Созданная Лиотэ система колониального правления устояла, однако сам он был повержен. В глазах его критиков в Париже распространение Рифской войны на территорию французского протектората доказывало, что усилия Лиотэ по покорению Марокко не увенчались успехом. Когда в июле 1925 года Франция наводнила Марокко многотысячными войсками, Лиотэ, измученный длительной Рифской войной и проблемами со здоровьем, попросил прислать ему помощника. Французское правительство направило к нему маршала Филиппа Петена, прославленного военачальника Первой мировой войны, героя знаменитой битвы при Вердене. В августе Петен сменил Лиотэ на посту командующего французскими силами в Марокко. В следующем месяце Лиотэ подал в отставку и в октябре 1925 года навсегда покинул Марокко.
Абд аль-Крим продержался немногим дольше. В сентябре 1925 года объединенные франко-испанские силы, насчитывавшие в общей сложности около 123 000 солдат, оттеснили повстанческую армию к горам Риф, а к октябрю полностью окружили территорию Рифской республики и установили блокаду, перекрыв поставки оружия и продовольствия. В республике начался голод. Все предложения Абд аль-Крима о перемирии были отвергнуты, и в мае 1926 года рифские защитники прекратили сопротивление. 26 мая Абд аль-Крим капитулировал и сдался французам. Впоследствии он был сослан на остров Реюньон в Индийском океане, где прожил до 1947 года.
По окончании Рифской войны колониальное правление Франции и Испании в Марокко больше не омрачалось вспышками крупных восстаний. Но, хотя в марокканских землях Рифская война не положила начало движению сопротивления, она воспламенила воображение националистов по всему остальному арабскому миру. Они видели в рифских племенах не берберов, а арабский народ, который героически сражался с европейским колониализмом и наносил сокрушительные поражения самым современным армиям мира, защищая свою землю и веру. Это пятилетнее (1921–1926) восстание против испанского и французского колониального господства вдохновило сирийских националистов поднять в 1925 году собственное восстание против французов.
Один молодой сирийский офицер из города Хама жадно следил за газетными новостями о войне в Рифе. Фаузи аль-Кавукджи уже довелось сражаться с французами. Уроженец города Триполи, впоследствии присоединенного к Великому Ливану, аль-Кавукджи в конце Первой мировой войны дезертировал из османской армии и поступил на службу к королю Фейсалу. Он был в числе арабских добровольцев, принимавших участие в битве с французской колониальной армией в ущелье Майсалун в июле 1920 года. Тогда сокрушительное поражение убедило аль-Кавукджи в том, что сирийцам еще нужно накопить силы, прежде чем они смогут изгнать французов.
Спустя несколько недель после битвы при Майсалуне прагматизм взял в аль-Кавукджи верх над идеализмом, и он записался в созданную французами новую сирийскую армию — Сирийский легион. Однако он стыдился французского мундира, мучаясь мыслью о том, что помогает иностранным колонизаторам править своей страной. Читая в газетах о событиях Рифской войны, аль-Кавукджи и другие офицеры, придерживавшиеся националистических взглядов, воодушевлялись примером Абд аль-Крима. «Их героическая борьба убеждала нас в том, что арабская нация обладает особым характером, — писал аль-Кавукджи в своих мемуарах. — Нам присуща великая самоотверженность. Я одержимо следил за событиями в Марокко и отмечал на карте места сражений»{19}.
Но если сирийские националисты вдохновлялись освободительной борьбой Абд аль-Крима, то французские власти — методами колониального правления, использованными Лиотэ в Марокко. Все французские колониальные администраторы, отправленные в Сирию, прошли «школу» Лиотэ: генерал Анри Гуро, первый верховный комиссар Сирии, был заместителем Лиотэ в Марокко; полковник Катру, представитель Гуро в Дамаске, генерал де Ламот, представитель верховного комиссара в Алеппо, и еще двое французских полковников, служивших администраторами на алавитских территориях, — все в то или иное время служили под началом Лиотэ. Кроме того, из Марокко в Сирию было переведено множество чиновников более низкого ранга. Как и следовало ожидать, на новом месте службы они пытались выстроить систему Лиотэ{20}.
Французы столкнулись с националистической оппозицией в городах и сельской местности с первых дней оккупации Сирии. В 1919 году началось антифранцузское восстание в Алавитских горах на западе страны, на подавление которого ушло два года. Последователи алавизма, являющегося ответвлением шиизма, не претендовали на независимость, а лишь хотели сохранить свою автономию. В конечном итоге французы удовлетворили их желание, создав в портовом городе Латакия и в Алавитских горах мини-государство, которым правила алавитская знать в сотрудничестве с французскими администраторами.
Более серьезное восстание вспыхнуло в 1919 году в окрестностях города Алеппо под предводительством Ибрагима Ханану. Состоятельный землевладелец, перед Первой мировой войной Ханану состоял на османской государственной службе, но суровые репрессии Джемаль-паши в Великой Сирии во время войны оттолкнули его от османской власти. В 1916–1918 годах он воевал в повстанческой армии эмира Фейсала и участвовал во Всеобщем сирийском конгрессе 1919 года. Человек действия, Ханану счел Сирийский конгресс бесполезной говорильней и вернулся на север, в Алеппо, чтобы организовать сопротивление французским оккупантам. Он поднял мятеж, который вскоре, в 1920 году, когда французы заняли Алеппо, перерос в мощное национально-освободительное восстание. С лета по осень 1920 года число повстанцев выросло с 800 до почти 5000 человек{21}. Сирийские националисты получали оружие и боеприпасы от своих соседей-турок, которые также сражались с французской оккупацией в прибрежном районе на юге Анатолии. Но французы быстро прислали подкрепление и восстановили контроль над Алеппо, чтобы не позволить восстанию Ханану распространиться на другие районы Сирии. Осенью 1921 года Ханану бежал в Трансиорданию, где был арестован британцами и передан французскому правосудию. Французы судили Ханану, но им хватило мудрости оправдать националиста, а не превращать его в мученика. Крах этого восстания только укрепил Фаузи аль-Кавукджи во мнении, что сирийцы пока не были готовы противостоять французам.
Между тем французы были обеспокоены угрозой со стороны националистов гораздо больше, чем предполагал аль-Кавукджи. Чтобы предотвратить формирование единого националистического фронта, они решили прибегнуть к классической стратегии «разделяй и властвуй» и создать на территории Сирии четыре мини-государства. В Алеппо и Дамаске разместились отдельные администрации, что должно было помешать националистам двух крупнейших сирийских городов объединиться. Также мини-государства появились в двух религиозных общинах, уже имевших долгую историю территориальной автономии, — у алавитов в западной Сирии и у друзов на юге. Французы рассчитывали, что благодаря такому политическому устройству алавиты и друзы будут кровно заинтересованы в сохранении французского мандата и это разобщит их с националистами. Верховный комиссар Гуро обосновывал разделение Сирии на автономные районы во главе с местными губернаторами, ссылаясь на доктрину своего учителя маршала Лиотэ{22}.
