– А? Что? – встрепенулся профессор. – Да, да, конечно! Главное, не терять надежды! Вы же сами написали: не бывает безвыходных ситуаций, и про соломинку еще.
– За это и предлагаю принять еще по рюмочке! За выход из безвыходных ситуаций! – бодро произнес Добродеев.
Журналист проворно разлил коньяк, и все разом выпили.
– Вот и я тоже… Понимаете… Компьютер… там архивы, переписка, – запинаясь, сказал профессор. – Придется все восстанавливать… Ума не приложу как! Ребята, конечно, сказали, помогут купить… Хорошие ребята.
– И больше ничего не исчезло? – спросил Монах после паузы. – Только Будда и компьютер?
– Что ж еще… – Лещинский потер лоб. – Еще разбросали бумаги… просто сбросили с полок.
– Бумаги? Что-то важное?
– Ну… не очень. Старые материалы для книги, статьи, лекции, ничего особенного. Сбросили, я полагаю… э-э-э… по вредности или случайно. Зачем это грабителям…
– А вы не замечали какого-нибудь… – Монах запнулся, понимая бесполезность вопроса, но чувствуя, что должен спросить, для полноты впечатлений, так сказать, – … какого-нибудь движения вокруг себя: может, были звонки – кто-то ошибся номером, или чужих людей во дворе видели, может, кто-то пытался заговорить с вами на улице… В таком роде. Может, были письма… Возможно, Елена Владиславовна упоминала о чем-то необычном или странном?
– Да что ж такого необычного… – озадачился профессор. – Ничего такого не было, все как всегда. У нас тихий двор, закрытый. И Леночка не упоминала ни о чем таком, уж извините.
– Понятно. Кто занимается вашим делом, не знаете?
– Со мной беседовал следователь… сейчас! – Профессор закрыл глаза и задумался. Добродеев и Монах переглянулись. – Да, да, сейчас… Молодой человек в очках, строгий такой. Вспомнил! Липунцов! Кажется… Имени, к сожалению, не припомню.
– Липунцов? – переспросил Добродеев. – Интересная фамилия.
– Возможно, Леденцов, – нахмурился профессор. – Не припомню точно, как-то так. Вы его знаете?
– Впервые слышу. Я там многих знаю, но про такого не слышал. Может, новенький. Такую фамилию я бы запомнил. Что уже известно?
– Понятия не имею, мне никто не звонит. А тут, понимаете, я несколько растерялся… похороны, отчет о командировке… Я, наверное, должен был сам позвонить и спросить…
– Леша поговорит с этим Липунцовым, Игорь Владиславович, – сказал Монах. – Мы сами все выясним, не нужно никому звонить. Как долго вы отсутствовали?
– Пять дней. Вернулся на день раньше, и вот… Все это случилось, пока меня не было. Весь последний день Леночка не отвечала на звонки…
– Где же вы были? Далеко?
– В Зареченске. Там недавно открылся исторический факультет от нашего университета. И теперь каждый год они проводят летний лекторий. Правила очень демократичные: приходят все, кто хочет. Даже школьники и пенсионеры. Я уже был у них два месяца назад – поразительно культурный город, с традициями, и это даже удивительно при его скромных размерах. Кроме того, там работает археологический кружок – очень интересные и умные ребята. Я был у них в лагере два раза, вспомнил молодость. Сидели у костра, разбирали находки: керамика, фрагменты браслетов из витого венецианского стекла, пара монет восемнадцатого века… последней четверти. – Лещинский вздохнул.
– А о чем лекции?
– Походы Александра Македонского, персидские завоевания, также так называемая Библейская археология – знаете, ведь на основе анализа библейских текстов был найден ряд древних городов. И вопросов очень много задавали, я даже не ожидал такого интереса. Ехал домой, представлял, как расскажу Леночке. Звоню в дверь, а она не открывает. Где, думаю, Леночка? Ищу ключи, их тоже нет, оказывается, забыл дома. Потом дверь толкнул, а она и открылась. Следователь сказал, что у них была отмычка, экспертиза определила…
…Они замолчали. Добродеев снова потянулся за бутылкой. Профессор – маленький, седой и грустный – пригорюнился. Не сразу заметил протянутую рюмку, но взял, не чинясь, и, сморщившись страшно, проглотил благородный напиток…
…Через час примерно они распрощались… Добродеев несколько раз напомнил профессору о необходимости запереть дверь в квартиру, а потом проверить засовы и после уже никому не открывать.
Если будут звонить, просто не подходить к двери. Еще раз пообещал найти женщину для помощи по хозяйству – имеется, мол, уже на примете милая немолодая дама. И закончил на оптимистической ноте – пообещав, что все будет хорошо.
– И жизнь продолжается? – спросил Игорь Владиславович. – Прямо как у вас написано? Вы уверены?
– Продолжается, Игорь Владиславович, – сказал Монах. – Даже не сомневайтесь. Извините, я тут разнюнился, сам не знаю, что на меня нашло. Все это ерунда – моя нога, ваш компьютер… Кстати, с компом могу помочь, только дайте знать, а номер мой у вас имеется. Про Будду поспрошаю… Есть у меня пара человечков из маргиналов. Вдруг да и наведут на след вашего Будды!
С тем Добродеев с Монахом и отбыли.
– И что все это значит? – спросил журналист. – Мысли есть?
– Какие мысли, Лео! Это была не кража, а обыск. Комп, бумаги… Я думаю, воры бумаги и прихватили, просто профессор по рассеянности пропажи еще не заметил. А Будду унесли для достоверности. Я уверен, если бы сестра профессора не застукала их на горячем, они прихватили бы столовое серебро и фамильные бокалы. Возможно, профессорские калоши.
– Для достоверности?
– Именно. Современные грабители-профи берут деньги и золото. Точка. Но раз ни денег, ни золота не было, пришлось брать первые попавшиеся предметы, имитируя грабеж. Как я уже сказал, действовали любители. Удивительно, как они не потеряли на месте преступления справку из жэка или паспорт. А вот старую даму очень жаль. Обязательно надо будет поговорить с нашим майором. Может, они что-то нарыли. Хотя, как я понимаю, наша роль все же сводится к покупке компьютера и утешительным мерам.
«Наш майор» был не кто иной, как майор Мельник, уже известный читателю матерый опер, и он же – практически друг журналиста Добродеева и просветленного человека Олега Монахова. Первый вытаскивал из него подробности преступлений для своих криминальных хроник, а второй… Одним словом, майор Мельник однажды спас Монаха от неминуемой смерти… Да, было дело…
[7] Потом все очень смеялись…
С тех пор у майора и нашей парочки сохранялись умеренно-дружеские отношения, но что при этом было на уме у майора на самом деле, никто доподлинно не знал. И потому очень многим казался майор Мельник настоящим человеком-загадкой. Судите сами: никогда не улыбается, обладает странным чувством юмора (Монах иногда думает: может, это и не чувство юмора вовсе, а просто такой склад интеллекта, и то, что окружающие могут принять за шутку, таковой отнюдь не является), имеет обостренное восприятие времени, выражающееся в преувеличенном внимании к минутам и секундам. Например, уходя перекусить в кафе по соседству, майор говорит коллегам, что вернется через девять с половиной минут или через одиннадцать с четвертью, и никогда не опаздывает, а те, кто сомневается и заключает пари, позорно проигрывают. Выражение лица у майора решительное и мрачное – Монах однажды в досаде сказал «зверское», – и вообще, весь облик впечатляет: взгляд исподлобья, мощные челюсти, решительно сомкнутый рот, жесткий ежик волос… Ну и еще всякие мелочи вроде здоровенных кулаков, роста под сто восемьдесят и внушительного баса. Еще необходимо отметить наличие замечательного умения слушать и слышать, а также видеть оппонента насквозь.
