В больнице мы сразу направились в родильное отделение. Нас повели в отдельную палату, где была Бо. Соне предстояло увидеть ее впервые за несколько дней.
— Вот она, — выдохнула Соня. Она подошла к колыбельке и бережно взяла Бо на руки. — Солнышко мое, иди к своей мамочке.
С Бо на руках она обернулась ко мне со словами:
— Мы действительно правильно поступаем? Может, просто взять ее домой? Она была со мной девять месяцев, а теперь я отдаю ее чужим людям, отрываю от родной мамы. Что я делаю? Она будет по мне скучать? — Соня расплакалась.
— Не знаю, Сонь. Правда не знаю. — Я тоже плакала.
— Мне так плохо. Я вдруг засомневалась, — прошептала она.
— Тебе решать, Сонь, это только твое решение. Но если сейчас оставишь ее у себя, передумать будет уже нельзя. Попробовать, получится или нет, не выйдет. Вот тогда Бо будет действительно очень больно.
— Понимаю, — кивнула она.
Бо ехала на заднем сиденье Сониной машины в своей переносной колыбельке.
— Если мне там не понравится, заберу ее с собой, — сказала Соня.
— Разумеется.
Через час мы приехали по адресу, который дал социальный работник. Соня взяла Бо на руки и подошла к входной двери. Мы позвонили. Мы нервничали и переживали по поводу того, где нам придется оставить Бо. Дверь открыла приветливо улыбающаяся женщина. Она сразу же протянула руки навстречу Бо.
— Привет, малышка. Меня зовут Энн, — ласково сказала она.
Бо встретили радушно, и Соня сразу успокоилась. Энн оказалась милой спокойной женщиной, и Бо спокойно лежала у нее на руках.
— Нам пора, — вздохнула Соня через пару часов. Наступил момент ее расставания с Бо.
— Приезжайте, всегда буду рада, — сказала Энн, понимая, как тяжело дается Соне это решение.
Мы вышли. Соня посмотрела на меня. Мы обе заливались слезами.
— Ты уверена? — спросила я.
— Нет, — рявкнула Соня, но резко встряхнулась, как бы освобождаясь от гнета ситуации, и пошла к машине.
Всю дорогу до дома мы промолчали. Дома Соня прошла в комнату Бо и погладила матрасик ее колыбельки. Пустоту, оставшуюся после Бо, Соня заполняла антидепрессантами, которые ей прописали.
Кор заполнял пустоту все большим и большим количеством выпивки.
Энн с любовью ухаживала за Бо, пока через пару недель ее не отдали в прекрасную благополучную семью, которая подарила ей чудесное детство и вырастила ее действительно замечательным человеком. Там Соне были всегда рады. Сперва она навещала Бо тайком, потому что Кор не позволил бы ей этого. А потом Кор согласился с желанием Сони знать, как живет Бо.
Она навещает Бо и по сей день.
Опять стырила? (1993)
Кор и Соня жили традиционным укладом, знакомым нам по нашему детству: мужчина был главой дома, работал и пил; женщина вела хозяйство и воспитывала детей.
Но в их кругах у женщины была еще одна задача: она должна была выглядеть наилучшим образом. Согласно царившему в этих кругах идеалу женской красоты, «наилучшим образом» означало быть загорелой платиновой блондинкой с большим бюстом. Обделенные чем-то из этого обязательного набора должны были приобретать недостающее в солярии, салоне красоты и клинике пластической хирургии.
Некий испанский врач специально приезжал в Голландию, чтобы доводить женские груди до желаемых их мужчинами размеров. На первой Сониной операции по увеличению груди присутствовал Кор. Соня скромно выбрала третий размер, но очнулась после операции с четвертым. Как только ей дали наркоз, Кор потребовал увеличить размер в соответствии со своим представлением о прекрасном. Картину дополняли крашеные накладные ногти, гардероб от «Версаче» и сумочка «Шанель».
Поскольку эти мужчины хотели именно таких женщин, все они выглядели одинаково. Отличались они только количеством драгоценностей, которым увешивали их мужчины, стоимостью часиков и марками своих машин. Состоятельность мужчины оценивалась по внешнему виду сопровождающей его женщины.
— Иди-ка, прошвырнись по магазинам. Вот тебе деньги, — говорил Соне Кор, собираясь с друзьями в загул. Часто он возвращался сильно пьяным, и Соня никогда не знала заранее, когда это произойдет. Иногда друзья просто оставляли его под дверью, едва стоящего на ногах.
Соня с трудом втаскивала Кора по лестнице наверх, в спальню. Она сажала его на кровать, снимала башмаки и брюки, аккуратно складывала одежду на стул. Убедившись, что муж уснул беспробудным сном, она извлекала из карманов аккуратно сложенных брюк всю наличность, оставляя лишь несколько банкнот, чтобы не возбуждать его подозрений.
После нескольких таких пьянок Кор стал замечать, что наутро у него остается совсем мало денег.
— Боксер, это ты у меня деньги забираешь? — серьезно спросил он.
— Да как я могу?!
— Мне казалось, что у меня больше денег оставалось.
— Кор, откуда мне знать, сколько у тебя при себе денег? Может, ты перед шлюхами в городе выделывался. А утром просто не помнишь, что было, да? Сам ведь всегда говоришь, если мне рассказывают, как ты опять телок клеил, — «пьяный был, не помню». Деньги тратишь на этих сучек, а я теперь отвечай, куда они у тебя деваются.
Соня терпеть не могла сидеть дома и ждать Кора. Так было до похищения, так было в течение восьми лет, проведенных им в тюрьме. Теперь нужно было ждать его из загулов. В такие вечера она выуживала из его карманов от трехсот до тысячи евро. На следующий день она тайно наслаждалась видом Кора, недоумевающего, куда делись деньги.
— Плохо дело, Боксер, если уж я не припоминаю, на что деньги потратил, — каждый раз говорил он, убедившись в том, что карманы пусты.
— Вот уж что плохо, так плохо, — соглашалась внутренне хихикающая Соня. — Может, тебе поменьше по городу шляться, а побольше дома бывать?
— Да уж, тебе это точно понравилось бы.
Как-то ночью Кор явился домой в дымину пьяным. Он дал отвести себя в спальню, но раздеться самостоятельно был не в силах, поэтому этим, как обычно, занималась Соня. Кор голосил, Соня тихо ворчала.
— Ложись со мной! — шумел он. — Я тебя так люблю, Боксер. Иди ко мне!
— И не подумаю, от тебя разит за версту.
— Ну, давай, Боксер, давай, приласкай своего маленького Корри! — еще громче вопил он.
— Тсс, тихо. Хорошо, приду, только кончай орать — ребенка разбудишь Соня примостилась рядом, и он положил на нее свою ручищу. Кор дышал парами алкоголя, а она лежала под его рукой и думала только об одном — карманы надо будет обшарить все равно. Вскоре раздался громкий храп — Кор погрузился в пьяный сон.
Соня очень осторожно высвободилась из-под его руки и тихо прошмыгнула по комнате в сторону его брюк.
Тем временем Кор почувствовал, что Соня выскользнула из его объятий и встала с постели. Он открыл глаза и увидел, как Соня змеей подползает к его брюкам. Он подскочил с криком:
