Два ключевых фактора были необходимы, чтобы обеспечить дальнейший успех этого процесса, — укрепление доверия между сторонами и достижение достаточного экономического процветания, чтобы поощрить палестинцев и израильтян в их готовности идти на трудные, но столь важные компромиссы. Но если для Израиля годы после Осло стали периодом бурного экономического роста, то палестинская экономика погрузилась в рецессию и стагнацию. Всемирный банк зафиксировал значительное снижение уровня жизни после 1993 года; по оценкам, каждый четвертый житель Западного берега и сектора Газа в 2000 году жил за чертой бедности. Уровень безработицы достиг 22 процентов{47}. Такое падение уровня жизни в период с 1993 по 2000 год только усиливало разочарование палестинцев мирным процессом.
Поселенческая политика Израиля также была важным фактором, предопределившим провал договоренностей, достигнутых в Осло. Палестинцы настаивали на том, что все израильские поселения на палестинских территориях являются незаконными с точки зрения международного права и строительство новых поселений нарушает условия соглашения «Осло-2»{48}. Однако в последующие годы наблюдался наивысший с 1967 года всплеск поселенческой активности. Количество поселенцев на Западном берегу и в Восточном Иерусалиме возросло с 247 000 в 1993 году до 375 000 в 2000 году — на 52 процента{49}. Поселения строились в тех районах, которые Израиль хотел сохранить за собой из-за их близости к израильским городским центрам или к важнейшим водоносным пластам, что обеспечивало контроль над дефицитными водными ресурсами Западного берега. Палестинцы обвиняли израильтян в незаконном захвате территорий и вопиющем нарушении заявленного принципа «земля в обмен на мир» и осуждали Соединенные Штаты как гаранта мирного процесса за то, что они закрывают на это глаза.
Палестинцы ожидали от начатого в Осло мирного процесса никак не меньше чем создания независимого Палестинского государства на всей территории Западного берега реки Иордан и сектора Газа со столицей в Восточном Иерусалиме. Они знали, что их позиция поддерживается международным правом, и полагали, что она также подкрепляется демографическими реалиями, поскольку эти территории были населены почти исключительно палестинским населением. После того как палестинцы пошли на колоссальную уступку и признали государство Израиль на 78 процентах территории бывшей Палестины, завоеванной в 1948 году, им осталось всего 22 процента для строительства собственного жизнеспособного государства — и они были полны решимости не уступать больше ни пяди.
Активное строительство поселений усилило разочарование палестинского народа мирным процессом, который не принес им ни долгожданной государственности, ни неприкосновенности земель, ни процветания. Гнев вылился в бурные демонстрации и беспорядки, которые вспыхнули в сентябре 2000 года и вскоре переросли в новое народное восстание. В отличие от Первой интифады 1987–1993 годов с ее гражданским неповиновением и ненасилием, Вторая интифада ознаменовалась ожесточенной вооруженной борьбой.
Вспышка Второй интифады последовала за визитом Ариэля Шарона (к тому времени ставшего лидером правой партии «Ликуд») в Восточный Иерусалим 28 сентября 2000 года. На саммите в Кэмп-Дэвиде премьер-министр Эхуд Барак озвучил возможность передачи Восточного Иерусалима под палестинский контроль и использования Иерусалима как совместной столицы Израиля и Палестины. Далеко не все в Израиле поддерживали это предложение; некоторые члены коалиции Барака в знак протеста вышли из правительства, что потребовало проведения новых выборов.
Для Шарона иерусалимский вопрос был залогом победы на выборах. Он решил посетить Храмовую гору в Восточном Иерусалиме, чтобы этим дерзким вызовом подтвердить намерение своей партии сохранить Иерусалим как неделимую столицу Израиля и начать кампанию по смещению Эхуда Барака с поста премьер-министра. Храмовая гора, по-арабски Харам аш-Шериф (Благородное святилище), была местом, где находился Второй Иерусалимский Храм, разрушенный римлянами в 70-х годах нашей эры, и где, согласно еврейской религиозной традиции, в будущем должен стоять Третий храм. С VII века на Храмовой горе находится мечеть Аль-Акса, третья святыня ислама после Мекки и Медины. В силу ценности Храмовой горы как для иудеев, так и для мусульман, это место всегда имело большое политическое значение.
Шарон прибыл в арабский Восточный Иерусалим 28 сентября 2000 года под охраной полутора тысяч вооруженных полицейских и поднялся на Харам аш-Шериф. В интервью сопровождавшим его журналистам Шарон объявил, что не собирается делить Иерусалим на арабскую и еврейскую части. На Храмовой горе его встретила группа протестующих во главе с видными палестинскими деятелями, которых охрана Шарона бесцеремонно разогнала. Телекамеры засняли, как израильские полицейские грубо отталкивают имама мечети Аль-Акса. «Так случилось, что его чалма, символ его высокого духовного статуса, свалилась с его головы и упала в пыль, — вспоминал Сари Нусейбе. — Люди увидели высокопоставленного мусульманского священнослужителя в одном из самых почитаемых мусульманами мест с непокрытой головой!» Возмущенные этим вопиющим оскорблением уважаемого имама, на следующий день толпы мусульман хлынули на Храмовую гору, чтобы принять участие в пятничной молитве. «Сотни вооруженных и нервничающих [израильских] полицейских заполнили Старый город, в то время как через его ворота вливались потоками десятки тысяч мусульман из городских предместий и деревень».
Пятничная молитва прошла без инцидентов, но когда разгневанные толпы вышли из мечетей, возникли беспорядки. Подростки принялись забрасывать камнями израильских солдат, находившихся на Западной стене ниже комплекса Харам аш-Шериф. Израильская пограничная полиция взяла комплекс штурмом, в то время как солдаты открыли огонь по протестующим. В течение нескольких минут восемь мятежников были застрелены и десятки получили ранения. «Интифада Аль-Аксы началась», — записал Сари Нусейбе в своем дневнике{50}.
Общественные беспорядки сыграли только на руку Шарону, который был известен своей бескомпромиссностью в вопросах безопасности, и в феврале 2001 года он одержал убедительную победу на выборах. Нового воинственного премьер-министра куда больше интересовала земля, чем мир, и его приход к власти только обострил напряженность между израильтянами и палестинцами. В начале нового тысячелетия Ближний Восток находился дальше от прочного мира, чем когда бы то ни было.
В конце ХХ века арабский мир стал свидетелем смены поколений во власти. Трое лидеров, которые на протяжении нескольких десятилетий были столпами арабской политики, покинули этот мир вместе с уходящим веком и передали власть сыновьям. При их многолетнем правлении региональная политика была статична и предсказуема. Приход к власти нового поколения породил ожидания реформ и перемен. Но то обстоятельство, что и монархии, и республики тяготели к династическому правлению, сулило мало надежд на серьезные перемены.
7 февраля 1999 года после продолжительной борьбы с раком скончался король Иордании Хусейн I. Проведя на троне почти 47 лет, он стал чемпионом-долгожителем среди арабских государственных лидеров своего поколения. Хотя и дома, и за рубежом Хусейн имел репутацию миротворца, перед смертью он спровоцировал конфликт в собственной семьи и стране, в последнюю минуту изменив выбор преемника. С 1965 года наследным принцем Иордании был брат Хусейна Хасан. Но менее чем за две недели до кончины Хусейн вдруг лишил брата наследного титула и объявил наследником старшего сына Абдаллу. Абдалла был не только довольно молод — ему исполнилось всего 37 лет, — но и являлся профессиональным военным, мало подготовленным к управлению государством. Еще более поразительным было то, как Хусейн обставил смену преемника. Умирающий монарх опубликовал в иорданской прессе письмо к Хасану — длинное послание, полное горечи и упреков, в котором растоптал политическую репутацию младшего брата. Многие приближенные к королю объясняли это письмо как жестокую, но необходимую меру, гарантию того, что Хасан никогда не сможет бросить вызов его сыну на престоле. Меньше чем за две недели иорданцы пережили два серьезных потрясения — смену наследника и смерть монарха, правившего их страной почти полвека. Многие опасались за будущее своей страны, оставленной в молодых и неопытных руках.
