Франция стояла на пороге серьезной конфронтации с двумя своими левантийскими мандатными территориями, когда в мае 1940 года ее оккупировала нацистская Германия. На смену прежнему правительству пришло новое коллаборационистское — так называемый режим Виши — во главе с маршалом Филиппом Петеном, тем самым «героем битвы при Вердене», который в разгар Рифской войны сменил Лиотэ в Марокко и безжалостно расправился с повстанцами. Новым верховным комиссаром в Сирии и Ливане был назначен генерал Анри Денц.
Британцы, и без того обеспокоенные прогитлеровскими настроениями арабских националистов в Египте, Ираке и Палестине, восприняли администрацию режима Виши в Сирии и Ливане как врага. Когда в мае 1941 года верховный комиссар Денц предложил Германии использовать сирийские авиабазы, Британия немедленно вмешалась. Объединившись с силами французского антинацистского движения «Свободная Франция» под командованием генерала Шарля де Голля, британские войска в июне-июле 1941 года оккупировали Сирию и Ливан.
В день вступления франко-британских войск на территорию Сирии генерал Жорж Катру, принявший от имени де Голля пост представителя Франции в странах Леванта, обратился к сирийскому и ливанскому народам с заявлением: «Я иду положить конец мандатному режиму и провозгласить вас свободными и независимыми»{44}. В тот же день британское правительство заявило о своей поддержке «гарантий независимости, данных генералом Катру». Однако радость сирийских и ливанских националистов была преждевременной. Де Голль и его сподвижники не отказались от надежды сохранить французскую империю после войны. Сирии и Ливану еще предстояло побороться за свою независимость.
Едва руководство «Свободной Франции» успело объявить о своем намерении прекратить действие мандатов, как ливанцы стали готовиться к обретению независимости. К лету 1943 года лидеры различных религиозных общин разработали механизм разделения власти и заключили неписаное соглашение, получившее название Национальный пакт. Поскольку этот договор был засвидетельствован политическими главами всех вовлеченных общин, ливанцы поддержали Национальный пакт, не видя необходимости зафиксировать его условия в официальном документе. Согласно пакту пост президента Ливана отдавался маронитам, пост премьер-министра — суннитам, а пост спикера парламента — шиитам. Другие важные должности в кабинете были отданы друзам, православным христианам и прочим религиозным общинам. Места в парламенте должны были быть распределены в соотношении шесть христианских депутатов на каждые пять мусульманских депутатов (включая суннитов, шиитов и друзов).
На первый взгляд могло показаться, что Национальный пакт прекрасно разрешал напряженность в отношениях между общинами Ливана, гарантируя каждой из них долю участия в управлении страной. Однако он закреплял архаичный принцип конфессионализма, в свое время навязанный французами, предусматривая жесткое распределение государственных постов на основе конфессионального критерия, что отрицательно сказалось на всей дальнейшей политической жизни Ливана и препятствовало достижению в стране подлинной интеграции. Это наследие, оставленное французами, надолго пережило их правление в Ливане.
Урегулировав политические вопросы, ливанские лидеры провели в том же 1943 году новые парламентские выборы. В соответствии с ливанской конституцией 55 новых членов парламента 21 сентября 1943 года избрали первого президента независимой Ливанской Республики, которым стал уже известный нам адвокат и националист Бишара аль-Хури.
Аль-Хури был тем самым человеком, который когда-то консультировал генерала Гуро и который с самого начала критиковал французский мандат в Ливане. Он приобрел общенациональную известность в 1934 году, когда с группой политиков-единомышленников сформировал Конституционный блок, ставивший своей целью заменить французский мандат франко-ливанским договором. С того времени аль-Хури последовательно работал над тем, чтобы положить конец французскому правлению в Ливане. Когда он был объявлен президентом, депутаты разразились аплодисментами, и из окон парламента были выпущены белые голуби. «Когда объявили результаты голосования, — впоследствии вспоминал аль-Хури, — и я поднялся на трибуну, чтобы произнести свою речь, за окнами парламента стояли такие крики и пальба, что я едва слышал сам себя. Я сказал им, что мы будем сотрудничать с другими арабскими государствами и покончим с изоляцией Ливана»{45}.
Ливанцы были полностью уверены в своей независимости и не ожидали противодействия со стороны французов. Режим Виши был изгнан из Леванта британскими войсками, а движение «Свободная Франция», под чей контроль перешли Сирия и Ливан, пообещало отменить мандат. Следующим шагом после выбора президента парламент решил пересмотреть ливанскую конституцию, чтобы лишить Францию любой привилегированной роли и права вмешиваться во внутренние дела Ливана. Но когда новые французские власти узнали о повестке дня парламентской сессии 9 ноября 1943 года, они потребовали встречи с аль-Хури. Ливанского президента предупредили, что генерал де Голль не допустит никаких односторонних шагов по пересмотру франко-ливанских отношений. Встреча была напряженной, и разногласия между двумя сторонами так и не были разрешены.
Ливанцы не придали большого значения предостережению французских властей. Они считали, что правительство в изгнании, которым являлось движение «Свободная Франция», не имело сил и средств противостоять их легитимным притязаниям на независимость, которая к тому же была гарантирована самой Великобританией. Ливанские депутаты встретились, как и было запланировано, и пересмотрели конституцию страны. В 1-й статье конституции границы Ливана были определены как «официально признанные правительством Французской республики» и провозглашен «полный суверенитет» в пределах этих границ. Арабский объявлялся единственным официальным государственным языком, а французский получал статус второстепенного. Отныне все международные договоры должны были заключаться президентом Ливана, а не правительством Франции и ратифицироваться ливанским парламентом. Все полномочия и привилегии, делегированные Франции Лигой Наций, были официально исключены из конституции. Наконец, депутаты проголосовали за изменение 5-й статьи о государственном флаге: французский триколор был заменен тремя горизонтальными полосами — красной, белой, красной — с кедровым деревом на белом фоне. Юридически и символически Ливан утвердил свой суверенитет. Оставалось только заручиться согласием Франции.
Французские власти отреагировали на изменение ливанской конституции быстро и решительно. Рано утром 11 ноября 1943 года президент аль-Хури проснулся оттого, что кто-то ворвался в его дом. Сначала он подумал, что это убийцы, подосланные политическими противниками. Он крикнул в окно соседям, чтобы те позвонили в полицию, но ему никто не ответил. В этот момент дверь в его комнату распахнулась, и на пороге возник французский капитан, в одной руке державший пистолет, а в другой его малолетнего сына. «Я не хочу причинить вам вреда, — сказал француз, — но у меня есть приказ верховного комиссара о вашем аресте».
«Я президент независимой республики, — ответил аль-Хури. — Верховный комиссар не имеет права отдавать такие приказы».
