Переговоры в Джидде были на руку Саддаму: они обеспечивали полную внезапность нападения. 1 августа вице-президент Иззат Ибрагим встретился с шейхом Саадом ас-Сабахом. Встреча прошла в дружественной атмосфере, без озвучивания традиционных угроз. Стороны расстались на хорошей ноте и договорились в следующий раз встретиться в Багдаде. В полночь, когда они покидали Джидду, первые иракские солдаты уже пересекли границу с Кувейтом.
В предрассветные часы 2 августа многотысячная иракская армия вторглась в соседний Кувейт и начала стремительно продвигаться вглубь страны. Местное население было застигнуто врасплох. Джехан Раджаб, директор школы в кувейтской столице, вспоминала: «В шесть часов утра я, как обычно, встала с постели, открыла окно и выглянула на улицу. К своему ужасу, я услышала громкие звуки орудийной стрельбы — не один-два выстрела, а непрерывный гул канонады, эхом отражавшийся от стены мечети на противоположной стороне улицы. Это могло быть только одно: Ирак вторгся в Кувейт»{9}.
В арабских столицах зазвонили телефоны. Саудовский правитель Фахд был разбужен новостью об иракском вторжении в пять утра. Король, который только накануне вечером проводил иракских и кувейтских переговорщиков, не мог поверить в произошедшее. Он немедленно попытался связаться с Саддамом Хусейном, но не смог до него дозвониться. Тогда он позвонил иорданскому королю Хусейну, который был известен своими тесными отношениями с иракским лидером.
Через час секретарь разбудил египетского президента Хосни Мубарака, чтобы сообщить ему, что иракские войска захватили дворец эмира и ключевые министерства в кувейтской столице. Первые объяснения из Багдада последовали только через несколько часов. «Ирак всего лишь возвращает себе свои земли», — заявил эмиссар Саддама. Арабские лидеры не могли поверить своим ушам{10}.
Это был первый серьезный кризис после окончания холодной войны, с которым столкнулось международное сообщество. Новость о вторжении достигла Белого дома в девять часов вечера 1 августа, и администрация Буша срочно выступила с осуждением действий Ирака. Уже на следующее утро Совет Безопасности ООН принял Резолюцию № 660, в которой призвал к немедленному выводу иракских войск из Кувейта.
Но Саддама ничто не могло остановить. Иракская армия продолжала стремительно продвигаться по территории Кувейта. Тем не менее попытка иракского спецназа захватить эмира Джабера аль-Ахмада ас-Сабаха провалилась. Если бы иракцам удалось пленить эмира и его семью, они могли бы сделать их заложниками и использовать для достижения своих целей. Но эмир был вовремя предупрежден и вместе с семьей успел бежать из столицы, найдя убежище в соседней Саудовской Аравии.
Кувейтский наследный принц Саад как раз вернулся со встречи в Джидде, когда узнал о начавшемся вторжении. Он немедленно встретился с послом США в Кувейте и официально попросил об американской военной помощи для отражения нападения Ирака, после чего присоединился к остальной части королевской семьи в Саудовской Аравии. Этими двумя простыми действиями — официальной просьбой об американской военной помощи и побегом из страны — династия Ал Сабах обрекла операцию Саддама на провал, едва та началась. Но населению Кувейта пришлось испытать на себе все ужасы иракской оккупации, которая продлилась семь месяцев.
Баасистский режим Саддама с традиционным для него двуличием превратил первые дни оккупации в шокирующее воплощение оруэлловской антиутопии со страниц «1984». Иракцы заявили, что вторглись в Кувейт по приглашению народного революционного движения, чтобы свергнуть правящую династию Сабахов. «Граждане Кувейта, движимые чистыми помыслами и стремлением к свободе, обратились за братской помощью к великому иракскому народу, — гласило коммюнике, выпущенное иракским правительством, — и, по воле Всевышнего, смели старый режим и установили новый порядок»{11}. Иракцы провозгласили Кувейт республикой и поставили во главе страны так называемое Временное правительство свободного Кувейта.
Но, поскольку в Кувейте отсутствовали какие бы то ни было революционные силы, которые могли бы жаждать «освобождения» страны от монархии, правительство Саддама Хусейна быстро отказалось от роли освободителей и уже 8 августа объявило Кувейт 19-й провинцией Ирака. Иракцы поспешили стереть Кувейт со всех карт и даже переименовали его столицу Кувейт в Казиму.
В октябре иракское правительство издало указы, обязав кувейтцев заменить удостоверения личности и номерные знаки на автомобилях на документы и номера иракского образца. Чтобы заставить людей подчиниться, иракцы отказывали в предоставлении услуг людям без иракских документов. Карточки на основные продукты питания, такие как молоко, сахар, рис, мука и растительное масло, выдавались только по иракским паспортам. То же самое касалось медицинского обслуживания. На бензоколонках заправляли только автомобили с иракскими номерами. Но большинство кувейтцев упорно сопротивлялись этим требованиям и отказывались получать иракское гражданство, предпочитая покупать товары первой необходимости на черном рынке{12}.
Оккупация Кувейта сопровождалась тотальным разграблением магазинов, офисов и частных домов. Наблюдая за тем, как грузовики с награбленным добром отправляются в Багдад, один кувейтский чиновник спросил у иракского офицера: «Если вы говорите, что Кувейт — это часть Ирака, почему вы вывозите все это богатство?»
«Потому что провинция не может быть лучше столицы», — ответил ему офицер{13}.
С каждым днем оккупанты вели себя все более жестко. В конце августа Саддам назначил военным губернатором Кувейта своего кузена Али Хасана аль-Маджида, получившего прозвище Химический Али за причастность к химическим атакам против курдского населения в ходе операции «Анфал». «После прибытия в Кувейт Али Хасана аль-Маджида, — писала в своем дневнике директор школы Джехан Раджаб, — режим террора ужесточился, и начали распространяться слухи о возможных газовых атаках». Те, кто мог, бежали из страны. «Все думали, что это единственный способ спастись», — вспоминал кувейтский банкир Мухаммад аль-Яхья. Он описывал, как на границе с Саудовской Аравией растянулась очередь из кувейтских автомобилей «в четыре ряда на 30 километров». Но сам аль-Яхья решил остаться на родине{14}.
Когда иракское правительство стало насаждать в Кувейте свою репрессивную систему, население начало оказывать ненасильственное сопротивление. «В первую же неделю вторжения, — писала Джехан Раджаб в дневнике, — кувейтские женщины решили выйти на улицы с демонстрациями протеста». Первая демонстрация состоялась 6 августа, всего через четыре дня после вторжения. «В столице царила атмосфера напряженности и тревоги, словно люди предчувствовали, что иракцы не потерпят даже мирных демонстраций». В марше приняли участие 300 человек, которые несли плакаты, портреты изгнанного эмира и наследного принца и кувейтские флаги.
