По этим словам и тону, которым они были произнесены, я поняла, что что-то не так. Подошла Соня. Она ничего не говорила, а только тихо плакала навзрыд.
— Сонь, ты там? — спросила я.
— Да, — всхлипнула она.
— Плохи дела? — спросила я, боясь услышать ответ.
— Да, Ас. — Было похоже, что у нее не осталось сил говорить.
— Он что… — И я испуганно запнулась.
Тишина.
— Сонь.
— Да, он…
Он мертв, повторила я про себя. Да нет, не может он умереть! Он пережил два покушения, дважды бросал вызов смертельному исходу, и я верила, что он снова выкарабкается.
Мы приехали в больницу. Быстро, что есть мочи, я проскочила ко входу и рванула к палате, в которую его поместили. Мысленно я разговаривала с ним, боясь, что опоздаю, и его дух уже не услышит моих слов. «Кор, подожди, не уходи. Тебе нельзя, ты должен быть с нами. Не уходи».
В конце коридора стояла Соня. Я подбежала, обняла ее.
— Сон, это же неправда? Скажи мне, что он жив.
— Он мертв, Ас, — покачала она головой.
К нам подошел один из врачей. Разговаривая с ним, мы увидели, что пришла Фрэнсис. Она примчалась в больницу, тоже считая, что Кор жив, хотя и тяжело ранен. У входа ее встретил один из друзей Кора, и она сразу все поняла.
— Он мертв, да? — спросила Фрэнсис и получила утвердительный кивок в ответ. — Как же так? — спросила она врача. — Вы же сказали мне, что он жив.
— Простите, — ответил врач. — Мы не поняли друг друга. Мы боремся за жизнь человека, который стоял рядом, но ваш отец скончался.
Эта ошибка отняла у нее последнюю надежу застать отца в живых.
— Можно посмотреть на него? — спросила Фрэнсис.
— Нет, он не здесь. Он еще в Амстелвене, — ответил врач.
— В Амстелвене? — переспросила Соня. — Тогда мы едем туда. Заберите, пожалуйста, Ричи из школы, пока чужие люди не сказали ему, что случилось с папой, — попросила она нас с Герардом.
— Конечно, — кивнула я. — Мне ему сказать или ты сама?
— Пожалуйста, Ас, давай ты это сделаешь. Я просто не смогу. — И она заплакала.
— Да, конечно, мы уже едем.
* * *
Увидев нас, Ричи удивился, но, похоже, не догадался, что случилось. Не сказав ему об этом ни слова, мы отправились к Герарду, куда уже приехала мама. По дороге Ричи оживленно рассказывал о своих школьных делах.
Я плохо соображала, как смогу это сделать. Как сказать ему, что его отца больше нет?
— Сейчас бабушку увидим, — пробормотала я.
Ричи ее любил, а я была рада, что он узнает о случившемся в ее присутствии.
Мама была уже наверху в детской, и Ричи кинулся к ней:
— Бабуля!
Я пошла за ним.
— Здравствуй, мама, — сказала я.
— Здравствуйте, мои дорогие. — Она посмотрела на Ричи и заплакала. Ричи сразу же понял, что что-то случилось.
— Что ты, бабуля? Ты заболела, да? — спросил он и взял ее за руку.
— Нет, солнышко, не заболела.
Я тоже расплакалась, а Ричи был в замешательстве. Он почувствовал, что случилась какая-то беда. Пора было сказать ему. Я собрала все свое мужество.
— Присядь со мной, милый, мне надо кое-что тебе сказать.
— Мама умерла? — с ужасом спросил он, как будто сообразив, отчего мы все плачем.
— Нет, дорогой, не мама. Умер твой папа. — Я как будто слышала свои слова со стороны.
При этих моих словах Ричи испустил душераздирающий утробный рык, непонятно откуда взявшийся в его маленьком теле. Он начал кричать:
— Мама! Я хочу к маме! Где моя мама?
— Мама скоро приедет, милый. С тобой я и бабуля. Обними меня покрепче.
Ричи обхватил меня своими ручонками и плакал, пока не обмяк, полностью опустошенный, у меня на руках.
— Ну вот. Мам, возьми его пожалуйста. А я спрошу у Сони, что еще нужно сделать.
Соня и Фрэнсис поехали на место, где застрелили Кора. Соня хотела побыть с ним, обнять его прямо на тротуаре, но ей не разрешили. Работали криминалисты, и на месте преступления находиться было нельзя. Кор стал местом преступления. Он лежал на холодной земле, недоступный для всех, кто его любил.
Болтаться там не имело смысла. К нам приехала Фрэнсис. Она осталась с дядей и тетей, бабушкой и Ричи. Соня поехала к себе домой, а я за ней.
Мы сидели, раздавленные горем. Затем раздался звонок в дверь. Это был Вим.
Я открыла ему и вернулась на диван к Соне. Мы плакали. Вим сел между нами, приобнял нас обеих и тоже поплакал. Через несколько минут он встал и ушел. После всего, что мы пережили вместе, что-то в этом было не так.
Нам не давали увидеть Кора, и Фрэнсис делала все, что могла. Полиция была несговорчива, но благодаря своей молодости и слезам она смогла их разжалобить, и вечером нам разрешили посмотреть на тело. Мы поехали втроем — Соня, Фрэнсис и я. Ричи остался дома, так решила Соня.
Прежде чем нас пустили к Кору, нас предупредили: возможно, мы будем шокированы, он совершенно не похож на себя, изуродован.
Первыми пошли мы с Соней, чтобы понять, можно ли будет Фрэнсис посмотреть на отца в таком виде.
— Подожди здесь, дорогая, — сказала я Фрэнсис. — Мы посмотрим, как выглядит твой папа. Если это действительно ужасно, лучше запомни его таким, каким видела в последний раз.
Мы с Соней вошли. Кор лежал на столе в белом саване. По сторонам стола стояли две зажженные свечи. Я взглянула на лицо и руки Кора.
Его буквально изрешетили.
С криком «Нет!» Соня рванулась к Кору. Она взяла его лицо в руки и поцеловала в губы.
— Очнись, Кор, ну пожалуйста, очнись! — рыдала она и трясла его голову, как будто надеясь, что он проснется.
Фрэнсис было бы лучше его не видеть, но она пренебрегла нашими советами и пошла следом.
— Я должна его видеть, иначе я не поверю, что он умер, — сказала она.
— Тогда иди.
Фрэнсис подошла, осторожно взяла его изуродованную руку и прижала ее к лицу.
— Папочка, папочка, — рыдала она. — Нет, ты не мог умереть! — Сквозь слезы она целовала его перебитые пальцы.
Я положила руку ему на плечо и попыталась разглядеть хоть какой-то проблеск жизни на его лице.
— Посмотри на меня, Кор, — шептала я, надеясь, что он откроет глаза. — Посмотри на меня, — сказала я погромче, но ничего не произошло.
Кор закрыл глаза навеки.
* * *
Через какое-то время нас попросили покинуть помещение. Пришлось вновь оставить его. Мы по очереди поцеловали его на прощание.
