— Можете наблюдать за нашими действиями, но никоим образом не вмешиваться, — сказал мне надзорный судья, как бы не заметив ремарки Вима.
— Разумеется, — кивнула я.
Я подумала, что если подозревают и Кора, то они наверняка уже у Сони. Как там она? Как дети? Кор? Я следила, чтобы обыск проходил в соответствии с законодательством.
— У вас есть машина? — спросил Вима надзорный судья.
— Да, внизу стоит, — ответил Вим.
— Дайте нам ключи. Мы хотим обыскать ее.
Вим передал ему ключи и сказал мне:
— Иди с ними. Не спускай с них глаз.
Я пошла к запаркованной на улице машине. Полицейские открыли багажник и достали из него толстую связку документов. Это были планы развития квартала красных фонарей, подготовленные в городской администрации.
Я встревожилась. На фоне слухов о деятельности Вима в квартале красных фонарей такая находка была совсем некстати — она могла послужить их подтверждением. Обыск в квартире подходил к концу. Когда все ушли, я осталась с Вимом и Майке.
— Все из-за этого жирного скота. И надо ему было с гашишем связываться! — раздраженно сказал Вим. — От него одни проблемы. Думал, избавился от него, но нет — он все продолжает.
Меня очень обидело, что он наезжает на Кора при Майке, сам-то отнюдь не святой. Связи с торговцами недвижимостью не превратили его в законопослушного гражданина. Вим по-прежнему тусовался с крупнейшими голландскими наркобаронами, и какая разница, как их зовут — Кор ван Хаут или Миремет и Клеппер?
Волнуясь все сильнее, я поехала от него прямо к Соне. Звонить в дверь не потребовалось — ее просто не было. Внутри царил хаос, Соня наводила порядок. Ко мне подбежал Ричи.
— Асси, Асси, папу легавые забрали!
— Да ты что, малыш?
Я сказала Соне:
— Я только что от Вима. Они и там были.
— Где сейчас Вим? — спросила она.
— Дома, они не стали его забирать.
В комнату зашла Фрэнсис, мы обнялись.
— Как ты, милая? — спросила я.
Девочка выглядела бледной и заплаканной.
— Ох, Асси, я так перепугалась. Услышала удар и шум внутри. Тут же слышу, как по крыше люди бегают. Я решила, что напали отовсюду и сейчас нас будут убивать, что это новое покушение. Только подумала спрятаться в шкаф, как ворвались двое в масках и наставили на меня оружие. Я только тогда сообразила, что это легавые. Мне приказали оставаться в кровати, а я все равно могла только рыдать. Закричала, что хочу к маме с папой и побежала к ним в спальню. Они папе мешок на голову надели, мама визжит. Ричи у кровати плачет, трясется весь.
Я крепко обняла ее, чтобы успокоить. Второе поколение пострадавших от полицейских налетов. Нет ничего хуже, чем грубо оборванный сон, и теперь Фрэнсис всегда будет начеку по ночам.
— Злишься на папу из-за того, что случилось?
— Нет, мне так жалко его было, с мешком на голове. Ему разрешили только футболку надеть, забрали прямо в трусах. Они его толкали, орали на него. А он такой: «Спокойно, я буду сотрудничать!» Ужас, — всхлипнула Фрэнсис. — Мне еще повезло. Подружка собиралась у меня ночевать, но в последний момент все отменилось. Представляешь, какого страху она бы здесь натерпелась?
— Точно повезло. Она бы такой ужас на всю жизнь запомнила.
— А меня бы из школы исключили, — сказала Фрэнсис.
Бедняжка Фрэнсис. Она всего лишь четырнадцатилетний подросток, который хочет не выделяться на фоне сверстников и жить самой обычной жизнью. И она не винит своего отца за то, что из-за него дом стал вверх дном.
— Браму Мошковичу позвонила? — спросила я Соню.
— Ну да, он сказал, что уже едет в участок.
Кора задержали в рамках расследования под кодовым названием «Час пик». Оно началось как розыск пропавшей части выкупа за Хайнекена, а затем переросло в операцию против хранения нелегального оружия и наркотиков. Для Сони с детьми настала очередная эпоха тюремных свиданий.
Кор, как всегда, хотел скрасить свое неприятное положение. Перед каждым свиданием Соня покупала две бутылочки детского шампуня, дочиста отмывала и заливала в них «Бакарди». После чего прятала их под мышками и тайно проносила в тюрьму. Она занималась этим и во время его предыдущей отсидки, только тогда она использовала молочные пакеты.
Заключение Кора проходило вполне приемлемо.
В ходе следствия стало известно, что существует видеозапись первого покушения. Департамент юстиции делал ее для собственных целей и никогда не обнародовал факт ее существования.
— Охренеть. Они таскали меня составлять словесный портрет, а у самих были его фото, — возмущалась Соня.
По мнению Департамента юстиции, обнародование видео могло бы помешать расследованию в отношении Кора ван Хаута. Оказывается, следствие по делу о его участии в наркотрафике важнее, чем раскрытие покушения на убийство Кора и его семьи. Кор и Соня подали иск об обнародовании записей, а Кор объявил о денежном вознаграждении каждому, кто предоставит сведения о виновных.
Однако суд не вынес решения в их пользу, мотивировав это тем, что обнародование видео нарушит право на неприкосновенность частной жизни тех, кто позволил полиции установить камеры в своих домах.
— Мне все равно, где находились камеры. Я просто хочу видеть его лицо. Хватит единственного кадра, чтобы я понял, кто это был.
Но нет, ни ему, ни Соне не позволялось видеть, кто в них стрелял.
— Вот так-то, Асси, они скорее дадут нам перестрелять друг друга, — сказал Кор. Он звонил, чтобы поблагодарить меня, что я пришла на суд по их иску оказать моральную поддержку.
* * *
В итоге Кор был осужден на четыре с половиной года, но должен был выйти в конце 1999 года. Он заключил сделку со следствием в лице прокурора Фреда Тевена.
— Кор хочет, чтобы ты к нему пришла, — сказала Соня.
— Конечно, давай в следующий раз сходим вместе.
— Нет. Он хочет, чтобы ты пришла в качестве его адвоката. Ему нужно кое-что с тобой обсудить.
До этого я никогда не посещала Кора в качестве адвоката. Моя попытка разделить работу и личную жизнь провалилась в тот момент, когда Вим заставил меня приехать к нему на обыск и конфискацию. И я рассталась с иллюзией, что меня когда-нибудь будут воспринимать вне моих родственных связей. Я строго придерживаюсь правил адвокатуры, а в остальном — пусть думают что хотят. Кор никогда ни о чем меня не просил, так что, видимо, дело было серьезное. Поэтому я поехала к нему.
В то время он сидел в тюрьме города Звааг. Мы встречались с Кором в адвокатском помещении. Сидели друг напротив друга и шептались.
— Я пошел на сделку. Меня подставили, Асси, со всех сторон, и я знаю, как это произошло. Хочу, чтобы и ты тоже знала. Но ты никому не рассказывай — ты же связана адвокатской тайной.
