Особенно резко Аббас критиковал французские законы о натурализации, требовавшие от мусульман отказаться от своего статуса. «Зачем алжирцам нужна натурализация? Чтобы стать французами? Но алжирцы уже являются французами, поскольку наша страна официально провозглашена частью Французской империи». Он задавал риторический вопрос французским колониальным властям: «Чего вы хотите? Поднять страну на более высокий уровень развития или же разделять и властвовать?» Для Аббаса ответ был очевиден: «Если вы стремитесь сделать мусульманский Алжир действительно цивилизованной страной, необходимо обеспечить равное применение закона ко всем»{39}. При этом он ратовал за право алжирцев на сохранение своей культуры, исповедание своей веры и обучение на родном арабском языке без ущерба для их прав как французских граждан.
Аббас не первым озвучил требование о полноправном гражданстве; патриотическое движение «Молодые алжирцы» настаивало на таких реформах с начала 1920-х годов. Кроме того, Аббас выступал от лица не всех алжирцев. Движение исламских реформаторов во главе с Абд аль-Хамидом Бен Бадисом (1889–1940) решительно отвергало идею ассимиляции. Различия во взглядах Аббаса и Бен Бадиса хорошо отражены в двух передовицах, опубликованных ими в 1936 году. В своей статье Аббас сделал знаменитое заявление о том, что такого понятия, как алжирская нация, не существует: «Алжир как отечество есть миф. Я не нашел такого феномена. Я изучал историю; я спрашивал живых и мертвых; я искал ответа на кладбищах: нигде нет упоминания об этом». Алжир, по его словам, был Францией, а алжирцы были французами. Более того, увлекшись риторикой, Аббас заявлял: «Франция — это я!» («La France, c'est moi»){40}.
Бен Бадис решительно возражал ему:
Нет, господа! Мы тщательно изучили страницы истории и нынешнюю ситуацию. Алжирская мусульманская нация существует… У этого сообщества людей есть своя история, полная великих подвигов. Есть религиозное и языковое единство. У него есть своя культура, свои обычаи и традиции, хорошие и плохие, как у всех народов. Более того, алжирская мусульманская нация — это не Франция. Она не знает, что значит быть Францией. Она не хочет быть Францией. И она не может стать Францией, даже если бы захотела.
Как и Аббас, Бен Бадис еще не решался поставить ребром вопрос о независимости Алжира от Франции. Аббас добивался для алжирцев равных прав с французами, а Бен Бадис хотел, чтобы алжирские мусульмане были «отдельной, но равной» с французами нацией. Он требовал, чтобы Франция гарантировала коренным народам Алжира свободу, справедливость и равенство, уважая при этом их культуру, арабский язык и мусульманскую веру. В заключение Бен Бадис заявлял, что «алжирская мусульманская нация является верным другом Франции»{41}. Позиции светских сторонников ассимиляции и исламских реформаторов были не так уж непримиримы.
Парадоксально, но единственными активистами, требовавшими полной независимости Алжира, были выходцы из среды алжирских экспатриантов во Франции. Это сообщество насчитывало почти 100 000 человек, и наиболее активная его часть пришла к национализму через Коммунистическую партию. Их лидером был Мессали Хадж (1898–1974), возглавивший в 1926 году националистическую организацию рабочих «Североафриканская звезда». Мессали представил программу новой организации в 1927 году в Брюсселе на всемирном антиимпериалистическом конгрессе. В программе были поставлены такие задачи, как провозглашение независимости Алжира, вывод французских оккупационных сил, формирование национальной армии, конфискация поселенческих плантаций и перераспределение сельскохозяйственных земель между крестьянами — представителями коренного населения, а также проведение в независимом Алжире ряда социальных и экономических реформ{42}. На тот момент требования «Североафриканской звезды» выглядели абсолютно нереалистичными и нашли мало поддержки среди алжирцев как дома, так и за рубежом.
В 1930-х годах Фархат Аббас был одним из наиболее влиятельных алжирских политических активистов. Его работы читали как образованные алжирцы, так и французская политическая элита. «Я прочел ваш книгу с большим интересом, — написал Аббасу в 1931 году Морис Виолетт, бывший генерал-губернатор Алжира. — Разумеется, я бы написал ее иначе. Некоторые ее страницы вызывают у меня раскаяние, а на некоторых я столкнулся с настоящими провокациями… Я понимаю, сколь трудно вам сохранять самообладание, и не осуждаю вас за это». Несмотря на снисходительный тон, Аббас был польщен таким отзывом (он даже использовал его как рекламную цитату на суперобложке своей книги). Он знал, что с подачи Виолетта его позиция будет обсуждаться в высших эшелонах французской власти.
По завершении срока пребывания на посту генерал-губернатора Алжира Морис Виолетт вернулся в Париж и поднялся по политической лестнице еще выше. Он был назначен во французский сенат, где в марте 1935 года инициировал дебаты о предоставлении гражданства избранной категории алжирцев на основании такого критерия, как усвоение французской культуры и ценностей. Эта категория алжирцев именовалась на французском языке évolués — «эволюционировавшие», — что было ярким примером социального дарвинизма: подразумевалось, что алжирцы поднимались на более высокую ступень эволюционного развития, когда отказывались от «низшей» арабской культуры в пользу «высших» французских ценностей. Эта «цивилизационная миссия» была одним из ключевых доводов, на который указывали французы, оправдывая свое империалистическое присутствие в арабском мире. Взывая к идеалам «цивилизационной миссии», Виолетт утверждал перед сенатом, что предоставление гражданских и политических прав наиболее прогрессивным алжирцам будет препятствовать национализму и способствовать дальнейшей ассимиляции.
Но французское колониальное лобби (состоявшее из представителей поселенцев и их сторонников в Париже) было слишком сильно, чтобы позволить Виолетту дать ход своим идеям. Они опасались, что предоставление таких привилегий даже ограниченной группе алжирцев приведет к активизации борьбы за гражданские права и в конечном итоге подорвет господство европейцев в Алжире.
Спорные взгляды Виолетта, казалось, нашли поддержку в 1936 году, когда он получил должность государственного министра в правительстве Народного фронта во главе с социалистом Леоном Блюмом. Народный фронт выступал за новые отношения между Францией и ее колониями, и политические элиты Алжира знали, что Виолетт будет ратовать за их интересы. Чтобы придать весомости своим требованиям, исламские реформаторы во главе с Бен Бадисом решили объединить силы со сторонниками Фархата Аббаса. В июне 1936 года они собрались на первом Конгрессе алжирских мусульман и одобрили предложение Виолетта о предоставлении полноправного гражданства избранной группе франкоязычных алжирцев без необходимости отказа от мусульманского гражданско-правового статуса. Конгресс направил в Париж делегацию, чтобы предъявить свои требования французскому правительству. Блюм и Виолетт приняли делегатов и пообещали удовлетворить многие из их пожеланий.
