Конфликт между рифскими племенами и испанцами начался летом 1921 года. Вдохновленный дебатами об исламских социальных и религиозных реформах, Абд аль-Крим решил избавиться сначала от испанских, а затем и от французских колонизаторов и создать в области Риф независимое государство, отдельное от Королевства Марокко. «Я хотел сделать Риф независимым, свободным государством с полным суверенитетом, как Франция или Испания, — впоследствии объяснял он. — Я стремился к независимости, которая дала бы нам полную свободу в самоопределении и управлении собственными делами, включая заключение таких международных договоров и союзов, которые мы сочли бы необходимыми»{15}.
Харизматичный лидер, Абд аль-Крим сумел создать многотысячную хорошо дисциплинированную и высокомотивированную армию. У нее было двойное преимущество: ее бойцы защищали свои дома и семьи от иностранных захватчиков и делали это на собственной территории с ее коварным горным ландшафтом. С июля по август 1921 года силы Абд аль-Крима уничтожили почти всю испанскую армию в Марокко, убив почти 10 000 солдат и сотни взяв в плен. Испанцы отправили подкрепление и в течение 1922 года вернули захваченные повстанцами земли. Но армия Абд аль-Крима продолжала одерживать победы над испанскими войсками, сумев захватить больше 20 000 винтовок, 400 горных пушек и 125 артиллерийских орудий, которые были немедленно распределены между повстанческими отрядами.
«Берберский волк», как прозвали Абд аль-Крима, требовал за военнопленных выкуп, заставляя испанцев таким образом субсидировать его военную кампанию. В январе 1923 года он получил от испанского правительства больше 4 млн песет за освобождение солдат, взятых в плен с начала войны. Эта огромная сумма позволила Абд аль-Криму приступить к реализации амбициозных планов по созданию независимого государства.
В феврале 1923 года была заложена его основа. Двенадцать рифских племен присягнули Абд аль-Криму на верность и признали эмиром, т. е. правителем Конфедеративной республики племен Рифа. В 1923–1924 годах армия Абд аль-Крима продолжила наносить испанцам поражения и осенью 1924 года захватила город Шифшаун. В боях с повстанцами испанцы потеряли еще 10 000 солдат. Эти победы придали Абд аль-Криму и его рифским легионам излишнюю самоуверенность: если они сумели так легко победить испанцев, то неужели не справятся с французами?
Рифская война вызывала у французов серьезную обеспокоенность. В июне 1924 года Лиотэ совершил поездку по северному фронту и обнаружил, что после разгрома испанских войск племенами Рифа французские позиции сделались уязвимыми. Риф был бедным горным регионом, в значительной степени зависевшим от ввоза продовольствия с плодородных равнин французской зоны. Лиотэ понимал, что рано или поздно рифские повстанцы вторгнутся сюда, поэтому нужно было как можно надежнее укрепить область между Фесом и испанской зоной.
В августе Лиотэ отправился в Париж, чтобы проинформировать премьер-министра Эдуара Эррио и его правительство об угрозе, исходящей от Абд аль-Крима. Однако Франция только что оккупировала Рейнланд и была занята учреждением администрации в Сирии и Ливане, поэтому правительство не смогло выделить Лиотэ тот «абсолютный минимум» войск и оружия, который он считал необходимым для удержания французских позиций в Марокко. Он просил о немедленной отправке четырех пехотных батальонов, а ему дали всего два. Убежденный консерватор, Лиотэ считал, что Эдуар Эррио, лидер радикальных социалистов, намеренно лишил его поддержки. На тот момент Лиотэ исполнилось уже 70 лет, его здоровье оставляло желать лучшего, и он вернулся в Марокко, не имея ни сил, ни политических возможностей сдержать наступление рифской армии.
В апреле 1925 года войско Абд аль-Крима вторглось на территорию французской зоны. Повстанцы хотели заручиться поддержкой местных племен, населявших земли к югу от Рифа. Командиры Абд аль-Крима встретились с племенными вождями и объяснили им ситуацию так, как они ее понимали: «Абд аль-Крим, истинный султан Марокко, провозгласил священную войну, чтобы изгнать неверных, особенно французов, с мусульманских земель во славу возрожденного ислама». По их словам, полная оккупация Марокко рифской армией была «делом нескольких дней»{16}. Абд аль-Крим к этому моменту уже считал свое восстание религиозной войной и мечтал стать правителем всего Марокканского султаната, а не только небольшой Рифской республики.
Как и опасался Лиотэ, повстанческая армия стремительно продвигалась по слабо защищенной сельской местности на северной границе протектората. Французы были вынуждены эвакуировать всех европейских граждан и отступить к городу Фес. Всего за два месяца они лишились 43 гарнизонов, а людские потери составили 1500 человек убитыми и 4700 ранеными и пропавшими без вести.
В июне, когда его войска находились всего в 40 километрах от Феса, Абд аль-Крим отправил богословам знаменитой фесской мечети аль-Карауин послание, чтобы переманить их на свою сторону. «Мы обращаемся к вам и вашим братьям… благочестивым мусульманам, никоим образом не связанным с теми лицемерами и неверными, что служат рабскому государству, в которое ныне превратилась разобщенная марокканском нация», — писал он. Абд аль-Крим обвинил правящего султана Мулай Юсуфа в том, что тот продал свою страну французам и окружил себя коррумпированными чиновниками, и призвал духовных лидеров Феса поддержать освободительную борьбу, утверждая, что это их религиозный долг{17}.
Несмотря на то что Абд аль-Крим сопроводил свой призыв убедительными теологическими аргументами и множеством цитат из Корана, говоривших о необходимости джихада, арабские богословы из Феса не захотели встать на сторону рифских берберов. Достигнув предместий Феса, армия Абд аль-Крима столкнулась с контролируемым французами «полезным Марокко», где Лиотэ создал свою систему «гуманного» колониализма. Выбирая между национально-освободительным движением под предводительством амбициозного рифского лидера и прочно устоявшимися инструментами французского имперского правления, мусульманское духовенство Феса разумно сочло систему Лиотэ более надежной.
В июне 1925 года освободительная армия Абд аль-Крима была остановлена у стен Феса. Из трех столпов, на которые согласно доктрине Лиотэ должно было опираться французское правление в сельской местности, — мистических мусульманских братств, вождей племен и берберов — Лиотэ удалось заручиться лояльностью двух. «Главной причиной моей неудачи, — впоследствии вспоминал Абд аль-Крим, — стал религиозный фанатизм». Это заявление может показаться нелепым, особенно в свете того, что сам Абд аль-Крим широко использовал призыв к священной войне, чтобы привлечь мусульман к своей освободительной борьбе против европейских держав. Но рифский лидер имел в виду мистические мусульманские братства. «Главы тарикатов были моими злейшими врагами и врагами моей страны, когда она обрела независимость», — заявлял он. Ему также не удалось завоевать поддержку каидов. «Поначалу я пытался привлечь народ на свою сторону, убеждая и доказывая, — писал Абд аль-Крим, — однако натолкнулся на сильное сопротивление со стороны наиболее влиятельных семей». За одним исключением, утверждал он, «все прочие были моими врагами»{18}. Как и предполагал Лиотэ, каиды и лидеры суфийских братств поддержали французские власти в Марокко и не пошли за лидером берберских племен. В отношении марокканских арабов и берберов политика «разделяй и властвуй» оказалась даже более действенной, чем рассчитывал сам Лиотэ. Несомненно, именно берберская идентичность рифских повстанцев оттолкнула от них марокканских арабов и помешала последним также вступить в войну против французов.
