— Он с катушек слетит, — сказала я Соне. — Выкуп за Хайнекена отмыт в злачных местах Амстердама и Алкмара. Робби засветился по полной программе. Вим ждет, когда ему еще и это предъявят. Ночами не спит. А виноваты у него окажемся мы. Если он потеряет свои игорные дома, озвереет. Мы здорово влипли.
Вим боялся, что его настигнет прошлое. Его преступления стали объектом расследования под кодовым названием «Крупная дичь». Опять стали ворошить дела по ограблениям, выкуп за Хайнекена вновь угодил в новости. Вложения в кварталы красных фонарей, дележка, наследство — все это имело непосредственное отношение к убийству Кора. Со всей очевидностью всплывало все то, что прежде сходило Виму с рук.
До сих пор это был тайный мир, невидимый извне. Вим знал, что мы будем молчать о выкупе, разделе, покушениях на Кора и его убийстве, иначе расплата будет ужасной. Но что, если появятся свидетельства из других источников?
Разумеется, Соня не могла прекратить свидания с Вимом в тюрьме Схевенингена. Ей пришлось встретиться с ним, когда он только узнал о расследовании «Крупная дичь». Пар повалил у него из ушей, как только Соня пересекла порог комнаты для свиданий. Он был жутко раздражен и дал понять, что не хочет иметь никакого отношения к этому расследованию. Мы сами во всем виноваты.
Соня принесла это известие, но я и так уже понимала, что делать: надо приложить все силы, чтобы он не стал фигурантом расследования «Крупная дичь». А ведь на самом деле это расследование как раз и касалось непосредственно его, всего его преступного пути, всей карьеры вымогателя. Надо выиграть это дело, чтобы Вима не тронули, иначе последствия мы испытаем на собственной шкуре.
И вот опять: Департамент юстиции толкает меня прямо в объятия моего невменяемого братца. Они хоть понимают, в какое опасное положение мы попадаем? Или делают это специально, чтобы мы, не выдержав давления, сдали Вима с убийством Кора? Этого не произойдет, наш выбор очевиден.
Мы боялись Вима куда больше, чем тюрьмы. В тюрьме выживают, а с Вимом — нет.
У меня было две причины выложиться в этом деле на сто процентов и даже больше. Если меня осудят, я лишусь адвокатского статуса навсегда, а доставлять такое удовольствие Департаменту юстиции я не собиралась, как бы давно и сильно они этого ни желали. Но главное — я хотела вывести из-под следствия Вима. Таким образом, серьезных оппонентов у меня было целых два.
Мне надо было восстановить весь преступный путь Вима и Кора и на фактическом материале доказать, что выкуп они не получали и, следовательно, не инвестировали. Дни напролет я высиживала в Королевской библиотеке в Гааге, тщательно исследуя тридцатилетнюю историю. Многие документы сохранились только на микрофильмах. Других способов изучить прошлое не было.
Это был адский труд, занявший четыре года. Днями я читала о Коре и Виме, а ночами они мне снились, причем Вим — в кошмарах. Благодаря судебному процессу я круглосуточно находилась в их обществе.
Но нам удалось вывести Вима из числа фигурантов «Крупной дичи». Его не обвинили в отмывании выкупа за Хайнекена. Вместо этого Департамент юстиции принялся выяснять, нет ли этих денег у Сони. Того же хотел и Вим.
— Они предлагают соглашение, — сказал Сонин адвокат Виллем Иббинк. — Я бы не советовал. Четыре года прошло, а в суд им идти не с чем. Поэтому они и предлагают досудебное урегулирование. Будь у них что-то на руках, они бы уже давно потащили нас в суд. Но, разумеется, решение за вами.
— Я должна подумать, — ответила Соня. — Свяжусь с вами позже, хорошо?
Мы вышли из его офиса и пошли вдоль канала.
— Тут и думать не о чем, я все уже решила, — сказала Соня. — Я как раз хочу пойти на соглашение, потому что они меня никогда в покое не оставят, ты же понимаешь. Кор пошел на сделку с Тевном и налоговыми властями, а они до сих пор не отстают, все приходят. И дальше будут приходить, потому что им ничего не рассказывают. А рассказывать мы не можем. Ни о выкупе, ни о проституции в Амстердаме и Алкваре, ни об убийстве Кора, ни о Виме — иначе он убьет наших детей и нас самих. Понимаешь, Ас? Не сдав его, победить их нельзя. Вот такие дела.
Прозвучало это мрачно. Но Соня была права.
— И он это прекрасно знает. Думаешь, мне слабо заложить его, если я знаю, что он моего мужа убил? И многих других тоже, так ведь? Ас, мы не можем победить его только потому, что не можем ничего говорить о его делах.
— Не соглашусь с тобой. Мы точно выиграем. Говорю тебе как юрист: это дело мы выиграем.
— А дальше-то что, Ас? Что толку мне от того, что выиграем? Департамент юстиции деньги у меня не заберет? Они не заберут — значит, он заберет. Ты действительно думаешь, он от меня отстанет? Он с чего и завелся — Кора убрать и все себе забрать. Отнять у меня Кора, а одна-то я буду с утра до ночи под его дудку плясать. Отдам ему все, что имею. Да я лучше это Департаменту юстиции отдам, чтобы на смерти Кора не нажился.
Соня все это уже обдумала, и я вынуждена была с ней согласиться.
— Тогда ты идешь на соглашение. Завтра их проинформируем.
— Окружной прокурор выдвинул условие — вы дадите показания в суде, — сказал адвокат Сони. Он проинформировал прокуратуру о готовности Сони пойти на соглашение.
— Я не буду, — сказала Соня и изумленно взглянула на меня. — Я не согласна на дачу показаний. Я не могу, Ас.
Я понимала, что она не может. Она до смерти боялась что-либо говорить о Виме.
— Могу спросить, согласятся ли они на письменные показания, — предложил Иббинк.
На письменные показания они были согласны.
— Ты же понимаешь, что я не буду ничего говорить о нем в этих показаниях, да? — сказала мне Соня, как будто я могла ее осудить за это.
— Конечно, понимаю.
— Ведь я же не лгу, если просто не говорю о нем, так?
— На самом деле вообще исключить его из показаний не получится. Надо будет под присягой рассказать о выкупе, о том, как проходил раздел денег. Тут тебе придется врать, но это будет ложь во спасение — ты лжешь, чтобы остаться в живых. У нас нет выбора, потому что мы знаем, что нас ждет, если мы заговорим в полиции. Это форс-мажор, без вариантов.
— Тогда я просто даже не буду упоминать его имени, — сказала Соня.
— Плюс в том, что если понадобится, ты сможешь показать ему твое письменное свидетельство и подтвердить, что не давала показаний против него.
— Хорошо. Так и сделаем, — сказала Соня.
Соня заключила соглашение и отдала все свои деньги. Спустя несколько месяцев дело против нее было закрыто. Окружная прокуратура объявила о соглашении 30 января 2013 года. Газеты написали, что Соня заплатила больше миллиона евро.
Вим был у моих дверей на следующий день. Мы пошли по улице, и он начал с места в карьер.
— Ас, я некоторое время этим не занимался, но я же не дурак. Не надо Соне думать, что она самая умная, потому что я начинаю злиться. Она всю дорогу твердила, что денег у нее нет, и тут я узнаю из газет, что она заплатила. Деньги-то у нее есть, но прав на них она не имеет. Ты же не считаешь, что ей все барыши, а мне — одни заботы?
