Пока преобразования затрагивали только высшие эшелоны власти, подданные Османской империи мало интересовались происходящим. Но в 1850-х и 1860-х годах реформы напрямую коснулись жизни обычных людей. Опасаясь повышения налогов и набора на военную службу, османские подданные сопротивлялись любым попыткам занести их имена в государственные реестры. Родители не отправляли детей учиться в государственные школы, чтобы тех не призвали после учебы в армию. Горожане уклонялись от переписи населения, а крестьяне откладывали земельную регистрацию так долго, как могли. Тем не менее по мере роста численности и эффективности бюрократии население империи смирилось с одним из императивов современного государственного управления: ведением точного учета граждан и их имущества.
Султана процесс реформирования затронул ничуть не меньше, чем его подданных. Его абсолютная власть ослабла, поскольку политический центр тяжести переместился из султанского дворца в правительственную резиденцию Блистательной Порты. Основные законодательные и исполнительные полномочия перешли к Совету министров, который стал высшим правительственным органом империи, а великий визирь возглавил правительство. Султану теперь отводилась церемониальная и символическая роль главы государства. Эта эволюция государственного управления была закреплена и продолжена конституцией 1876 года, оставившей за султаном значительные полномочия, но учредившей парламент. В течение 37 лет османский абсолютизм был заменен конституционной монархией.
Разумеется, любая широкомасштабная программа реформ сталкивается с неприятием и противодействием, особенно когда она пытается внедрить что-то абсолютно новое. Консервативные мусульмане резко осудили танзимат за неисламские нововведения в устройстве османского государства и общества. И самым взрывоопасным стал вопрос, связанный с изменением статуса немусульманских меньшинств, таких как христиане и евреи.
В XIX веке европейские державы все чаще использовали права меньшинств как предлог для вмешательства во внутренние дела Османской империи. Российская империя взяла под свое покровительство православных, составлявших здесь крупнейшую христианскую общину. Франция давно поддерживала тесные отношения с маронитской общиной в Горном Ливане, а в XIX веке взяла под официальный патронаж все католические общины. Британия не имела исторических связей ни с одной церковью в регионе, однако она представляла интересы евреев, друзов и крошечных общин новообращенных протестантов, формировавшихся вокруг протестантских миссионеров в арабских провинциях. Поскольку в силу своего географического положения Османская империя оказалась на перекрестье стратегических интересов европейских держав, последние изыскивали любые предлоги для вмешательства в ее внутренние дела. И проблемы с правами религиозных меньшинств открывали перед ними широкие возможности навязать свою волю Стамбулу — иногда с катастрофическими последствиями как для османов, так и для самих европейцев.
«Спор о святых местах» 1851–1852 годов наглядно показал всем сторонам-участницам, к чему может привести столкновение интересов великих держав на османском перекрестье. Изначально спор возник между католическими и греческими православными монахами по поводу прав и привилегий, касающихся христианских святынь в Палестине. Через какое-то время в него вмешались Франция и Россия, которые принялись отстаивать интересы опекаемых ими общин. Сначала османы уступили требованию французов, передав ключи от храма Рождества Христова в Вифлееме католикам. Чтобы не потерять лицо перед православными христианами, чьими покровителями они являлись, русские решили добиться для греческой православной церкви еще более весомых привилегий. Османы сделали аналогичные уступки русским, после чего французский император Наполеон III направил в Дарданеллы новейший паровой военный корабль, нарушив тем самым Лондонскую конвенцию 1841 года о статусе проливов, и пригрозил начать обстрел османских земель в Северной Африке, если Порта не отменит привилегии православным. Когда османы уступили давлению французов, русские своими действиями спровоцировали войну. То, что осенью 1853 года началось как русско-турецкий конфликт, вылилось в Крымскую войну 1854–1855 годов между царской Россией с одной стороны и коалицией в составе Британии, Франции и Османской империи с другой. Война унесла жизни более чем 300 000 человек, еще больше получили ранения. Последствия европейского вмешательства во внутренние дела империи под предлогом защиты религиозных меньшинств оказались слишком серьезны, чтобы Порта могла позволить этому продолжаться.
В указе о реформах 1839 года Стамбул предпринял попытку вернуть себе инициативу в вопросе защиты немусульманских меньшинств. «Эти императорские льготы распространяются на всех моих подданных, как мусульман, так и немусульман, без всякого исключения», — заявил султан в своем фирмане (указе). Султан и его правительство понимали, что им необходимо громко заявить о своей приверженности полному уравнению прав мусульман и немусульман, чтобы убедить европейские державы в том, что им больше не нужно беспокоиться о благополучии христианских и еврейских общин в Османской империи. Однако на пути к реализации провозглашенной политики равенства имелось серьезное препятствие — противодействие мусульманского большинства империи. Коран четко разделяет мусульман и последователей двух других монотеистических религий, и это разделение закреплено в исламском праве. По мнению многих верующих, попытки османского правительства игнорировать эти различия были равносильны тому, чтобы идти против воли Всевышнего и Его закона.
Тем не менее после Крымской войны османское правительство решилось на это, чтобы предотвратить дальнейшее вмешательство европейских «покровителей» религиозных меньшинств в свои внутренние дела. Указ о реформах 1856 года был приурочен к подписанию Парижского мирного договора, завершившего Крымскую войну. Бóльшая часть положений этого указа касалась прав и обязанностей османских христиан и евреев. Провозглашалось полное равенство всех османских подданных независимо от их вероисповедания: «Всякое отличие или наименование, имеющее целью унизить один класс моих подданных перед другим, ради веры, языка или племени, будет навсегда уничтожено из всех административных протоколов». Указ гарантировал всем османским подданным равный доступ к школам и государственным должностям, а также равную воинскую повинность без различия по религиозному или национальному признаку.
Из-за своего очевидно европейского уклона процесс реформ с самого начала вызывал неоднозначную реакцию в османском обществе. Но до издания указа 1856 года он не вступал в прямое противоречие с Кораном, почитаемым мусульманами как вечное и несотворенное слово Божье. Идти против Корана означало идти против Бога, поэтому неудивительно, что указ вызвал резкое негодование благочестивых мусульман во всех имперских землях. Вот что написал один османский судья из Дамаска в своем дневнике в 1856 году: «В суде был зачитан указ султана, дарующий полное равенство и свободу христианам и содержащий иные нарушения вечного исламского права… Мусульмане посыпают голову пеплом. Мы молим Всевышнего укрепить нашу веру и сделать мусульман победителями»{8}. Значение этой реформы османские подданные поняли сразу.
