— Не дури. Я никогда никому ничего не рассказывала. Я по жизни обязана обо всем молчать.
— Понимаю, но я не об этом. Ты же можешь всегда сослаться на адвокатскую тайну перед Департаментом юстиции?
— Поняла, — ответила я, и Кор начал рассказывать.
После разговора я поцеловала его на прощание.
— Скоро буду дома, Асси, скоро увидимся.
* * *
— Ну? Зачем ему понадобилось с тобой встречаться? — спросила Соня.
— Не могу тебе рассказать, Сонь. Я связана адвокатской тайной, — ответила я.
— Да ладно, мне-то ты можешь рассказать?
— Нет.
— Хорош тебе, Ас. Речь-то о моем муже.
— Я знаю. Но я обязана соблюдать адвокатскую тайну при любых обстоятельствах.
* * *
Когда Кор сел, избежавший тюрьмы Вим стал снова наведываться к Соне. Было вполне ожидаемо, что после неудавшегося покушения Кор захочет отомстить. С момента нападения он стал запасаться оружием. Он собрал приличный арсенал и построил в подвале тир, где мог тренироваться в стрельбе в узком кругу.
Об этом узнал Вим и понял, что такую опасность надо устранить любой ценой. Он и его дружки постарались, чтобы об оружии узнала полиция. А выяснив у кого-то из окружения Кора, что он занимается и наркотиками, слили и эту информацию.
Вим убил сразу двух зайцев: отвлек внимание от своих инвестиций, сделанных за счет выкупа за Хайнекена, и обезоружил противника. Это был типичный Вим — если он не мог устранить человека с помощью пуль, то делал это с помощью Департамента юстиции.
Соня не желала больше видеть Вима. Долгое время она надеялась, что Кор ошибается, считая Вима перебежчиком. Но теперь отрицать это было невозможно. Она часто слышала от других, как он развлекается в обществе Клеппера и Миремета. Вим продолжал отрицать, что сблизился с врагами, но при этом постоянно просил у Сони видеокассеты для Барри — сына Миремета.
Кор велел ей пускать Вима и внимательно слушать, что он говорит.
* * *
Кор уже некоторое время сидел. После одного из свиданий с ним Соня приехала ко мне.
— Ты представляешь? — чуть ли не с порога закричала она. — Кор собирался продать Ахтердам, но покупателю велели отойти в сторону. К нему приходили Миремет, Клеппер и — как ты думаешь, кто? — нагнетала она напряжение.
— Понятия не имею.
— Вим! — воскликнула она. — С его подачи Клеппер сказал покупателю, что Ахтердам на самом деле их, и ему лучше не соваться в это дело. Провожая Клеппера, этот парень увидел, как Вим юркнул за дерево, чтобы его не заметили. Опоздал, его засекли. Ну что скажешь?
— Невероятно. И что дальше?
— Ну этот покупатель соскочил. Но Кор говорит, что дело не в этом. Главное, что Вим показал, на что он способен и чего хочет. А хочет он отобрать у Кора все.
— Ну Кор-то по любому свое отстоит, так ведь?
— Я в этом не слишком уверена. И я рада, что он сейчас на нарах. Ничем хорошим все это не кончится.
Оказалось, что это была не единственная причина ждать выхода Кора из тюрьмы с тревогой.
Роб
Спустя примерно год совместной работы с Бобом Мейером в офисе на Виллем Пийперстраат я поняла, что моя фамилия является помехой развитию моей адвокатской практики.
— Вы не родственница похитителей Хайнекена? — постоянно спрашивали законопослушные граждане, и по их интонациям было ясно, что они опасаются попасть на юристку, приходящуюся одному из похитителей сестрой.
Я никогда не врала и всегда отвечала:
— Да, это мой старший брат.
И каждый раз люди испытывали шок, и каждый раз они говорили примерно одно и то же:
— Как такое возможно? Он — уголовник, а вы — адвокат? Не поставит ли это нас с вами в заведомо невыгодное положение в суде?
К счастью, у меня получалось поладить с большинством клиентов, так что, получив ответ на этот вопрос, они все равно оставались со мной. Но с корпоративными клиентами все обстояло иначе.
Я собиралась специализироваться на германском хозяйственном праве, чтобы дистанцироваться от семьи, держаться подальше от криминала и не считаться «одной из этих Холледеров». Однако корпоративным клиентам небезразличен их имидж, и они не хотели иметь даже самого отдаленного отношения к похитителям Хайнекена.
Поэтому я была вынуждена заниматься в основном семейными спорами и уголовными делами, хотя и старалась избегать последних.
Однако оказалось, что для клиентов по уголовным делам моя фамилия выглядит большим преимуществом. И я занималась ими, вопреки своим опасениям — ведь мне, матери-одиночке, нужно было обеспечивать своего ребенка. Так что полностью дистанцироваться от родных не получалось.
Фамилия Холледер притягивала новых клиентов словно магнит.
— Вы правда, что ли, сестра Виллема Холледера? Ничего себе, я ж прямо фанатею от него.
Имидж Вима работал на меня, особенно если дело касалось не столь авторитетных персонажей, как он сам. Никогда прежде фамилия не приносила мне пользы, все происходило с точностью до наоборот. Сначала то, что я зарабатываю на неприемлемом для себя криминале, казалось мне несколько нечестным, но я убедила себя, что до последнего старалась, чтобы все было по-другому. Я посчитала, что особого выбора способов заработка на жизнь у меня нет, и примирилась с таким положением дел. Кроме того, с этой областью права меня кое-что роднило. Все мои клиенты на собственной шкуре испытали полицейские налеты, всех их швыряли на пол и прижимали к полу сапогом, заставляя со страхом ждать дальнейшего.
Точно так же, как и меня.
Я быстро входила в контакт с ними и с их родными. Будучи родственницей преступника, я действительно могла поставить себя на их место. А мое естественное сопереживание заставляло этих клиентов рекомендовать меня свои коллегам: «Нанимай эту, она сечет фишку».
Я стремилась получить образование — в том числе и для того, чтобы вырваться из привычного мне криминального мира. По иронии судьбы в этой части моя задумка провалилась.
Тем не менее годы упорной учебы и отказа себе во многом не прошли впустую. Надо было зарабатывать на жизнь, и это у меня получалось. Работы в области уголовного права у меня было хоть отбавляй.
Думая о будущем, я поняла, что мне нужно расширять свои компетенции и поработать вместе с другими адвокатами по уголовным делам. С помощью Вима я устроилась к Винсенту Краалю.
Крааль по-прежнему защищал Яна Беллаарда — одного из участников похищения Хайнекена, вновь угодившего в тюрьму. Он сел за перестрелку с таможенниками, поймавшими его на перевозке наркотиков. У Крааля я чувствовала себя как дома. По крайней мере, здесь мне не надо было стыдиться своего происхождения.
