Затем делегатки принялись нарушать традиции. Вопреки обычаю, запрещавшему женщинам публично встречаться с мужчинами, группа делегаток отправилась в резиденцию британского верховного комиссара сэра Джона Чанселлора, чтобы вручить ему свои резолюции. Чанселлор принял их и пообещал передать их послание в Лондон правительственной Комиссии по расследованию беспорядков в Палестине. После встречи с Чанселлором делегация вернулась на заседание конгресса. Затем делегатки еще раз вопиющим образом нарушили общепринятые нормы женского поведения, проведя публичную демонстрацию. Она представляла собой парад из 120 автомобилей, в которых сидели женщины с закрытыми накидками лицами. Вереница автомобилей проследовала от Дамасских ворот по центральным улицам Иерусалима, время от времени делая остановки у иностранных консульств, чтобы делегатки могли вручить там свои резолюции.
Вслед за первым конгрессом палестинские активистки создали Ассоциацию арабских женщин, которая ставила перед собой не только националистические, но и феминистские цели, а именно «содействовать арабской женщине в ее усилиях по улучшению своего положения, помогать бедным и обездоленным, поощрять и продвигать арабские национальные инициативы». Женщины собирали деньги для семей палестинцев, заключенных в тюрьму или казненных за участие в антибританских и антисионистских выступлениях. Они направляли петиции и меморандумы верховному комиссару с просьбами о помиловании политзаключенных, с протестами против покупки евреями оружия и с осуждением неспособности британцев прийти к соглашению с представителями Арабского палестинского конгресса, с которыми участницы Ассоциации арабских женщин были связаны брачными и семейными узами.
Ассоциация арабских женщин представляла собой странный гибрид политики палестинского национализма и культуры британских леди из верхушки среднего класса. Женщины обращались друг к другу по именам мужей — мадам Казим-паша аль-Хусейни, мадам Ауни Абд аль-Хади — и сопровождали свои политические собрания английскими чаепитиями. Но, как и в Египте в 1919 году, участие женщин в национальном движении имело огромное символическое значение. Эти образованные и уверенные в себе женщины добавили мощный голос к зарождающемуся палестинскому националистическому движению. На второй публичной демонстрации, организованной Ассоциацией в 1933 году, г-жа Ауни Абд аль-Хади обрушилась на лорда Алленби с резкой обвинительной речью: «Арабские женщины видят, как британцы разделили нашу страну и как они нарушают свои обязательства. Арабские женщины видят, как на протяжении пятнадцати лет британцы навязывают нашему народу свою политику, которая неизбежно приведет к тому, что арабы будут уничтожены и вытеснены евреями, непрерывным потоком прибывающими со всех концов света»{38}. Ее послание было ясным: весь палестинский народ, а не только мужчины, призывает британцев к ответственности за их мандатную политику.
Но при всем красноречии палестинских арабских элит слова ни к чему не приводили. Несмотря на их пламенную националистическую риторику и неоднократные переговоры с британскими властями, еврейская иммиграция росла быстрыми темпами, а британцы явно не собирались предоставлять палестинским арабам независимость. После выпуска «Белой книги» Пассфилда, установившей квоты на въезд евреев, в период между 1929 и 1931 годами репатриация евреев сократилась до 5000–6000 человек в год. Однако «Черное письмо» Макдональда 1931 года отменило ограничительную политику, и с приходом к власти в Германии нацистов начался новый массовый приток еврейских переселенцев. В 1932 году в Палестину въехало почти 10 000 евреев, в 1933 году — больше 30 000, в 1934 году — больше 42 000. Пик иммиграции пришелся на 1935 год, когда Палестина приняла почти 62 000 еврейских иммигрантов.
Между 1922 и 1935 годами доля евреев среди населения Палестины выросла с 9 процентов почти до 27 процентов{39}. Покупка ими земли привела к вытеснению с обжитых мест множества палестинских крестьян — эта проблема вызывала серьезную озабоченность еще в 1930 году, когда еврейская община Палестины была вдвое меньше, чем в 1935-м. Провалы руководства палестинского национального движения, состоявшего только из городских элит, больнее всего ударяли по сельской бедноте.
Наконец в 1935 году нашелся человек, который решил направить гнев сельских общин в русло вооруженного восстания. Зажженная им искра наглядно показала, в какую пороховую бочку к тому времени превратилась Палестина.
Изз ад-Дин аль-Кассам родился в сирийском городе Латакия, но в 1920-х годах за активное участие в сопротивлении был приговорен французскими властями к смертной казни и бежал из Сирии в Палестину. Будучи харизматичным исламским богословом, он стал проповедником в популярной мечети «Истиклал» в портовом городе Хайфа. Также он возглавил Союз молодых мусульман — националистическую и антисионистскую молодежную организацию. Шейх
[15] аль-Кассам использовал свою кафедру проповедника как трибуну для призыва к борьбе против британского мандата и сионизма. Его популярность среди беднейших слоев палестинского населения, наиболее пострадавших от еврейской иммиграции, стремительно росла, и в конце концов они стали сплачиваться вокруг аль-Кассама, а не расколотой и неэффективной городской элиты.
После «Черного письма» Макдональда 1931 года аль-Кассам начал активно продвигать идею вооруженной борьбы. Прихожане его мечети с энтузиазмом откликнулись на призыв. Одни мужчины записывались в ряды добровольцев, другие собирали деньги на покупку оружия и боеприпасов. Затем, без предупреждения, осенью 1935 года аль-Кассам исчез. Его сторонники были обеспокоены. Некоторые боялись, что он попал в беду; другие подозревали, что он сбежал с их деньгами. В ноябре 1935 года журналист по имени Акрам Зуайтир обсуждал таинственное исчезновение шейха с его приятелем каменщиком. Зуайтир сказал, что людям стыдно выдвигать подобные обвинения против аль-Кассама. «Я согласен, брат, — ответил каменщик, — но почему тогда он скрылся?»{40}
Их разговор был прерван вбежавшим в комнату человеком, который сообщил им, что на холмах у города Дженин произошло вооруженное столкновение между арабскими повстанцами и британской полицией. Тела убитых повстанцев и полицейских были доставлены в британский форт в Дженине. Зуайтир мгновенно распознал в этом сообщении сенсационную новость и позвонил главе Арабского пресс-бюро в Иерусалиме. Тот немедленно отправился в Дженин, поручив Зуайтиру предупредить палестинские газеты о том, что вскоре они получат важную новость.
Начальник пресс-бюро вернулся из Дженина три часа спустя. Он был настолько потрясен, что мог говорить только газетными заголовками. «Важные события! — выдохнул он. — Очень опасные новости! Шейх Изз ад-Дин аль-Кассам и четверо его бойцов были преданы мученической смерти!» В полицейском участке Дженина начальник пресс-бюро смог поговорить с выжившим раненым бойцом из группы аль-Кассама. Хотя мужчина испытывал сильную боль, он вкратце рассказал журналисту о повстанческом отряде.
