машину и увозят. Твоя мама сегодня утром отправилась домой к Соне и не вернулась. По телевизору сказали, что и она в полиции.
— И Соня там же, — добавила я. — Нас вместе забрали.
— Вот беда-то, милая моя, — участливо вздохнула соседка.
Сердечность ее тона так резко контрастировала с недавними суровыми испытаниями, что я на пару минут раскисла.
— Что происходит? Что случилось? Я хочу, чтобы маму отпустили, а что делать, не знаю. Как мне быть? — рыдала я.
— Ну ладно, ладно, что ты. Все будет хорошо, — сказала соседка. — Следователь, который опрашивал меня насчет вас, оставил мне свою визитку. Наверное, тебе стоит ему позвонить.
Мне было семнадцать, я была совершенно неопытной и только что испытала на себе, как могут обойтись с ни в чем не повинным человеком. Позвонить в полицию было равносильно тому, чтобы положить руку на плаху палачу, который сразу же ее отрубит. О том, чтобы звонить людям, которые так несправедливо отнеслись ко мне, и речи быть не могло. Чего от них ждать?
— Нет! Я боюсь. Вдруг они опять меня заберут. Я буду ждать. Позабочусь о Фрэнсис, пока Соня не вернется.
— Хорошо, милая. Если что-то понадобится, я у себя наверху, — сказала соседка.
Через десять минут раздался звонок в дверь. С Фрэнсис на руках я открыла. На нижних ступеньках лестницы стоял некий господин.
— Служба опеки. Я пришел забрать Фрэнсис ван Хаут!
Забрать Фрэнсис? Нет уж! Сестра меня удавит, если я позволю ее забрать.
— В этом нет необходимости. Она останется со мной, — крикнула я ему и ринулась наверх к соседке с Фрэнсис на руках. Человек из Службы опеки побежал за мной.
— Откройте! — кричала я соседке. Этот сукин сын попытался ухватить меня за ногу, я лягнула его и, проскочив последние несколько ступенек, влетела в квартиру соседки, захлопнув за собой дверь. Еле успела.
— Откройте дверь, — сказал человек.
— Нет. Она останется здесь.
— Тогда я приведу полицию.
— Давай, веди! — крикнула я, подумав, что за это время я вытащу отсюда Фрэнсис.
Тут вмешалась соседка:
— Успокойся, это не поможет. — И она заговорила с человеком.
Он сказал, что, как член этой семьи уголовников, я не имею права опекать Фрэнсис. Я не верила своим ушам. Они все с ума посходили, что ли? Соседка убедила его, что заботиться о ребенке будет она, и это его устроило.
Я почувствовала облегчение. Соня обезумела бы от ярости, узнав, что я отдала Фрэнсис чужим людям. У меня никак не получалось успокоить ребенка. Она очень разволновалась от всего этого, но наша соседка хорошо умела обращаться с детьми и смогла ее утешить.
Фрэнсис спала наверху, а я сидела внизу, когда у входной двери послышались какие-то звуки. Меня охватил ужас. Неужели все это не закончилось? За мной опять пришли? Я спряталась за диван. Кто-то открыл дверь. Кто это? Я услышала шаги, свернулась в клубок и затаила дыхание.
— Есть здесь кто-нибудь?
Это же Герард!
Я выскочила из-за дивана с криком:
— Я!
Герард вздрогнул от неожиданности:
— Ты что творишь, дура? Напугала меня до усрачки!
Сейчас эти обидные слова показались мне райской музыкой. Мой младший братик вернулся!
— Что происходит, Гер? — спросила я, надеясь, что он может быть в курсе.
— Не знаю, но дело очень серьезное. Меня полиция арестовала, — сказал он, как будто сам не очень веря случившемуся.
Герард рассказал, что заметил, как вооруженные люди идут к нашему дому, и попытался спрятаться на балконе. Там его быстро нашли и, угрожая оружием, затолкали в машину. Только там ему сказали, что это полиция. Он был в ужасе, решив, что его похищают.
