Если реформаторы в Тунисе, Египте и Османской империи рассчитывали с помощью конституционных реформ избежать экономического краха, то их надежды не оправдались. Ранние конституционные движения слишком уважительно относились к своим правителям, чтобы жестко ограничивать их. Они рассчитывали, что их бей, паша или султан окажутся просвещенными правителями, пекущимися о благе своих государств и подданных, и добровольно согласятся поделиться своей властью с представительными собраниями. К сожалению, это были абсолютно нереалистичные ожидания. Тунисский бей, каирский паша и османский султан продолжали править, как прежде, и ничто не могло помешать им вести свои государства к банкротству.
Самой большой угрозой независимости Ближнего Востока были не армии Европы, а ее банки. Османских реформаторов серьезно тревожили риски, связанные с европейскими займами. В 1852 году во время переговоров о привлечении французского займа один из советников отвел султана Абдул-Меджида I в сторону и настоятельно порекомендовал ему не брать в долг: «Ваш отец [Махмуд II] пережил две войны с русскими и много военных кампаний. Давление на него было огромным, но он никогда не занимал деньги за границей. Сейчас в нашем государстве мир. Что скажут люди, если вы начнете брать деньги у иностранцев?» Далее советник продолжил: «Нельзя брать в долг даже пять пиастров, потому что одна ссуда потянет за собой другую и конца им не будет. И государство пойдет ко дну под грузом долгов». Хотя Абдул-Меджид был убежден этими словами и отказался от займа, через два года он вернулся к европейским кредиторам{28}.
Как уже говорилось, в 1863 году Хайр ад-Дин подал в отставку с поста главы Верховного совета, чтобы не быть причастным к первому иностранному займу. Позднее он с горечью описал недальновидную финансовую политику, приведшую его страну в 1869 году к постыдному банкротству: «После исчерпания всех ресурсов регентства премьер-министр принялся один за другим делать внешние займы, и менее чем за семь лет Тунис, который никогда никому не был должен, оказался обременен колоссальным долгом в 240 миллионов пиастров [6 млн фунтов стерлингов, или 39 млн долларов США]» {29}. По оценкам Хайр ад-Дина, на протяжении всей эпохи реформ доходы тунисского государства оставались на одном уровне, составляя около 20 млн пиастров в год, и, следовательно, на протяжении семи лет подряд расходы превышали поступления в государственную казну на 170 процентов. В 1869 году была создана Международная финансовая комиссия, которая установила полный контроль над финансами Туниса, фактически лишив его государственного суверенитета.
В 1875 году банкротство объявило османское правительство, которое за 20 лет сделало 16 займов на общую сумму почти 220 млн фунтов стерлингов (1,21 млрд долларов США). С каждым новым займом империя все больше попадала в экономическую зависимость от европейцев. После вычета скидок, необходимых для привлечения скептически настроенных инвесторов, и разного рода комиссий и сборов, взимаемых за размещение займов на европейских рынках, правительство Османской империи получило всего 116 млн фунтов стерлингов (638 млн долларов США), бóльшая часть которых пошла на обслуживание османского долга (около 19 млн фунтов стерлингов, или 104,5 млн долларов США, на погашение и более 66 млн фунтов стерлингов, или 363 млн долларов США, на выплату процентов). Таким образом, у правительства остался всего 41 млн фунтов стерлингов (225,5 млн долларов США) для инвестиций в свою экономику при общей сумме долга в 220 млн фунтов стерлингов (1,21 млрд долларов США). Как и предупреждал советник Абдул-Меджида, под грузом долгов османское государство пошло ко дну.
В течение следующих шести лет, пережив очередную катастрофическую войну с Россией (1877–1878) и понеся территориальные потери по Берлинскому трактату 1878 года, османы наконец-то пришли к соглашению со своими европейскими кредиторами. В 1881 году была учреждена Администрация османского публичного долга, возглавляемая советом из представителей основных государств-кредиторов (Великобритании, Франции, Германии, Австро-Венгрии, Италии, Нидерландов и самой Османской империи). Председательство ротировалось между Францией и Великобританией. Под контроль Администрации были переданы целые сектора османской экономики: доходы от соляной монополии, рыбные налоги, шелковая десятина, гербовые сборы, пошлины на алкоголь, а также часть ежегодных выплат, получаемых от османских провинций, шли на погашение внешних долгов. Поначалу в ведении Администрации оказалась даже высокодоходная торговля табаком, но вскоре была создана специальная администрация для надзора за монополией на покупку и продажу табака. Экономика и финансы Османской империи попали почти в полное подчинение Администрации османского публичного долга, которую европейские державы использовали не только для того, чтобы навязывать свою волю султанскому правительству, но и для того, чтобы открыть османскую экономику для европейских железнодорожных, горнодобывающих и других коммерческих компаний{30}.
Хотя Каир признал банкротство последним после Стамбула и Туниса, в 1876 году, положение Египта было бы куда лучше, если бы он сделал это намного раньше. Он шел по тому же пути, что и Османская империя. За период с 1862 по 1873 год Египет сделал восемь иностранных займов на общую сумму 68,5 млн фунтов стерлингов (376,75 млн долларов США). После вычета скидок и комиссий от этой суммы осталось всего 47 млн фунтов стерлингов (258,5 млн долларов США), из которых около 36 млн фунтов стерлингов (198 млн долларов США) пошло на погашение долга и выплату процентов. Таким образом, для инвестиций в свою экономику египетское правительство получило всего 11 млн фунтов стерлингов (60,5 млн долларов США) при общей сумме долга 68,5 млн фунтов стерлингов (376,75 млн долларов США).
Поскольку привлекать средства на покрытие долгов становилось все труднее, хедив Исмаил начал продавать государственные активы. С помощью внутренних займов ему удалось собрать 28 млн фунтов стерлингов (154 млн долларов США). В 1872 году египетское правительство приняло закон о предоставлении землевладельцам, которые заплатят земельный налог за шесть лет вперед, 50-процентной скидки на будущий земельный налог на неограниченный срок. Эта отчаянная мера не смогла спасти тонущий корабль, и в 1875 году хедив продал правительственный пакет акций Суэцкого канала британцам за 4 млн фунтов стерлингов (22 млн долларов США), вернув всего четверть из 16 млн фунтов стерлингов (88 млн долларов США), в которые, по оценкам, обошлось Египту строительство канала. Лишившись ключевых активов, египетское казначейство в апреле 1876 года попыталось договориться об отсрочке процентных платежей по госдолгу. Это было равносильно объявлению банкротства, и международные коллекторы, как стервятники, налетели на Египет.
За период с 1876 по 1880 год все финансовые потоки Египта были взяты под контроль экономическими советниками из Великобритании, Франции, Италии, Австрии и России, которых заботили главным образом интересы иностранных кредиторов. Как и в Стамбуле, была учреждена официальная комиссия. Один нереалистичный план сменялся другим, на жителей Египта легло непосильное налоговое бремя. С каждым новым планом европейцы все больше участвовали в управлении финансовыми делами Египта.
