— Тогда, если она придет неожиданно, мы, может быть, не сумеем достойно встретить ее.
— У нас нет выбора, сестра. Дорогая моя Кейт, Нэн не должна больше посещать Анну Эскью.
— Значит, пусть она умирает от голода и холода?
— Надо найти другие способы помочь ей.
— Можем ли мы доверять тюремщикам? Они возьмут еду и одежду, как берут наши взятки, но где гарантия, что они передадут их Анне? Единственный верный путь — это отвозить ей еду и одежду самим.
— А ты когда-нибудь задумывалась о том, что они сделают с Нэн, если схватят ее?
— Я только об этом и думаю.
— Ведь ты ее любишь, правда?
— Да, люблю. Она — хороший человек и очень мне дорога.
— И тем не менее, подвергаешь ее жизнь опасности.
— Она сама захотела ездить к Анне.
— Временами я думаю, что Анна Эскью всех нас околдовала. Она мечтает о мученическом венце, и мне кажется, что этой мечтой она заразила и нас. О, Кейт, как бы мне хотелось опять стать маленькой! Помнишь, как мы играли с тобой в замке Кендал? Как мы были счастливы — ты, я и наш братец Уильям.
— Мы и не знали тогда, что нас на каждом углу подстерегает опасность. Но она была и тогда. Она всегда была. Мы играли в свои детские игры в замке Кендал и не знали, что наш отец обязан защищать границу королевства, а шотландцы в любую минуту могли напасть на нашу страну.
— Ах, какие это были счастливые дни! А помнишь ли ты, как мы жили в Грип-Нортоне?
— Я все помню. Это было не так уж давно. Но помню и тот день, когда мама сказала, что у нас больше нет отца.
— Ты это помнишь? Тебе же было всего четыре года!
— Я помню ее суровое мрачное лицо и как она сказала, что мы должны быть достойны его.
— О, Кейт! — воскликнула Анна Херберт, и они обнялись.
— И я буду достойна его, — сказала Кейт. — Я попытаюсь сделать то, чего он хотел бы от меня.
— Наши отец с матерью и мечтать не могли, что ты станешь в один прекрасный день королевой Англии.
— Но королева Англии должна быть храбрее любой другой женщины нашей страны.
— Она должна быть к тому же и мудрее.
— О, Кейт, Анна Эскью мечтает о венце мученицы, но ведь она вооружена своей верой и мужеством. Ты же знаешь, что она всегда отличалась от всех нас.
— Да, она еще девочкой отличалась от нас — всегда была такой отрешенной. О, сестра, что они с ней сделают? Они забрали ее, поскольку хотели через нее погубить меня и... мы знаем почему.
— Да, мы знаем, что они хотели бросить в Тауэр тебя. Они попытаются вынудить ее признаться, что у тебя тоже есть запрещенные книги и что ты нарушила закон короля.
— И тогда?
— А что тогда, я не знаю.
— Не знаешь? — горько рассмеялась Катарина. — Все будет зависеть от его величества. Если он захочет, чтобы меня осудили как еретичку, то меня осудят. — Смех ее стал громче. — Это просто смешно, я ничего не могу с собой поделать. Все зависит от состояния здоровья короля. Если ему плохо — я чувствую себя в безопасности. Но когда ему становится лучше... О, Анна, разве это не смешно? Я вижу, какие взгляды он бросает на моих придворных дам. Герцогиня Ричмондская очень привлекательная женщина. И герцогиня Саффолкская тоже. Но они очень разные, и он никак не может решить — которую из двух предпочесть: вдову своего сына или вдову Чарльза Брэндона. Обе они вдовы, заметила! Наверное, я пробудила в нем интерес к вдовам. Да к тому же никто, кроме них, не осмеливается смотреть на короля как на желанного мужчину. Сестра, моя жизнь висит на волоске — и кто же его держит? Его величество. И что он с нею сделает, зависит от герцогинь Ричмондской и Саффолкской... и от состояния его здоровья!
— Не надо смеяться таким жутким смехом — он меня пугает. Ты должна быть спокойной. Ты должна быть уравновешенной. Твоя судьба зависит от каждого твоего поступка, даже самого незначительного.
— О, сестра, какая судьба ждет бедную Анну Эскью?
— Они не осмелятся подвергать ее пыткам... ведь она — женщина благородного происхождения. Король этого не допустит. Королева посмотрела на сестру и снова расхохоталась, и леди Херберт с большим трудом удалось ее успокоить.
* * *
Епископ и канцлер снова гуляли в Большом парке.
— Какие новости, милорд канцлер? — спросил, Гардинер.
— Хорошие новости, милорд епископ. Я схватил тюремщика, как только он расстался с придворной дамой. В пыточной камере он признался, что одежда и еда, которую получала узница, посылалась по приказу королевы.
Гардинер кивнул:
— Это хорошая весть.
— Разве этого недостаточно? Епископ покачал головой:
— У короля опять разболелась нога. А эта женщина — очень, очень хорошая сиделка.
— Вы думаете, что он так ее любит, что не ищет себе другой жены?
— Пока король дышит, он всегда будет готов сменить жену — при условии, что предыдущая делила с ним ложе не меньше месяца.
— Милорд епископ, не далее как неделю назад он сказал мне: «Три года брака, Райотесли, и никаких признаков, что у этой женщины могут быть дети. Я не верю, что вина лежит на мне; поэтому я сделал вывод, что Бог, очевидно, не одобряет моего брака».
— Это хорошо.
— А вы видели взгляды, которые он бросает на миледи Саффолкскую?
— А вот это не очень хорошо. Она, как и королева, погрязла в ереси. Для нас больше подходит миледи Ричмондская. Чем нежнее будут к ней чувства короля, тем лучше. Все зависит от силы его чувств к ней.
— А... если он все-таки предпочтет вдову Брэндона?
— Мы не должны допустить этого. Но сначала надо избавить его от Катарины Парр.
Гардинер был мрачен.
— Мы должны действовать с предельной осторожностью. Не забывайте о докторе Лондоне, умершем от унижений, которым его подвергли.
— Я помню о нем. Но тюремщик сам сознался, что женщина приходила от королевы.
— Слово простолюдина весит немного. Мы должны помнить одно, друг мой, — эта ситуация совсем не простая. Когда в руках Кромвеля оказались доказательства неверности Анны Болейн, король уже жаждал избавиться от нее и жениться па Джейн Сеймур. Теперь же дело обстоит по-другому. Сегодня король желает избавиться от жены, а завтра он вспоминает, что она — его сиделка, и обойтись без нее он не сможет. Если мы расскажем королю о свидетельстве тюремщика в то время, когда ему нужна сиделка, то на наши беззащитные головы обрушится небо. Нет! Будем учиться на ошибках других. Вспомним о браке короля с Екатериной Ховард. Кранмер хорошо знал, как сильно любил ее король. И что он сделал? Он представил королю неоспоримые доказательства ее вины. Мы тоже должны отыскать такие доказательства. Свидетельства тюремщика низкого происхождения совершенно недостаточно.
