Правительства Великобритании и Франции, хотя и не могли игнорировать общественное давление, руководствовались прагматичными геостратегическими соображениями. Францию связывали с Египтом тесные отношения. Французы пользовались там важными привилегиями, в то время как Мухаммад Али прибегал к услугам французских военных советников, привлекал французских инженеров для работы в промышленности и строительстве и отправлял египтян учиться во Францию, где те получали передовое европейское образование. Французы стремились сохранить свои особые отношения с Египтом, надеясь использовать их для расширения своего влияния в Восточном Средиземноморье. Однако установление египетского контроля над Грецией поставило Париж перед серьезной дилеммой. Не в интересах Франции было допускать, чтобы Египет стал сильнее ее в Восточном Средиземноморье.
Для британского правительства ситуация была более однозначной. Лондон с тревогой наблюдал за усилением влияния Парижа в Каире. Однажды британцы уже столкнулись с угрозой для своего стратегического сухопутно-морского пути в Индию, когда Наполеон захватил Египет, и теперь были решительно настроены не допустить повторения этой ситуации. Кроме того, еще не излечившись от шрамов континентальных войн наполеоновской эпохи, Британия опасалась, что стремление отхватить кусок османского территориального пирога может разжечь очередной кровопролитный конфликт между сильнейшими европейскими державами. Таким образом, британское правительство хотело сохранить территориальную целостность Османской империи, чтобы не нарушить мир в Европе. Было ясно, что османы не смогут удержать Грецию своими силами, а британцы не хотели видеть расширения влияния Египта на Балканы. Следовательно, в британских интересах было помочь грекам добиться большей автономии внутри Османской империи и обеспечить вывод османских и египетских войск со спорных территорий.
Мухаммад Али ничего не выигрывал от военной кампании на Пелопонесском полуострове. Война потребляла огромные ресурсы, его армия была рассредоточена по всей Греции. Османы относились к нему со все большим подозрением и делали все возможное для того, чтобы ослабить его армию и истощить казну. К лету 1827 года европейские державы открыто высказались против присутствия египетской армии в Греции и направили британский, французский и российский флот, чтобы заставить османские и египетские войска покинуть греческие земли.
Последнее, чего хотел Мухаммад Али, так это вступать в войну с европейскими державами. В октябре 1827 года он написал своему посланнику в Стамбуле: «Мы должны понимать, что не можем противостоять европейцам, и единственным возможным исходом [если мы это сделаем] будет потопление всего нашего флота и гибель 30 или 40 тысяч человек». Мухаммад Али гордился своей армией и флотом, но отдавал себе отчет в том, что не может сравниться силами с соединенной эскадрой. «Хотя мы являемся воинами по духу, — писал он, — мы все еще изучаем азбуку военного искусства, тогда как европейцы находятся далеко впереди нас и с успехом применяют свои [военные] теории на практике»{15}.
Мухаммад Али предвидел возможную катастрофу, однако пошел навстречу османскому султану и отправил египетский флот в Грецию. Стамбул не желал признавать независимость Греции, и Махмуд II решил не поддаваться на угрозы европейских держав. Это оказалось роковой ошибкой. 20 октября 1827 года в Наваринской бухте соединенная эскадра России, Англии и Франции вступила в сражение с турецко-египетским флотом и за четыре часа потопила почти все 78 османских и египетских кораблей. Потери с османской и египетской стороны составили более 3000 человек убитыми, со стороны соединенного флота — около 200 человек.
Мухаммад Али-паша был в ярости и возложил всю ответственность за потерю флота на Махмуда II. Более того, египтяне оказались в том же положении, что и наполеоновские войска после сражения при Абукире: тысячи солдат остались на чужой земле, не имея возможности вернуться домой. Не посоветовавшись с султаном, Мухаммад Али-паша вступил в прямые переговоры с британцами, заключил перемирие и вернул своего сына Ибрагим-пашу с египетской армией из Греции в Египет. Махмуд II был глубоко оскорблен своеволием губернатора, но Мухаммад Али больше не искал благосклонности султана. Дни преданного служения прошли. С этого момента Мухаммад Али начал действовать в своих интересах.
Наваринское сражение стало поворотным моментом в Греческой войне за независимость. В течение 1828 года при поддержке французского экспедиционного корпуса греки вытеснили османские войска с Пелопоннесского полуострова и из центральной Греции. В декабре правительства Великобритании, Франции и России договорились о создании независимого греческого государства и навязали свое решение Османской империи. Спустя еще три года переговоров на Лондонской конференции в мае 1832 года было официально создано новое государство, получившее название Королевство Греция.
После греческого фиаско Мухаммад Али-паша обратил свой взор на Сирию, править которой мечтал с 1811 года, когда согласился провести военную кампанию против ваххабитов. Он просил Порту отдать Сирию под его правление в 1811 году и еще раз — после разгрома ваххабитов в 1818 году. Но османы оба раза ответили отказом, опасаясь, что египетский губернатор может стать слишком могущественным и выйти из повиновения. Обратившись к Мухаммаду Али за помощью в Греции, Порта была вынуждена пообещать ему Сирию. И после потери флота в Наварино Али-паша потребовал обещанного, но безрезультатно: Порта сочла, что египетский губернатор достаточно ослаблен войнами и улещивать его уже нет смысла.
Мухаммад Али понимал, что Порта не собирается уступать ему Сирию. Но он также знал, что османы не в силах помешать ему взять то, что он хочет. Сразу по возвращении в Египет Ибрагим-паши и его войск Мухаммад Али приступил к строительству нового флота и подготовке армии для вторжения в сирийские земли. Он провел переговоры с британцами и французами, чтобы заручиться их поддержкой. Франция проявила некоторый интерес к соглашению с египтянами, но Британия выступила решительно против любого нарушения территориальной целостности Османской империи. Невзирая на это, Мухаммад Али продолжил свое приготовления, и в ноябре 1831 года египетская армия под командованием Ибрагим-паши двинулась завоевывать Сирию.
По сути, Египет вступил в войну с Османской империей. 30-тысячная армия Ибрагим-паши стремительно заняла Палестину. К концу ноября она уже достигла северного форпоста Акра. Когда в Стамбуле узнали о походе египетской армии, султан отправил посланника, чтобы убедить Мухаммада Али прекратить наступление. Но это не возымело действия, и Порта приказала своим губернаторам в Дамаске и Алеппо выслать войска, чтобы изгнать египетских захватчиков. У османов в запасе было полгода, пока египтяне осаждали почти неприступную крепость Акра.
В то время как турки готовились отразить египетское вторжение, некоторые из местных правителей в Палестине и Ливане решили оказать поддержку Ибрагим-паше, чтобы заручиться благосклонностью возможных новых властителей. Эмир Башир II, правитель Горного Ливана, вступил в союз с Ибрагим-пашой, когда египетская армия подошла к Акре. Один из членов правящего клана Шехаб отправил к египтянам своего доверенного советника Михаила Мишаку, чтобы тот наблюдал за осадой крепости и докладывал обо всем эмиру.
