Однако цинизм арабских лидеров остался незамеченным гражданами, которые аплодировали решению своих правительств встать на защиту палестинских братьев от сионистской угрозы. Арабская общественность и военные были воодушевлены красивой риторикой и искренне верили в справедливость своего дела. Как и следовало ожидать, последующее разочарование политическими лидерами после поражения и «потери» Палестины привело к серьезным потрясениям в арабском мире.
В мае 1948 года армии арабских стран, по большому счету, не были готовы к войне. Большинство этих государств совсем недавно получили независимость от своих колониальных правителей. Франция сохраняла контроль над вооруженными силами Сирии и Ливана вплоть до 1946 года и, когда ее вынудили уйти с Ближнего Востока, мало что оставила после себя. Британия имела монополию на поставку оружия для армий Египта, Трансиордании и Ирака и строго контролировала эти поставки, чтобы национальные армии ее полунезависимых союзников не представляли угрозы для британских сил в регионе.
Арабские национальные армии были не только плохо оснащены, но и довольно малочисленны. Вся ливанская армия насчитывала не больше 3500 солдат, а ее вооружение безнадежно устарело. Численность сирийской армии не превышала 6000 человек, и для президента аль-Куатли она была скорее источником проблем, чем надежной опорой: в 1947 году не проходило и месяца без слухов об очередном готовящемся военном перевороте. В Палестину было отправлено меньше половины сирийской армии — порядка 2500 человек. Иракская армия насчитывала 3000 человек. Трансиорданский арабский легион был самой дисциплинированной и хорошо обученной армией в регионе, но в начале войны король Адбалла мог задействовать только 4500 из своих 6000 солдат. Самая большая армия среди членов ЛАГ была у Египта, который отправил в Палестину 10 000 человек. Но, несмотря на все эти трудности, арабские военные стратеги предсказывали быструю победу над еврейскими силами в течение 11 дней. Такая оценка наглядно показывает, насколько арабская сторона недооценивала всю серьезность ситуации в Палестине.
Из всех арабских государств только Трансиордания имела четкую политику и интересы в палестинском конфликте. Король Абдалла никогда не был доволен территорией, выделенной ему британцами в 1921 году. Он мечтал восстановить власть Хашимитской династии над Дамаском, призывая к созданию Великой Сирии, и с 1937 года поддерживал идею раздела Палестины с присоединением арабских земель к его небольшому пустынному королевству, чем вызвал к себе ненависть со стороны иерусалимского муфтия.
Король Абдалла с 1920-х годов поддерживал довольно тесные контакты с Еврейским агентством. Когда ООН занялась рассмотрением вопроса о разделе Палестины, эти контакты переросли в секретные переговоры. В ноябре 1947 года король Абдалла встретился с Голдой Меерсон (впоследствии сменившей фамилию на Меир и ставшей премьер-министром Израиля) и за две недели до принятия резолюции ООН о разделе Палестины заключил пакт о ненападении. Абдалла обязался не препятствовать созданию еврейского государства на территории, обозначенной Организацией Объединенных Наций, в обмен на что получал право аннексировать арабские территории Палестины, граничащие с Трансиорданией, — главным образом Западный берег реки Иордан{25}.
Абдалла понимал, что для такого серьезного шага требуется согласие Великобритании. В феврале 1948 года он отправил премьер-министра Тауфика Абу аль-Худу в Лондон в сопровождении своего британского командующего генерала Джона Баготта Глабба (больше известного как Глабб-паша), чтобы заручиться одобрением британцев. 7 февраля премьер-министр Абу аль-Худа встретился с британским министром иностранных дел Эрнестом Бевином и сообщил ему, что после прекращения британского мандата в Палестине трансиорданское правительство намеревается отправить Арабский легион под командованием Глабб-паши через Иордан, чтобы оккупировать арабские земли Палестины, прилегающие к Трансиордании.
«Это очевидный шаг, — сказал Бевин, — но не вторгайтесь и не пытайтесь оккупировать районы, отведенные евреям».
«У нас не хватило бы на это сил, даже если бы мы этого захотели», — ответил ему Абу аль-Худа. Бевин поблагодарил премьер-министра Трансиордании за такой ответ и выразил полное согласие с изложенными планами в отношении Палестины, по сути дав королю Абдалле зеленый свет на аннексию Западного берега реки Иордан{26}.
Таким образом, из всех арабских стран только Трансиордания точно понимала, зачем она вступает в палестинский конфликт и каких целей хочет добиться. Проблема заключалась в том, что арабские союзники слишком хорошо знали о тайных намерениях короля Абдаллы и сосредоточили основные усилия на сдерживании Трансиордании, а не на спасении Палестины. Сирия, Египет и Саудовская Аравия сформировали негласный антииорданский блок и своими действиями препятствовали эффективному ведению войны. Хотя Лига арабских государств назначила короля Абдаллу главнокомандующим арабскими силами, командующие арабских армий отказались встречаться с ним, не говоря уже о том, чтобы подчиняться его приказам. Накануне войны в разговоре с египетской военной делегацией Абдалла открыто поставил под сомнение истинные намерения ЛАГ. «Лига назначила меня главнокомандующим арабскими армиями, — сказал он. — Разве не следовало отдать эту честь Египту как крупнейшему из арабских государств? Или же подлинная цель данного назначения — возложить на нас всю вину и ответственность в случае неудачи?»{27}
Противостоя королю Абдалле, арабские государства в то же время испытывали ничуть не больше симпатии к палестинскому лидеру Мухаммаду Амину аль-Хусейни. Иракцы были недовольны тем, что муфтий поддержал военный переворот Рашида Али аль-Гайлани против Хашимитской монархии в 1941 году. Между королем Абдаллой и аль-Хусейни больше десяти лет шла острая борьба из-за притязаний обоих на арабскую Палестину. Египет и Сирия также относились к аль-Хусейни довольно прохладно, особенно после краха палестинского сопротивления в апреле и мае 1948 года.
Таким образом, арабская коалиция вступила в первую арабо-израильскую войну, преследуя по большому счету негативные цели: помешать созданию на арабских землях чужеродного еврейского государства, помешать Трансиордании аннексировать палестинские территории и, наконец, помешать муфтию создать на территории Палестины жизнеспособное арабское государство. Неудивительно, что с такими целями арабские силы не смогли противостоять евреям, движимым отчаянной решимостью создать собственное государство.
Воля евреев к победе дополнялась весомым превосходством в численности и огневой мощи их вооруженных сил. Популярный образ еврейского Давида, сражающегося с арабским Голиафом, мало соответствовал действительности. На момент начала войны 15 мая общая численность войск пяти арабских государств — Ливана, Сирии, Ирака, Трансиордании и Египта — не превышала 25 000 человек, тогда как Армия обороны Израиля (как назывались вооруженные силы нового государства) насчитывала 35 000 человек. В ходе войны обе стороны наращивали свою мощь, но арабы так и не сумели достичь паритета с израильскими силами, численность которых достигла 65 000 человек в середине июля и превысила 96 000 к декабрю 1948 года{28}.
